– Ма, – протянул он, стиснув ее так крепко, что даже Тиеф услыхал приглушенный хруст. – Я так скучал!

Последняя фраза, произнесенная сквозь зубы, выплеснулась напряженным рыком. Крайтер, обхватив Теньеге обеими руками, тянул ее вверх. С хрустом, с каким-то хлюпающим мокрым треском он вырывал ее из земли с корнями. Глазам верилось с трудом. За мгновенье до этого Тиеф отчетливо видел, как она пятилась в тщете избежать объятий Крайтера, но теперь… Теперь она беспомощно трепетала в его руках, обезображенная снизу переплетением корней.

Когда последний корешок вышел из земли, произошло нечто странное. Раздался звон, как от лопнувшей толстой струны, глухой, глубокий, излившийся воющим стоном. На уединенную поляну обрушилась кромешная тьма.

Тиеф и моргнуть не успел, как поляна воссияла вновь, только зловещим багровым цветом. Плоды на ветвях обратились в продолговатые корзины, наполненные горячим углем. Сами деревья оскалились голыми ветвями, сквозь сучья которых бушевал пожар.

Плечо нестерпимо обожгло, Тиеф вскрикнул и инстинктивно шарахнулся в сторону. На пожухлую траву упал шипящий уголек – малыш, что до этого выбрал его своим. В обезображенной огнем фигурке едва ли можно было угадать прежнего живчика. От ручек-ножек не осталось и следа, обугленное тельце, неестественно изогнутое и кривое, испещряли огненные линии так, будто внутри еще пылал огонь. Пламень проступал из пустых глазниц. Красными, огненными слезами.

Тиеф опустился пред несчастной головешкой, взял ее в руки и изо всех сил прижал к груди. Жгучая, телесная боль едва ли заглушила безнадежную тоску, разрывающую его нутро на части. Кора Тиефа зашипела, задымилась, но он только крепче притиснул уголек как бы силясь протолкнуть его внутрь себя. Сквозь гул лесного пожара, раздался отчетливый и сухой треск, как если бы лопнул крупный орех. Медленно, страшась рассыпать трупик, он отнял руки и увидел горящую у него на груди отметину в форме малыша. Тельце, голова, ручки-ножки… Огонек прогорал внутрь него безболезненно и даже приятно. Впервые его нутро наполняло что-то светлое, теплое и одновременно свое.

Появился Крайтер. Он волок застывшую и немую Теньеге, точно вырванное с корнем дерево.

– Ты закончил? – бесцеремонно вторгся он в его замешательство. – Закругляйся, а то не успеем.

– Куда? – вытаращился на него Тиеф, который, за стремительностью событий, совсем позабыл о товарище.

– Наружу, – отрубил Крайтер и заспешил дальше, сквозь пылающий факелом лес.

Какое-то время Тиеф молча, в сильнейшем отупении, смотрел вслед такому нелепому Крайтеру, но вдруг очнулся, похлопал себя по груди, осмотрел место, где должен был гореть огонек. Тот исчез, оставив на память только грубый шрам.

Огненный лес не хотел отпускать Тиефа. Горящие ветви цеплялись за него крючьями, хлестали по глазам, осыпая ворохом искр и мелких угольев. Прикрываясь руками и двигаясь у самой земли, он старался не упустить из вида Крайтера, уверенно пробиравшегося сквозь огненное пекло. Узкая тропка, которою он оставлял за собой, как будто смыкалась пред Тиефом, то упавшим суком, то пламенным вихрем. Задыхаясь от жара, припадая дышалом к самой земле, он готов был сдаться, но всякий раз внутри что-то толкало его двигаться дальше.

Ослепленный, выдохшийся и почти оглохший он выбрался на берег реки. От пламени пожара вода почернела, сделалась мутной и густой. Тиеф поднялся с земли, неровно шагнул раз, другой, запнулся и упал, угодив руками и головой в воду. Влажное и мягкое течение точно втягивало его, поглощало, но ему сделалось все равно. После нестерпимого жара, прохладная вода, пусть и гибельная, стала желанной. Вдруг его рывком отняли от забвения, и поставили на землю. Сквозь мутную пелену застилавшую глаза Тиеф угадал лицо Крайтера. Его рот нервно и широко раскрывался – он что-то кричал.

– На бревно забирайся! Я говорю верхом на бревно на это, скорее! – расслышал, наконец, Тиеф и растерянно заозирался, ища взглядом упомянутое бревно, но ничего кроме Теньеге не заметил.

