Из сада вашего иметь хочу

Цветок я непременно.

— Вот, извольте.

— Нет, нет, не этот.

— Розан?

— Нет, не тот.

— Который же? Скажите, я не знаю.

— Ах, если б мог я указать... Ну, вот

Что подле лилии...

— Не понимаю,

Тут был нарцисс — его я сорвала.

— Нет, не нарцисс... Вы им так любовались!

Тюльпан, где, помните, еще ползла

Букашка, вы сначала испугались...

— Не знаю, где же мне его найти?..

— Позвольте на минуточку войти?

— Как это можно? Папеньки нет дома.

— Так что ж, ему расскажете потом,

Что приходил я только за цветком.

Что ж тут дурного?

— Вы ведь незнакомый! —

И думала она, как Гамлет: быть

Или не быть — впустить иль не впустить?

— Ах, что вы? Что вы? Боже мой, уйдите!

Я закричу.

— Уйду-с. Из-за цветка

Уж вы поднять историю хотите!

Вы лед: душа в вас как гранит жестка.

Вы слезы лить готовы над романом,

А человек пред вами хоть умри —

Вам всё равно. Каким-нибудь тюльпаном,

Который свянет нынче ж до зари,

Вы дорожите... Это ведь ужасно!

— Возьмите, я хоть все цветы отдам,

Мне их не надо... Но зачем же вам

Тюльпан так нужен?

— Ангел мой прекрасный,

И можете вы спрашивать — зачем?

Глядеть и знать, что вы его касались,

Что вы ему с любовью улыбались —

А я слезами оболью... Затем,

Чтоб он всегда мне вспоминал мгновенье,

Когда от вас теперь, из сожаленья,

Он дан мне... Вы не знаете, ваш лик,

Как ангела господня, я встречаю,

С тех пор, как вас увидел, я постиг

Все ваши совершенства.

— Я не знаю,

Чего же вы хотите!

— Иногда

Позвольте видеть, слышать вас, хоть тайно,

Хоть издали; улыбку, хоть случайно,

Мне искупить ценою слез моих —

Позволите? О, я вам благодарен

За жизнь. Ах, дайте ручку!.. —

В этот миг

Анютка из окна шепнула: «Барин!»

— Ах, папенька! Пустите.

— Я приду

Сюда же завтра.

— Боже мой, скорее

Уйдите! —

«Машенька, где ты? В саду?

Анютка, собирай обед живее!

Здорово, Маша, ангелочек мой.

Не знаю, право, друг мой, что со мной?

Я смолоду трезов был в поведеньи;

И нынче разве что для дня рожденья

Сотерну рюмку. Я, вот видишь, встал;

Ну, к должности пришел, дела сыскал —

Всё хорошо. Кузьма Ильич Батыев

Перебелить мне предписанье дал

В палату в Могилев, нет, прежде в Киев, —

Всё хорошо, окончил, написал,

Сел за другое — тут меня схватило

Под ложечкой, в глазах аж помутило,

Да, слава богу, тут случись со мной

Ошлепников, Панталеон Иваныч.

«Что с вами, говорит, вы б шли домой

Да выпили чего такого на ночь».

Насилу вышел — тут уж отлегло,

И, слава богу, вот совсем прошло».

— «Ах, бедненький! Ах, добрый мой папаша!»

Как коршуна избегший голубок,

К отцу прижавшись, зарыдала Маша.

— «Эх, дурочка! Прошло ведь. С нами бог!»

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1 Как тонкий яд в взволнованную кровь,

Прокралась в сердце Машеньки любовь;

И мощно вдруг в душе проснулись юной

Живым аккордом дремлющие струны.

Ей чудный мир открыл врата свои,

Мир сладких тайн, пленительных мечтаний,

Мир с негою блаженства и страданий,

Со всею милой глупостью любви.

2 О, не беги любви, дитя мое!

Пусть розы цвет лицо твое утратит,

Зато твой дух, всё бытие твое

Такою полной жизнию охватит!

Вокруг тебя пока мир целый спит;

Потом проснется вдруг, заговорит,

В блаженстве ты душою с ним сольешься,

Тогда найдешь ты друга в нем себе:

Он засмеется, если ты смеешься,

Заплачет, если плачется тебе.

И звезды вечера тебе укажут

Свой тайный смысл; поймешь внезапно ты,

Что шепчут ночью листья и цветы;

И слезы дивные глаза увлажут;