Горы злата и сребра,

Горы перлов в них хранятся,

Мех медведя и бобра,

И сигтунская кольчуга,

Поморян янтарь и мед,

Вина фряжские, и с юга

Золотой здесь чуждый плод —

Мигом верви оборвите

У летучих кораблей,

Их богатства размечите

В глубь Одиновых зыбей!»

Всё дремлет грозный дух; во мраке вихри зреют;

Пред ним спят молнии и громы цепенеют.

У моря ль шумного сокровищ нет на дне,

Таящихся в тиши в безвестной глубине?

«Знаем, ты любил, бывало,

С бедной девою играть,

Рвать от персей покрывало,

Щеки бледные лобзать

Поцелуем леденящим.

Посмотри! По безднам спящим

Мчится юная чета:

Гордый враг твой мчит орлицу

В недоступную светлицу

Над-утесного гнезда.

Там уж древний дуб пылает,

Скальд поет и мед сверкает...

Посмотри, как прилегла

Дева к другу головою

И дрожащею рукою

Стан героя обвила.

Иль не видишь их лобзаний?

Иль не слышишь слов любви?

Встань, у челна взмахом длани

Белый парус оборви

И невесту молодую

Ты прими на грудь льдяную,

Заласкай и зацелуй!..

К мести!.. Взвейся и бушуй!»

Проснулся бури царь, расправил крылья сизы,

Седые волосы по ветру распустил,

Завыл и засвистал, облекся белой ризой,

И к мести молнии, как факел, запалил.

   <1841>

ИТАЛИЯ

Повита миртами густыми,

Страна искусств, страна руин,

Под звучным говором пучин,

Ты, убаюканная ими,

Как в колыбели, мирно спишь...

Твой кончен век!.. Как старец хилый,

Ты погреблась в свои могилы...

Но их торжественную тишь

Зачем, младые поколенья,

Тревожить вам? Зачем с гробов

Срывать последний их покров —

Кудрявый плющ, символ забвенья?

Хотите ль на обломках тленья

Вы имя, скрытое в веках,

Прочесть в рунических чертах?

Триумф гробниц ли их убавить,

Хозяев прежних их изгнать,

Чтоб после нагло осмеять

Или бессмысленно прославить?

Страна величья! Мрамор твой

Давно попрал пришлец чужой

И пыль седая спеленала...

О, где сыны твои? Зачем,

Как прежде, вняв угрозам галла,

Не взденут гордо бранный шлем,

Не вскинут ржавое забрало?

Где Цезарь? Кто их кликнет в бой

На за-альпийские языцы?

Зачем старик, как лунь седой,

Не двигнет манием десницы?

Зачем не выше всех корон

Его духовная корона?

Зачем, когда выходит он

И с ватиканского балкона

Благословляет мир и град,

Народы в страхе не дрожат

Его анафемы громовой?..

Умолкли бранные мечи,

Но льются звонкие ключи

От Альп в ломбардские дубровы

Поить руин твоих плющи;

Как прежде, вскормленные кровью,

Твои холмы осенены

Оливой, с вечной к ним любовью,

И в виноград оплетены.

Но не срывать твой персик сочный,

Не ждать верховного суда,

Текут к брегам твоим суда

И с Альп народы полуночны:

Недвижный мраморный народ

На поклоненье их зовет —

Немые памятники славы.

Их много там залито лавой,

Зарыто в смрадных погребах,

Иль в галерее величавой,

Иль в вековых монастырях...

Так море, бури в час мятежный,

Набегом берег затопив,

Уходит, жемчуг обронив

Волной утихшей и небрежной...

Себе толпу поработил

Там облик мальчика лукавый;

Там Леды лебедь среброглавый,

Там лиры бог, там полный сил

Алкид, и лев его немейский,

Там лик Сибиллы чародейский,

Там образ горней чистоты

В небесной деве Рафаэля,

И роскошь женской красоты

В нагой Киприде Праксителя.