– Какое?.. Бревно?

– Вот! – Крайтер нетерпеливо указал рукой на Теньеге. – Скорее, дружище, скорее!

Его слова, а главное беспокойный, встревоженный тон, подтолкнули Тиефа. Он неуклюже взгромоздился сзади Теньеге и навалился спиной на переплетенье землистых корней. Крайтер бултыхнулся в воду, погрузившись в поток чуть ли не по грудь, выволок бревно на течение и забрался на него сам. В руках у него появилось весло, и он энергично погреб вниз по течению.

– Теньеге, бревно, Теньеге, бревно, бревно, бревно, бревно… ­– машинально бормотал Тиеф, уставившись невидящим взглядом в спину Крайтера.

Мимо проплывал краснеющий лес. Тиеф если и видел его, то боковым зрением и понимал творящееся, лишь отчасти. Белая, подернутая отсветами огня спина Крайтера двигалась размашисто и быстро. Мерные всплески весла как будто отбивали ритм сердца.

– А ведь оно и впрямь в унисон бьется, – прошептал Тиеф и как будто очнулся. – Крайтер! Дай мне гребушу, я тебя сменю.

Крайтер оглянулся на Тиефа долгим странным взглядом, затем молча отдал ему весло, но… И свое же оставил при себе. Теперь они налегли вместе и бревно поплыло заметно быстрей.

Накреняясь то влево, то вправо, Тиеф изредка выхватывал взглядом голову Теньеге, ее застывшее, точно искусно вырезанное лицо. В спешной гребле оно то появлялось, то скрывалось за спиной Крайтера, то окуналось в воду, то снова всплывало над ней. Сперва Тиеф не обращал внимания на лик, но чем дальше, тем пристальней вглядывался в него, жадно ловя глазами каждый момент появления. Ему чудилось, будто в лице творились перемены. Неуловимые, тонкие как воздух. И вот, в один момент, когда лицо Теньеге вновь вынырнуло из-за плеча Крайтера, она открыла глаза и впилась в него ледяным, ненавидящим взглядом.

– Держись!!! – в тот же момент истошно возопил Крайтер.

Тиеф не успел даже испугаться. Река, вдруг оборвалась, низвергнув их в кромешный водопад.

* * *

Он  с криком вырвался из кошмара, но с жесткого ложа не сорвался – путы не дали. В тишине каверны его судорожное дыхание резонировало с сумасшедшим биением сердца и казалось, что это весла – их торопливые весла – шлепают по воде.

Внезапно раздался дробный топот, на стенах заплясали тени. Его окружила группа архисториков. Сколько бы Тиеф не вглядывался в их лица, Крайтера он отыскать не мог – того не было среди вошедших.

Тиефа освободили, но для того, чтобы привязать к длинной и толстой жерди. Ослабший и растерянный, он даже не пытался сопротивляться, а только продолжал с мольбою заглядывать в лица архисторикам.

Извилистым коридором они вынесли его в предрассветную прохладу и торопливо понесли прочь от пещер к четко означенной границе, за которой простиралось море песка. Архисторики молчали. Тиеф слышал только глухое шипение воздуха, всасываемого их дышалами, да расстроенный шорох с трудом передвигаемых ног. Наконец, процессия добралась до небольшого каменного островка. Здесь его руки и ноги привязали к двум вертикально вкопанным столбам, бросили, и он повис на веревках, как надломленный крест.

Стало тихо. Вслед за архисториками куда-то пропал и ветер.

– Крайтер… Ты ведь обещал…

Тиеф с трудом приподнял голову и посмотрел на далекую горную гряду над которой светлело небо. Там звезды уже померкли. Еще чуть-чуть, еще немного и первый луч солнца коснется земли, а тогда…

Глухой, басовитый рык сотряс всю округу. От этого длинного рокочущего воя затряслась под ногами земля, и Тиеф почувствовал, как его грудная клетка задрожала. Это был груху. Тот самый хозяин пустошей, которому его жертвовали.

Едва солнце взблеснуло над изломами гор, он явил себя. Груху вынырнул из песка, на долгое мгновенье заслонив извилистым телом разбуженное солнце. Древнее чудище, чьи размеры приводили в трепет, нырнуло обратно, взметнув океан песка. Над тяжелой пеленой поднялась его голова – огромная круглая пасть, ощетинившаяся рядами острых зубов.