Как ночью звезды в небесах,
Как клас от темного посева,
Как из зерна младое древо,
Растут и блещут города;
В священный храм ложатся кедры,
Кидает мрамор горны недры,
Ширококрылые суда
Текут в реках окровавленных,
И на костях не погребенных
Народ престолы создает
И скиптр с венцом себе кует.
«ДОЛИН ЕВФРАТОВЫХ ЦАРИЦЫ..»
Долин Евфратовых царицы,
Прекрасны розы на заре,
Блестя в росистом серебре
И ярком пурпуре денницы,
Еще милей, когда венком,
Роскошно, с зернами алмаза,
Они блистают над челом
Младой красавицы Кавказа.
Прекрасен перл, цветок морей,
Затворник раковин беспечный;
Но он прекрасней, нитью млечной
На шее мраморной у ней,
По груди пышно рассыпаясь
И в черных локонах теряясь.
<1841>
«ОТВЕРГЛА ГОРДАЯ МОЙ ЧИСТЫЙ ЖАР ЛЮБВИ...»
О femina, semper mutabile...[92]
Отвергла гордая мой чистый жар любви:
На все моления, на клятвы все мои,
Она улыбкою презренья отвечала!..
Но прежде для чего искусно раздувала
В горячем сердце огнь? Зачем всегда со мной
Была так искренна? Зачем, на мне порой
Свой взор рассеянный остановив случайно,
Смущением моим так любовалась тайно?
Зачем порою речь из милых уст ея
Текла то медленно, то бурно... и меня
Меж юношей ее искали взоры?
Что значат скрытый вздох и робки разговоры?
Уловки женские!.. Но, гордая, прийдет
Твоя пора! Твой час мучительный пробьет!
Узнаешь ты любовь!.. Над ложем, в тайном мраке
Напрасно будет сон свои цветисты маки
Бросать тебе: сама ты их отвергнешь! Ты
Единый светлый лик узришь средь темноты;
Ты станешь, страстная, склонясь на пух суровый,
И плакать, и молить, шептать одно лишь слово;
В немом томлении и с жаждою любви
Прижмешь подушку ты к пылающей груди,
И будут жаркие уста твои, бушуя,
Искать горячего невольно поцелуя!
<1841>
МСТИТЕЛЬ
(Скандинавская баллада)
Не пускайся в море сине
За невестой, конунг мой!
Верь предчувствию — а ныне
Море нам грозит бедой.
— «Мне ли верить, о мой латник,
Бабьим сказкам! Храбрый ратник
Вечно тверд. Гремит гроза —
Против бурь нам боги дали
Весла, руль да паруса;
На коварство ль, на врага ли —
Меч, да конь, да лук тугой;
На охоте — роги звонки,
Псы, да стрелы, для догонки
Легких ланей в мгле лесной».
Готовятся ладьи. Лобзая пяты скал,
Вкруг ропщут сумрачные воды.
Закат пурпуровый их главы обливал
Златыми искрами; темнели неба своды;
Леса широкие синелися вдали;
Утесы, и на них Гаральда замок черный,
Между зеленых сосн обнявших скаты горны,
Дремали у моря, и тихо прилегли
К водам серебряные ивы.
В воскресшем царстве зим всё грозно, молчаливо,
И птицы хищные одне
Между утесами у гнезд своих витают
И бури, спящие в пещерной глубине,
Зловещим криком вызывают:
«Пробудись, о, ветер мощный!
Тучи в небо вызывай!
Край широкий полунощный
К брани злой вооружай!
Где потока вал кипучий
В море синее упал,
Там Гаральд, орел могучий.
Свил гнездо на гребне скал.
Презирает вас он, бури!
Вас на брань зовет с собой.
Взвейте тучи по лазури,
Волны вспеньте вы горой!
Волны бранью заиграют,
Строй за строем полетит
И размоют, раскидают
Замка страшного гранит».
Но дремлет шумный вихрь и бури роковые
В ущельях и скалах, склонясь на мхи седые.
Гранита ль надобно перунам громовым?
Он, моря колыбель, под ними недвижим.
«Принесли иные вести,
Духи спящие, мы вам.
С пира брани, с пира мести,
По Ботническим волнам
Корабли Гаральда мчатся:
