– Ах, прости меня, солнышко. В жизни я та еще стерва. Ну, давай поищем сестренку?
Tat 11
Далеко внизу белой пустыней стелились облака. Иногда вуаль истончалась, являя взору холодные горные кряжи, изумрудные леса и простирающиеся от горизонта до горизонта водные дали. Когда обнажалось великолепие природы, мысли Тиефа замирали и он бездумно любовался ее красотой.
Стремительному перелету сопутствовала тишина. Ни свиста ветра за бортом, ни единого звука в самом челноке. Хозяин живой купели сосредоточенно смотрел вперед и Тиеф, разместившийся рядом на мягкой выпуклости, изредка оглядывал его, гадая, о чем тот думает. Сам же Тиеф вспоминал Ра и думал о том, как Ио и Монтерс могли бы исправить безумие Вимериса. Теперь он сожалел, что не остался с ними, а сломя голову отправился на дальний край. Впрочем… Тиеф очередной раз покосился на незнакомца. Его доля не так уж и бесполезна.
С болью он осознавал, что от подлинных Ра ничего не осталось. Только исчезли они не сегодня, а в тот день, когда его позвал Мудрец. И не один только Мудрец стал причиной катастрофы. Он сам, вместе с остальными избранными, нес бремя вины. Не догадались, слишком поздно прозрели… И теперь, помимо смятых Ра, на молодой планете укоренилось нечто зловещее.
– Я даже не знаю, как звать-то тебя, – вдруг произнес незнакомец, не оборачиваясь и даже не шевелясь. – Давай я буду называть тебя чудик? Хе-х, по-моему неплохо. Два чудика под одним колпаком.
Он помолчал немного и неторопливо продолжил.
– А мы ведь похожи. Догадался, наверное? Интересно, как у вас это произошло. Мне прямо не терпится узнать. Думал, я один такой, ан нет. Тоже манипулятор? Вряд ли. Манипулятор только один, а вас, по крайней мере, трое. Значит что-то еще. Значит, есть еще способ обуздать креатуру. Кстати, а отчего вы ее с собой не таскаете? Так-то втроем навалились бы на меня и скрутили веревками. Эх, не теми единицами мыслю я… Не теми.
И он замолчал, в этот раз надолго, а когда заговорил вновь, голос его сделался глухим.
– Я ведь вовсе не желал этой силы. Но, если бы не я принял манипулятор, то приняла бы она. Это уж верно. Лучше пусть так. Я никому не говорил об этом, но тебе, думаю, можно. Ты ведь не разболтаешь? Хе-хе… Не человек я больше, а не пойми кто. И… Для нее это тоже какое-то проклятье. Получается, хоть чаша и миновала, но обрызгать все ж обрызгало. Понимаешь о чем я? Нет у нас с ней будущего. И нет той силы, которая смогла бы теперь вырвать у меня из рук этот треклятую железку! Я бы отдал все, подарил, кому попросят, а не могу. Это все равно, что вынуть сердце из груди. Меня не станет. Эх, даже наверное не так. Лучше бы было именно так! Но я и есть манипулятор. Тело… А что тело? Кем захочу, тем и стану. Хоть хранителями по отдельности, хоть всеми сразу – дело плевое, только б креатуры хватило. А такую малость, как сделаться человеком… Не получится. Даже умереть не могу по-человечески. Да и вообще не могу... Ничего не могу. Могу только… – он вдруг оглянулся. – Все. Понимаешь?
Он медленно отвернулся и на время затих. Тиеф не понял ни слова, но он чувствовал, что пришелец именно поэтому и говорит.
