Только вот — рыбачья хата;

У реки старик стоял,

Челн осматривал дырявый

И бранился, и вздыхал.

Всадник подле — он не смотрит.

Всадник молвил: «Здравствуй, дед!» —

А старик в сердцах чуть глянул

На приветствие в ответ.

Всё ворчал себе он под нос:

«Поздоровится тут, жди!

Времена уж не такие...

Жди да у моря сиди.

Вам ведь всё ничто, боярам,

А челнок для рыбака

То ж, что бабе веретёна

Али конь для седока.

Шведы ль, наши ль шли тут утром,

Кто их знает — ото всех

Нынче пахнет табачищем...

Ходит в мире, ходит грех!

Чуть кого вдали завидишь —

Смотришь, в лес бы... Ведь грешно!..

Лодка, вишь, им помешала,

И давай рубить ей дно...

Да, уж стала здесь сторонка

За теперешним царем!..

Из-под Пскова ведь на лето

Промышлять сюда идем».

Всадник прочь с коня и молча

За работу принялся;

Живо дело закипело

И поспело в полчаса.

Сам топор вот так и ходит,

Так и тычет долото, —

И челнок на славу вышел,

А ведь был что решето,

«Ну, старик, теперь готово,

Хоть на Ладогу ступай,

Да закинуть сеть на счастье

На Петрово попытай».

«На Петрово! Эко слово

Молвил! — думает рыбак. —

С топором гляди как ловок...

А по речи... Как же так?..»

И развел старик руками,

Шапку снял и смотрит в лес,

Смотрит долго в ту сторонку,

Где чудесный гость исчез.

   1841, <1857>

СКАЗАНИЕ О ПЕТРЕ ВЕЛИКОМ^[62]

В ПРЕДАНИЯХ СЕВЕРНОГО КРАЯ

Когда нас еще на свете не было,

Да и деды дедов наших еще не жили,

И людей на свете была малость мальская,

Цари в ту пору земли себе делили;

В ту ли пору было стародавнюю?

Наше место было не заведомо

Никаким царем, ни боярином,

Ни лихим человеком удалыим;

А в лесу-то зверя разводилося:

Что ни куст — лисица со куницею,

Что ни пень — медведь со волчищем;

А и рыбы в реках наплодилося,

Хоть рукой имай аль корцом черпай.

Полюбилось наше место вольное,

Полюбилось оно царю свейскому;

Заприметил тоже Пётра, русский царь,

Что ручьи у нас глубокие,

Реки долгие, широкие,

А морям — и нет конца!

Снарядился сам на поиски

На своей ли лодке изукрашенной,

Серебром ли пораскладенной,

Золотым рулем приправленной,

Сам с бояры и вельможами.

Царь же свейский заспесивился,

Не поехал сам, послал начальников

Во полон забрать всю воду с рыбою

И леса со зверем всякиим,

Чтоб владети ему повеки.

Как по морю, морю Ладожску

Едет-катит Пётра-царь на поиски,

Сам сидит в корме на лодочке,

Золотым рулем поворачивает, —

Ан навстречу супостат ему,

В лодках писаных, узорочатых,

С шелковой покрышкой алою.

Не ясен сокол налетал на лебедь белую,

И не лебедь смутил воду синюю:

То летят, воду рябят лодки свейские

На цареву лодку крепкую,

С шумом, свистом прорываючись,

В мелкий черень искрошить хотят.

Не стерпел тут Пётра, понасупился,

Очи ясные порассветились,

И румянец стал во всю щеку —

Да как крикнет он вельможам-боярам:

«Поубавим спеси царю свейскому!

Силой, что ль, сгубить его начальников?

Аль пустить с белым валом пучинистым?»

И промолвили вельможи-бояры:

«Не по что нам, царь, греха брать на душу,

Души грешные их, некрещеные

Всё же души человеческие —

Пусть умрут от ветра-сивера,

От валов умрут рассыпчатых!»

Как промолвили вельможи-бояры.