Охотники Загроса занимались разведением собак, в том числе и экспортом их, и, вопрос взаимоотношения с Шумером, невозможно рассматривать без этого зооморфного кода. Собака является не только элементом культа на Загросе, антропологическим аспектом44 этой цивилизации, но и синхроническим ее аспектом45. “ Роль животных (в данном случае псовых), как вообще анимального46 (зооморфного или ториоморфного) элемента, в мифологии исключительно велика. Она определяется значением, которое имели животные на ранней стадии развития человечества, когда они ещё не отделились со всей резкостью от человеческого коллектива – ни в его синхроническом состоянии (включение животного в социальную иерархию, по помещению священных животных на вершине иерархической лестницы), ни в диахроническом аспекте (идея происхождения данного коллектива от животных или животного предка), ни, наконец, в антропологическою (представление о животном как, об особой, ипостаси человека)47.
Так же в понимании шумеров (бычий зооморфизм), собака была олицетворением горских охотников. “В ряде документов содержится упоминание о собаках, помогавших охранять стада овец и баранов, а так же гончих псах, участвующих в охоте. Собака, помощник пастуха и охотника, не пользовалась симпатией земледельца. Об этом свидетельствует поговорка: “бык пашет, собака портит борозду“48 (порча полей описывается и при самом завоевании кутиями Шумера).
“Собаку считали существом шкодливым, ленивым, алчным и злым, никак не другом человека. Пёс нередко выступал как символ злой участи человека“49, для сравнения в поздних гимнах нашествие аккадцев и кутиев приписывается воле богов, как наказание шумерам за их грехи.
Судьба – это зверь, всегда готовый укусить.
Судьба – это бешеный вихрь, несущийся над страной.
Судьба – это пёс, следующий за ним (человеком) по пятам.
Возможно, что загросские племена “нечистых“ скотоводов занимались травлей шумеров собаками. Об этом даёт намёк текст из мифа о Гильгамеше:
Если я открою то место, пусть твои псы сожрут меня,
Черные псы, псы “пастушества“ твоего,
Дикие псы, псы “владычества“ твоего,
Пусть твои псы сожрут меня.
Вот что говорят шумерские пословицы, переведенные Э.Гордоном о собаках, все они относятся к зооморфному коду изображения кутиев, аллегорично характеризуют их нравы и обычаи:
Только пёс не знает своего дома.
Собака считает себя умной, а у хозяина с ней масса хлопот.
Собака кузнеца не смогла опрокинуть наковальню; зато опрокинула кувшин с водой.
Тот, кто треплет по спине коварную собаку, (поступает так), как если бы он гладил голову дикой собаки.
Шумеры считали собаку животным неряшливым:
Собака рычит на вымытого вола.
Неразумным:
Только пёс не оставляет еды на завтрашнее утро (применительно к кутиям – люди живущие одним днём).
Он впадает в бешенство, словно пёс
Он ползает словно пёс.
Ты, точно собака, не имеешь места для сна.
Пёс не сойдёт с места, (если он находится) на палубе корабля50.
Это говорит о частых эпидемиях бешенства в Шумере переносимых лисами, шакалами, собаками и волками. Шумеры охотников и скотоводов, держащих собак, считали столь же нечистыми, как и этих животных. Только во II тысячелетии до н.э., появились “чистые“ скотоводы, называющие себя ариями, но видимо имевшими те же Загросские корни. “Чистые“ скотоводы в отличие от своих предшественников шли уже не под шаманизмом, генотеизм их развития дошёл до первой боговдохновлённой религии – Зороастризма. Они повсеместно возродили культ собаки, культивируя её синхронический аспект.
Здесь можно вспомнить трагическую смерть Лугаля–Загеси, борца против Саргона Аккадского. Когда лугаля после разгрома Урука посадили в собачью клетку. Более сильного унижения для шумера придумать невозможно. Послать лугаля, отстаивавшего древние законы Шумера к верховному божеству Энлилю в виде “нечистого“ животного, как дикого и бешеного пса, очень аллегорично и, очень изощрённо.
Кур – по шумерски горы, так же называли и горцев. “Знак для слова геме, “рабыня“; в действительности является комбинацией двух знаков, – знака для минус, “женщина“ и знака для кур, “гора“. Таким образом, этот сложный знак буквально выражает идею “женщина гор“. А так как своих рабынь шумеры приводили в основном из ближайших горных районов, этот сложный знак адекватно выражал шумерское слово геме, “рабыня“51. Очень часто горцы Загроса продавали своих женщин и детей, так лулубеями называли рабов в Эламе. Храмы, покупавшие горских женщин, брали их на работу храмовыми проститутками, служивших богиням телом. “Этих жриц посылали на постоялые дворы, где останавливались путешественники и где они занимались своим ремеслом во славу урукской Инанны, логишской Бабы, урской Нингаль или ниппурской Нангиль52“. Для психологии шумеров любая женщина гор была проституткой, очень многие из них, кстати, переносили венерические заболевания. Но и на самом Загросе, женщина была на очень низком иерархическом уровне:
“…вот что… (?) сказала сука; рыжие иль пёстрые, малыши мои всяко мне дороги“ – шумерская пословица.
Именно на этом и сыграл Гудея. Учитывая, что кутии считали женщин “не чистыми“, Гудея перестал включать в дань ткань и все остальные вещи, в чьём производстве участвовали женщины. Ткань в Шумере была показанием господства и вершиной иерархической пирамиды, ткацкие станки уже были горизонтальные 3х4 метра, и именно это Шумер перестал поставлять. “Гудея имел с кутиями соглашение. В своих официальных надписях он, правда, ни разу не упоминает о кутийских или вообще, каких бы то ни было, лугалях или царях… в тоже время из хозяйственных документов времени его правления явствует, что он регулярно посылал ладьи, гружённые золотыми слитками, мебелью с инкрустацией, дорогим оружием и т.п. какому-то царю, царице и их детям. Кто были царственные особы? Несомненно, это могли быть только кутии, как указывал уже давно В.К. Шилейко. Из других хозяйственных документов видно, что при дворе Гудеи находится представитель кутиев – суккаль – и что из Лагиша кутиям отправляли скот и растительное масло, из Ура дошла печать кутийского царя Пазур-Суэна – современника Гудеи. Всё свидетельствует о том, что Гудея платил кутиям дань; за что они, представляли ему, полную свободу действий в Шумере, и на всех важнейших торговых путях“53.
Совсем по-другому повёл себя Уту-хен-галь (2116/2111 – 2109/2104 гг. до н.э.54), возглавлявший активное сопротивление против кутиев. Будучи валяльщиком рыбы (легендарное происхождение), он решил пойти на кутиев, “образовал граждан Урука и Кулаба; город его, как один человек, встал за ним“55. Уту-хен-галь первый, кто в официальных текстах называл кутиев: “драконы гор“56 осуждая всё “племя кутиев“, хотя такое обобщение было не свойственно шумерам. В шумерских текстах кутиев, племя псового зооморфизма, именуют: “неумелый народ“57, “жалящая гадюка гор58“, “враг богов59“. В уста Уту-хен-галя, гимнотворцами, вложены такие слова о “племени кутиев“: “жалящий змей гор, насильник против богов, унёсший лугальство Шумера в горы, наполнивший Шумер враждой, отнимавший супругу у супруга, отнимавший дитя у родителей, возбуждавший вражду и распрю в стране60“.