– Зачем мне вечная жизнь? Что я с ней буду делать, когда все умрут? Я могу стать их генизой. По крайней мере, попробовать перетянуть их к себе в исходе, но мне противно от одной только мысли об этом. Я не хочу быть хозяином, ведь ментальности это не цветные камушки. Так может лучше отпустить их вообще? Отдать генизе всё, ведь все они когда-то тоже были живыми людьми. Кто-то тысячу лет назад, а кто-то совсем недавно. Верно. Позволить слиться с генизой земли и обогатить ее своим качеством. Оставить в качестве наследия, ну или наследить. По-своему. В любом случае так Вербария действительно будет жить. И не как сопля в пробирке, а как уникальное качество местной генизы… Древние утверждают, что вмешиваться в естественный ход вещей нельзя, что цивилизация должна прийти ко всему сама. Ну а мне-то до этого какое дело? Я ведь не Первый. Я не выращиваю цивилизации, а хочу лишь пристроить свою… Знаешь, а ведь мне по силам возродить настоящую Вербарию. Наша гениза пусть и далеко, но она все еще жива. Может быть, там и Айро ждет нас... Но там и Первый. А о нем я даже вспоминать не хочу. Но вспоминаю, и тогда все прислушиваюсь к себе. Жду чего-то. Чего-то страшного, какого-то отклика. Ведь отчасти теперь я его часть. О, как сказал!.. Узнать бы есть он или уже нету. Вдруг Айро прикончила с ним? Маленькая девочка-фантом расправилась с создателем. Звучит слегка неправдоподобно, не находишь? Хотя… Ей ничего не стоило усмирить свою мать, в то время как даже я не совладал с ней. И если Первый действительно устранен, то возвращение Вербарии это дело. Хорошее дело, надо сказать, да. Только, о какой Вербарии я говорю? Планета сожжена и никогда не сможет расцвести вновь. Но ведь вовсе не обязательно цветку вырасти, чтобы ощутить его благоуханную красоту. Сечешь, к чему я клоню? Вербария внутри генизы. Всего-то нужно это разбудить ее, помочь ей осознать себя. Разумная гениза это было бы здорово. Вечная и самобытная. Как мирок Кетсу-Мо только в тысячи раз больше и без всех этих колбочек и проводочков. Тогда Разиель смогла бы жить вечно. Пусть без меня, но жить. Тогда бы и я с чистой совестью кристаллизовался в молибден. Э-эх…
Пришелец снова затих. Он больше не смотрел вдаль, а склонил голову и опустил плечи. Теперь он не казался могучим повелителем Мудреца. Уставший, потерявший интерес ко всему – вот каким он выглядел сейчас. В необъяснимом порыве Тиеф протянул руку и положил ладонь на плече незнакомцу. Тот не отпрянул. Лишь приподнял голову и слегка обернулся.
– Я не знаю, что мне делать. На Вербарии я четко видел цель. Но что мне делать здесь? Оберегать? От кого? От вас? Я даже не знаю, что вы такое и в особенности то, с чем вы воевали недавно. Вы победили или нет?.. Ничего ты, чудик, не понимаешь. Ну, ничего. Скоро все займет свои места. Енисей толмач тот еще. И если с вашей стороны нет угрозы, то можно и на Вербарию махнуть. Можно даже вместе. А? Что скажешь? Эх. Молчишь. У вас, наверное, своих проблем навалом. А я тут тебе о своем квакаю... Давай остановимся где-нибудь. Тошно мне.
Летательный аппарат пошел на снижение. Облака расступились, обнажив бескрайний океан – они летели к россыпи крошечных точек-островов. Тиеф забеспокоился. На миг ему представилось, как чужак расправляется с ним, но мысли тут же прояснились. Он понял, что доверял ему.
Остров был пуст. Ни единой травинки или самого мелкого живоглота. Лишь спекшаяся вулканическая масса, припорошенная морской пеной, да искристые волны, рычащие на изломанный берег. Тиеф взобрался на уступ, сел на хвост, выдохнул и огляделся. Солнце клонилось к закату, раздаривая последние лучи пернатой воде. Брызги прибоя высекали радугу и оседали на его коре крупинками соли...
– Вот она, настоящая жизнь, – пробормотал Тиеф.
Все происходившее до сего момента предстало нелепой возней, отвлекающей от главного. Ра мертвы. Именно это Тиеф отказывался принимать и все цеплялся за внушенную Мудрецом иллюзию.
– А ведь все закончилось еще давным-давно. Все кончилось с архисториками, придумавши в Мудрецах свое спасение. Нет... Мы мертвы уже очень, очень давно.
Неизвестно сколь долго протянула бы их вера в воссоединение, кабы не случай, приведший к появлению избранных. Из ведомого слепой надеждой, Тиеф сам стал поводырем. Но он получил кое-что еще. Кое-что, действительно, важное.
– Мы научились думать вне Ра. Взглянули на себя со стороны…
Своемыслие стало побочным эффектом свободы, управиться с которой Мудрецу оказалось сложнее, чем наделить.
Шорти, Веллан и Изотер – вот теперешний стан Мудреца. Первые были ими всегда, но Изотер... Он предпочел рассудительность слепой вере – идее, что и сожрала его. Но предал ли он? С точки зрения Мудреца, предатели как раз те, кто отступился от веры. Согласись избранные на уничтожение пришельцев, прямого столкновения не последовало бы. И Вимерис остался бы жив…
