— Какой язык, и как здесь говорят!
Французские слова на русский лад!
Не тот язык, что искрится алмазом,
И радует, и поражает разом
В устах француза; нет, совсем другой,
Сухой, дипломатически-пустой,
Какая-то привычка к мертвым фразам.
Вы, женщины, вы корень зла всего.
Одушевить язык своей улыбкой,
Сродить его с своей природой гибкой
И женским сердцем воспитать его
Вы не хотите... Грубая ошибка:
Как ни возись с упрямым языком
Писатели-прозаики, поэты, —
Он будет сын, воспитанный отцом,
Не знавший ласк сестры и не согретый
Улыбкой матери.
— Кто ж виноват?..
Вы точно Чацкий... Желчь и злость — что слово.
Вы нынче вечер с нами?
— Очень рад...
Я так увлекся... Тетушка здорова?
— Merci.
— А дядюшка?
— Он очень хил.
— Кузины?
— Вас увидеть будут ради.
Додо уж замужем... И после дяди
Получит много муж... Он очень мил.
— А ваши все друзья?.. Мими?
— Какая
Мими?
— Брюнетка, помните, живая,
Ваш друг.
— Fi donc![107]
— Вы вышли вместе с ней
Из пансиона...
— Боже мой, молчите!
— Мими... ваш друг?
— Ах, что вы говорите!
— Вот дружба-то!
— Нет у меня друзей.
— Жива ль она?
— Да, умерла... для света.
Maman, maman, чудесная карета,
Что привезли из Лондона Sophie...
— А где Sophie?
— Вон там.
— А с ней мосье Fifi?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1 Но где она, где героиня наша,
Где бедная, где любящая Маша?..
Убита ли нечаянной грозой?
Иль чистая душа и с ней сроднилась?
Из уст отца проклятье разразилось,
Как гром небес, над юной головой;
Надменный свет, ласкающий невежду
И мытаря, грабителя, шута,
Для ней навек закрыл свои врата
С ужасной надписью: «Оставь надежду»...
(Ты пал — так падай глубже; не мечтай
Когда-нибудь опять увидеть рай,
Где человек блажен, безукоризнен,
Так скучно-чист, так чопорно-безжизнен.)
2 Мария всё — увы! — пережила...
Пережила; она, как прежде, любит.
Пусть страсть ее гнетет, терзает, губит, —
Ее любовь под бурею была
Еще сильней и пламенней. Казалось,
Что дивная душа проснулась в ней;
Как под грозой прекрасный цвет полей,
Она в слезах, казалось, укреплялась.
Пусть свет ее карает и разит,
Пусть страшный остракизм на ней лежит,
Что суд толпы посильно беспорочной,
Ругающей непризнанную страсть,
Хотя о ней мечтающей заочно
И каждый миг готовой втайне пасть?
3 А Клавдий? О, как ей мечталось сладко
Всю жизнь свою ему лишь посвятить,
Смягчать его, исправить недостатки.
Врожденное добро в душе раскрыть.
Любовь надеется... Однако ныне
Неделя, как исчез он. Жив ли он?
И целый мир для Маши стал пустыней.
Он вспыльчив, он, быть может, завлечен
В дуэль... Быть может, кровью истекает,
И не она как друг при нем была...
«Ах, лучше пусть убит, чем изменяет», —
Вопило сердце, но она ждала.
4 Звонят. «Он, он!» И молнией блеснула
Ей радость. Взор мгновенно просветлел,
Но крик, напрягший грудь, вдруг излетел
Глубоким вздохом: сердце обмануло —
То был не он.
Вьюшкин — Я к вам... я послан к вам
От Клавдия.
— От Клавдия? О, боже,
Он жив?.. Ах, где он?
— Жив-то жив.
— Так что же?
— Как вам сказать, не знаю, право сам;
Довольно трудно, хоть всего два слова.
— Ах, говорите, я на всё готова!
— Он в полк уехал; срок стал выходить...
— Уехал? Без меня? Не может быть,
Я вас не понимаю.
— Очень ясно:
