Открытая Сейвеном дверь взметнула каскад ветроворотов. Да и сам он, двигаясь порывисто и быстро, походил на творца тайфунов. Разиель же напротив словно пребывала в родной плоскости. Более того, для нее любая преграда представала не плотнее миража.

– А мне нравиться быть свободной ментальностью, – хихикнула она, но, уловив на себе укоризненный взгляд Сейвена, вновь посерьезнела. – Куда пойдем?

– Без понятия, – откровенно признался он. – Я никогда не уходил от припадошного места дальше нескольких шагов. Может, осмотрим купол?

Едва ступив за порог, Сейвен остановился:

– Постой. А что если мы внезапно вернемся в действительность? Я-то ладно, а вот ты? Останешься как есть на виду у всего купола?

– Не знаю, – с сомнением протянула Разиель. – А если я вознесусь? То что, по-твоему, грохнусь оземь?

– Возможно. Так что лучше прекращай витать в небесах и держись меня. Спрятать тебя можно, а вот кровавое падение обязательно кто-то, да заметит.

– Во-первых, пока я с тобой, я умереть не могу. А во-вторых, для меня той, действительной, ровным счетом ничего не происходило. Я даже не помнила, как делилась с тобой своими мыслями. Так что твои опасения пусты. Но приятны, – Разиель улыбнулась. – Не переживай. Все будет в порядке.

– Точно, – Сейвен вздохнул. – Когда так говорят, обязательно какая-нибудь пакость случается.

Раз уж было все равно куда идти, то первым делом решили навестить протектора.

По дороге встречались другие вербарианцы, застывшие в серости припадка. Неподвижные в ходьбе или сидении, они слабо трепетали утробной синевой. «Интересно было б взглянуть на них на спящих». От каждого человека к земле тянулось множество тонких струн, отчего казалось, будто ментальности вытекают.

– Это гениза земли, – пояснила Разиель, когда Сейвен поделился с ней наблюдением. ­– Она уже вцепилась в них. Скорее всего страхом. Не удивлюсь, если все они пребывают в необъяснимой тревоге.

Подойдя к лифту, спутники призадумались: ввиду статичности времени, подъем мог затянуться на целый день.

– А может, – вкрадчиво начала Разиель. – Я подниму нас обоих? Возьму тебя на руки и…

Сейвен прикинул, насколько велики его шансы разбиться. Показалось, что достаточно велики:

– Что-то мне не очень хочется. Мы ведь сильно рискуем. И все ради чего?

– Ради того, чтобы исключить самую проблемную область в наших розысках. И чем раньше мы это сделаем, тем выше наши шансы на успех, – и, не дожидаясь согласия, Разиель подхватила его на руки. – Если боишься высоты, просто закрой глаза.

Когда они достигли вершины, то столкнулись с еще одним препятствием: сквозь купол центрального здания внутрь попасть было нельзя.

– Почему бы тебе одной не просочиться туда? – предложил Сейвен. – Тебе это не составит труда.

– Это только так кажется, – ответила Разиель. – Мне необходимо твое присутствие. Нужен твой взгляд.

– Вон, посмотри, – Сейвен указал на флагшток, торчащий у кромки верхового этажа. – Высади меня там, а сама проникай. Я подожду снаружи.

На гладкой трубе сидеть было не очень-то удобно, но выбора не оставалось. Одной рукой он крепко сжимал флагшток, другой уперся в стекло купола, и пристально следил за Разиель, просочившейся сквозь преграду. Она бегло осмотрела пустой кабинет и, оглянувшись на Сейвена, просунула голову сквозь дверь коридора, но и там оказалось пусто.

Они повторили маневр с другой стороны и, после равного неуспеха, решили спуститься.

– Видимо, ушел уже, – предположил Сейвен с облегчением чувствуя твердую почву под ногами. – Пошли в лазарет к Енисею. Может там.

– А давай я тебя еще раз на руки возьму?

– Зачем это?

– Так. Так быстрее будет, – нерешительно пояснила Разиель, на что Сейвен неодобрительно хмыкнул. – Я просто хочу сберечь наше время.

– Послушай. Хватит. Не злоупотребляй своим состоянием.

– Ладно-ладно, – согласилась она и даже зашагала рядом. – Только не нервничай.

 Спустя короткое молчание она заговорила вновь:

– Знаешь, мне кажется, что я начинаю больше понимать твое состояние. Его природу. Мне все еще не ясны причины, приведшие к этому, но...

– А вот мне как раз наоборот четко видны причины.

– М?

– Айро, конечно. Айро и моншер случай. А если копнуть глубже, то Крайтер и ты. Нет, я никого не виню. Потому как в таком случае обвинения можно начинать с меня. Или Дейта. Не выбери он меня как убийцу твоего отца, Айро не попала б в мою голову, я бы не угодил в Зыбучую, где меня бы не пытали бессонницей. Но, не угоди ты в тюрьму, Крайтер не прибег бы к такому… Такому изощренному методу твоего вызволения.

– Да, пожалуй, это можно назвать причиной, приведшей нас ко всему этому, – и Разиель красноречиво обвела застывший мир руками. – Но это то, что очевидно. Куда интереснее было бы знать наверняка, отчего Айро материализовалась. Почему для нее ментальная плоскость сменилась вещественной. Я склонна полагать, что она приняла твою бессонницу за сон. Твой мозг обманул ее и она поверила.

– Так же как гениза пытается обмануть наших?

– Почти. Гениза и ментальности действуют в своем пространстве, отражением которого для живых остается сон. Сон как смотровая площадка, с которой можно видеть другой берег. Смерть же это мостик, переброшенный от вещественного мира к миру генизы. Но ты… Ты, будучи живым, ухитрился попасть в ментальную плоскость, место, где материального быть не должно. Твое состояния смесь двух свойств. А если еще точнее – внедрение физических свойств в ментальную среду. Вот посмотри на меня: я чистая ментальность. Я умею летать, проделывать всякие штуки со своим аморфным телом. Для меня даже предметы не существуют. И не проваливаюсь я под землю только потому, что там гениза, которая меня выталкивает. А вот с тобой взаимодействую, что подтверждает твою ментальную составляющую. Но вместе с тем ты сохраняешь физические свойства. Предметы для тебя все столь же реальны и даже воздух, посмотри! Ты рассекаешь его.

– Я думал, что просто ускоряюсь вот и все.

– И это еще одно подтверждение моей теории. Время одинаково везде, а вот скорость процессов разная. Об этом еще Енисей говорил. Выходит, что местные законы не действуют на тебя.

Сейвен вдруг остановился, пораженный внезапной догадкой.

 – Мне это напомнило кое-кого, только в точности до наоборот.

– Ты имеешь в виду мою мать? Я тоже думала о ней – сходство есть. Правда, диаметральное...

– Ага. И пользы от моего положения никакого. Я помню как Крайтер, при всей своей расфуфыренности не смог одолеть ее. А я? Чего могу я?

– Ты, – Разиель взяла его за плечи и внимательно посмотрела в глаза. – Ты чудо, Сейв. Ты ключ к нашему избавлению от гнета Земли. Я, правда, еще не знаю, как воспользоваться этой твоей особенностью.

Она выпустила его из рук, и они продолжили путь.

– Притом, – продолжила Разиель тише прежнего. – Я обязана тебе жизнью.

Сейвен промолчал и задумался. Ему припомнилось яркое сражение между Крайтером и Айро-старшей за генизу Вербарии. И особенно последний аккорд, когда мать и дочь слились воедино, растаяв без следа. «Они стали такими в результате расщепления исходной ментальности. Той, что сберег Делио Флаби. А воссоединение все нейтрализовало. Если так, то встает вопрос: что нейтрализует меня?»

– Ты сравнила смерть с переправой, – произнес Сейвен, когда они уже приблизились к двери лазарета. – Мостиком между разными существованиями. А мне вот представляется насос. Эдакий клапан, по которому биоэфир откачивается из одной бочки в другую. А я как соринка в этом клапане. Застрял. И создаю затор. И ты – первая кого я остановил.

– Скорее как паромщик на переправе…

– Нет, послушай. Я мусор в этом клапане. Собирающий другие соринки, как ты. А что будет, если клапан напрочь закупорится? Если я своим… Э-э-э… Существованием остановлю этот поток? Что тогда произойдет?

– Я не думала об этом.

– А вот подумай. И еще над тем, откуда Айро могла взяться здесь.