Для уразумения переведенного мною отрывка напомню читателям только те черты кровавой история Атридов, которые имеют отношение к нашей трагедия.

У элидского царя Пелопса было два сына: Атрей и Тиэст. Атрей, чтоб отмстить брату своему, обольстившему его жену, захватил его сыновей, убил их и приготовил Тиэсту из них обед. У Тиэста был еще сын Эгист. Отец завещал ему отмстить Атрею и его детям. Он убивает Атрея и троих его сыновей. Из пятерых остались только Менелай и Агамемнон. Парис, сын троянского царя Приама, похитил жену Менелая, Елену. Цари-братья, во главе всего флота ахеян, отправились под Трою. Дорогой послала им бурю богиня Артемида, для

умилостивления которой, по слову прорицателя, жреца Калхаса, Агамемнон приносит в жертву свою дочь Ифигению. Эгист, между тем, в отсутствие царей, вошел в связь с женой Агамемнона, Клитемнестрой, и, воспользовавшись ее злобой на мужа за жертвоприношение дочери, подвигает ее на убийство Агамемнона. К этому в ней присоединяется еще ревность, жертвою которой должна пасть Кассандра. По совершении убийства, Эгист и Клитемнестра остаются властителями Аргоса. Этим кончается первая часть трилогии.

Во множестве изданий текста и его переводов, бывших у меня под рукою, во многих местах встречается поразительное разногласие в чтении. В выборе, которому из них последовать, я руководствовался не столько авторитетом ученых издателей, сколько ища соответствия внутреннему смыслу речи.

1

Площадка перед царским дворцом в Аргосе. Вдали — горы, море. Ночь. На плоской крыше дворца страж, поглядывающий то вдаль, то на небо.

Страж Положат ли когда-нибудь конец

Моим мученьям боги!.. Вот, как пес.

Валяюсь столько лет на этой крыше!

Со звездами беседую!.. Уж знаю

Все наизусть, которые приносят

Нам холода, которые жары,

Когда они восходят и заходят...

Да!.. Не взята ли Троя — жду сигнала,

И, как увижу, тотчас доложить

Об этом госпоже. Мужское сердце

У этой женщины!.. Вот и ходи

Вокруг своей соломы, а прилечь —

Беда: заснешь. Запел бы с горя песню

Иль так бы посвистал — противу сна

Всего бы лучше, — так приходят мысли

Различные: такой уж это дом,

Давно уж здесь всё деется не так,

Как следует. Ох, показался б, право,

Скорей огонь!.. Покончились бы муки!..

Вдали зажигается огонь. Да это он никак? Сигнал... Да! да!

Ну, здравствуй, наконец! Вот ты, желанный!

Вслед за тобой такой восходит день

Для Аргоса, что будет всё с утра

Плясать и петь, на долах и горах!..

(Кричит.) Ого! Ого!

Будить ее скорее...

Соскочит с ложа и весь дом подымет...

Легко сказать: победа! Взяли Трою!

Я первый торжество открою!.. Да,

Я выкинул счастливые-то кости

Для госпожи, я первый! Да и разом

Все три шестерки!

(Сходит с крыши.) Первому бы тоже

Поздравить было мне и господина,

Как он вернется, — а о всем о прочем —

На рот замок повесить, помолчать...

Пусть лучше сами стены говорят,

Когда сумеют. С тем, кто знает,

Поговорим, пожалуй, и посудим,

А кто не знает — «ничего не знаем!»

(Уходит во дворец.)

2

Входит хор городских старцев. Хор разделяется на две стороны, у каждой свой корифей.

Хор Ах, десятый уж год на исходе теперь,

Как помчались войной

Менелай с Агамемноном, братья-цари,

От Зевеса двойным

Наделенные троном и скиптром двойным,

На Приамов помчалися град,

Далеко от родимой земли,

Во главе всего флота ахеян.

Они подняли клик боевой по землям,

Что два коршуна, вдруг в разоренном гнезде

Не нашедши птенцов,

В перепуге замечутся в воздухе, вниз и наверх

И зовут, и кричат на весь мир

Об ужасной потере своей, —

И услышит их Зевс, или Пан, или Феб,

И укажет им след,

И проклятье пошлет

По пятам в наказанье злодею:

Так Зевес и Атридов послал

Звать Париса на суд,

Ради прав, опозоренных им, очага, —

И теперь из-за той вероломной жены,

Там под Троей, вкруг стен, в непроглядной пыли,

Неумолчная тянется брань,

И трещат и стучат и мечи и щиты,

Наступают и падают люди во прах,

При неистовых криках кругом

Разъяренных троян и ахейцев;

И чем кончится спор — то неведомо нам,

Но ни слезы уже, ни сожжение жертв,

Ни мольбы не смягчат пробужденных войной

И следящих за ратями фурий.

Оба корифея Под напором годов одряхлев, старики,

Мы отстали от них, от могучих бойцов,

И сидим по домам.