Теперь с небес упасть готова кара
На победителей!.. Чего ж мне медлить?
И мне пора, туда ж со всеми ими!
(Обращаясь к воротам дворца.) Приветствую вас, адские врата!
Лишь об одном молю: чтобы под верным
Мне умереть ударом, чтоб спокойно,
Покамест, тихо замирая, будет
Струиться кровь моя, — смежить глаза
Покорно мне, без ропота, без стона.,.
(Сходит с колесницы.)
Хор Вот жребий-то!.. И вещий дар при этом!
Зачем же, зная, что там ждет тебя,
Идешь ты к ним, навстречу лютой смерти,
Идешь сама, что жертва на закланье?
Кассандра Не избежать, друзья мои, судьбы!
Подходит время и — влечет меня!..
Хор Но для чего ж его предупреждать?
Кассандра Его избегнуть — тщетное старанье!
Хор Великий дух — твоя погибель, дева!
Кассандра Но есть ведь утешенье в славной смерти!
Хор Ах, тот, кто счастлив, — этого не скажет!
Кассандра
(хочет идти ко дворцу) Приам! Приам! одна с тобой судьба
И всем твоим, тебя достойным, детям.
(Делает несколько шагов ко дворцу, но возвращается назад в ужасе.)
Хор О, что ж еще ее там поразило?
Кассандра
(с отвращением) Ах...
Хор Что с тобой? Опять ты вся дрожишь?,
Кассандра Не пересилю запах крови — там!
Хор Быть может, чад от жертвоприношений?
Кассандра Нет, тленья, тленья дух, как из могилы!
Хор Увы! не сирских ароматов запах!
Кассандра
(делая над собою усилие) Иди! И там наплакаться успеешь
Еще о нем и о себе... Иди!..
(К хору.) Довольно жить. Прощайте. Я дрожу, —
Но не как птичка перед шумом листьев:
Вы это вспомните — уже тогда,
Когда давно в земле лежать я буду,
Когда за кровь мою падет другая,
За Агамемнона — другой... И это —
Привет мой за твое гостеприимство
И мой прощальный дар, о дом Атридов!
(Поднимается по лестнице дворца.)
Хор Ты нам терзаешь сердце, чужестранка!
Кассандра
(взойдя на лестницу) К тебе теперь последнее воззванье,
О Аполлон! Последним заклинаю
Тебя лучом, который вижу, — сделай,
Что так же бы легко мой мститель мог
Моим убийцам отомстить, как им
Меня убить достанется — рабу
Ничтожную и слабую... О, жизнь,
Жизнь человеческая! Счастлив ты?
Тень мимолетная найдет, и счастья
Уж нет!.. Несчастлив? — Вмиг — прикосновенье
Лишь влажной губки — и исчез твой образ,
И это, может быть, всего ужасней!
(Входит во дворец.) 1874
ДВА МИРА
Трагедия
По поводу трагедии «Два мира» считаю необходимым сказать несколько слов. Давно, еще в моей юности, меня поразила картина столкновения древнего греко-римского мира, в полном расцвете начал, лежавших в его основании, с миром христианским, принесшим с собою новое, совсем иное начало в отношениях между людьми. Я тогда же попытался изобразить ее в поэме Олинф и Эсфирь. Затем следовала поэма Три смерти, вторая часть которой, именно встреча с христианами, так и осталась недописанною. В 1863 году явилась и эта вторая часть, и поэма была напечатана в «Русском вестнике», под заглавием Смерть Люция. Далее, однако, углубляясь в изучение того и другого мира, я чувствовал всю недостаточность, всю внешность черт, какими характеризовал ту и другую сторону в моих опытах, и к 1872 году поэма у меня совершенно пересоздалась. В Смерти Люция героем, представителем греко-римского мира, у меня являлся эпикуреец; но этого мне показалось мало. Герой должен был вмещать в себе все, что древний мир произвел великого и прекрасного: это должен был быть великий римский патриот, могучий духом, и вместе с тем римлянин, уже воплотивший в себе всю прелесть и все изящество греческой образованности. Эпикуреец остался далеко назади пред этим образом. Вокруг этого нового героя, которого я назвал Децием, чтобы порвать всякое отношение к эпикурейцу, я сосредоточил все разнообразие элементов современного ему римского общества времен падения, как фон, на котором должна была нарисоваться его фигура. Здесь я уже сделал все, что мог, в изображении языческого мира. Но понять христианский мир не только в отвлеченном представлении, а в живых осмысленных образах, в отдельных личностях, оказалось гораздо труднее, чем сладить с миром языческим. Какое-то внутреннее неудовлетворявшееся чувство не давало мне успокоиться, и я не пропускал ничего, что могло познакомить меня ближе с духом, образом и историей первых христиан, главное почерпая сведения уже не из вторых и третьих рук, а ища прямо в литературе, во главе которой стоит св. Евангелие. Так, мало-помалу, без ведома для меня самого, с какою целью я это делаю, у меня накопился материал, позволивший мне теперь выполнить вполне мою первоначальную идею, и даже по тому плану, какой был составлен до 1872 года. План этот следующий. Поэма должна состоять из трех частей (или актов). Первая часть — из двух сцен, из коих одна должна была служить преддверием к христианскому миру, а другая к языческому. Обе сцены были написаны тогда же. Вторая часть должна ввести нас в самый христианский мир, имевший свой центр в Риме — в катакомбах. Она-то мне и не давалась и является только теперь. Третья часть — пир Деция, явление к нему друзей его, христиан Марцелла и Лиды, и смерть его. Таким образом, в трагедии, как она появляется ныне, вся вторая часть новая; первая сцена первой части вся переделана, а заключительная сцена третьей части значительно изменена.
