Но всё же этим аферистам

Не так проделка удалась,

Как арлекинам-журналистам.

В них оценить ты можешь нас.

Вот знают, где и как ударить!

Вот мастера-то, черт возьми,

Насчет умов в карманах шарить

И слыть честнейшими людьми!

Сбирая дани с муз и граций

Натурой, деньгой, тем и тем,

Они для верных спекуляций

Каких не строили систем!

Уж в чем других не уверяли,

Не веря ровно ничему!

Казалось всем, они лишь знали,

Что не известно никому,

Род человеческий так падок

Ведь на таинственность: они,

Как сфинксы, полные загадок,

Являлись черни в оны дни!

От них услышать голос божий

К ним собиралися толпы

Великодушной молодежи,

Чуть не целуя их стопы.

И сфинкс, в них разжигая страсти,

Себе прокладывал в тиши

На их плечах дорогу к власти

И с благородства их души

Сбирал тихонько барыши.

Так шарлатанством и коварством

Опять вступили мы в почет,

Опять правленье государством

Вручил нам ветреный народ,

И — мы попали в депутаты...

О, если б видел ты палаты!

Вот маскарад-то! Шум и гам!

Куда ни взглянешь — тут и там

Всё арлекин на арлекине

В патриотической личине!..

Ну, тут пошел такой кутеж,

Что уж теперь не разберешь!

Во имя братства и свободы

Мы взбаламутили народы,

Им обещая дать устав,

Как жать, не сеяв, не пахав.

Хоть, правда, два-три человека

Наладить думали ход века, —

Да где им? Главная-то часть

Была у нас — казна и власть,

В руках — голодной черни стая,

Толпа фанатиков слепая

Да беглецы со всей земли.

Так мы в республику сыграли,

Потом империю создали,

В парламент английский вошли...

И, два враждебные народа

Сдружив для Крымского похода,

На помощь туркам повели...

Всё б это ничего, конечно,

Когда бы в то, что мы творим,

О чем мы пишем и кричим,

Мы верили чистосердечно, —

Нет, веры нет в нас на алтын!

Ведь смех: почтенный господин

Громит с трибуны — плещут массы,

А подо все его возгласы

В душе витии арлекин

Толпе коверкает гримасы!

Я сам... Да что и поминать!

Увы! Nessun maggior dolore,^[95]

Как вспоминать про счастье в горе!

Нас стали там уж понимать.

Народ — не тот, что пьет и пляшет,

А тот, который жнет и пашет, —

Стал дело, кажется, смекать;

А этих пахарей печальных,

Отцов семейств патриархальных,

Возросших средь лесов и гор,

Мы очень трусим с давних пор...

К тому ж еще удар жестокой:

Оскорблена в душе высокой,

Уж видит наша молодежь,

Что силы, ум ее, здоровье

Погибли, защищая ложь,

В великолепном пустословье,

И многие в душе своей

Дают обет — от критиканства,

От пустоты и шарлатанства

Предохранить своих детей...

Я думал, уж не дать ли тягу

Да здесь, в России, покутить...

Но как наказан за отвагу!

Не знаю, как и пережить!

Ведь вы одни для нас и грозны.

Вы слишком вообще серьезны.

Я здесь без весу, без гроша.

Иначе тешится Россия!

У ней и в смехе есть душа,

И в шутках — думы вековые!

У вас есть вера в вашу Русь —

А ведь и камни движет вера!

Нет, я ошибся. Признаюсь,

Уж вот урок-то! Вот карьера!

Мальчишка дергает шнурок,

А я и прыгай что есть ног,

Пока не пустит он шнурочка!..

Послушай, сжалься надо мной!

Пусти меня! Сними с гвоздочка!

Мне, право, надобно домой!

Идет к концу арлекинада —

Так приготовиться мне надо

Собой украсить мавзолей

Великих тамошних людей».

   1854

«ОКОНЧЕНА ВОЙНА. ПОДПИСАН ПОДЛЫЙ МИР...»