— Кажется, вы ушли? — опасливо уточнила я, невесть почему обращаясь к скелетихе на «вы» и со странным оттенком уважения, смешанного с опаской.

— Конечно! Но я обещала вернуться ближе к обеду. А десять минут девятого однозначно ближе к обеду, чем восемь!

— Всего лишь на десять минут.

— Что есть время? Всего лишь совокупность бесконечно коротких мгновений! — патетично отозвалась мадам Дюбо. — И их за эти десять минут прошло бесчисленное количество! Я не успела сосчитать и миллионную их долю, а уже дошла до тысячи!

Я усмехнулась.

— Ладно. Давайте снимем мерки, — пришлось сдаться на волю победительницы, то есть, мадам Дюбо. — Но я все равно не понимаю, откуда появилось столь рьяное желание устроить нашу с Себастьяном свадьбу.

Она только вздохнула.

— Мы достаточно долго были довольно несчастны, — сообщила мне женщина, взявшись за сантиметровую ленту и принявшись снимать мои параметры. — Мы были одиноки. Что могут праздновать скелеты? День рождения? Уже не актуально. День смерти? Как-то не очень весело отмечать, дожидаясь очередного юбилея. Кто-то из нас хорошо помнил прошлую жизнь, кто-то умудрился все забыть, и трудно сказать, кому из этих двоих сложнее… Но важно другое. Мы наконец-то увидели в вас с господином богом смерти то, что подтолкнет нас к дальнейшей деятельности. Это какой великолепный стимул — прислуживать живым! Знаете, Эдита, ведь все мы при жизни частенько просим об отдыхе…

Я только задумчиво кивнула. Мне бы сейчас отдых не помешал.

— Но отдых… Он нужен только тогда, когда есть и нечто контрастное. Занятость. А когда постоянно отдыхаешь, это рано или поздно начинает надоедать. Теперь мое тело не испытывает той, прежней усталости. Зато разум остается ясным…

— Вы не спите?

— Мы можем созерцать, — отметила мадам Дюбо. — Это ценнее! Смотреть на звезды. Но тысячный рассвет и тысячный закат, даже очень-очень разные, надоедают. И чтобы вновь наслаждаться ими, необходимо познать также нечто другое. Нечто более яркое. Нечто впечатляющее! Потому, получив такую возможность — сделать что-то хорошее не впрок, не на будущее, а с пользой прямо сейчас, мы, разумеется, загорелись идеей!

Она едва не придушила меня, измеряя окружность шеи сантиметровой лентой, но я, прокашлявшись, не стала делать замечание.

В целом, мадам Дюбо все делала очень быстро и очень умело. Я не знала, где она могла найти достаточно опыта, может, работала швеей при жизни, но подумала, что такое мастерство просто не могло уйти в могилу.

— Да, — вздохнула мадам Дюбо, — когда я умерла, я не растворилась в пустоте. Я все еще была где-то рядом. Меня словно что-то держало. Другие растворялись, становились частью баланса, но во мне, наверное, было чуть больше уникального, так что меня придержали здесь.

— Чтобы приносить пользу людям?

— Наверное.

— Мадам Дюбо… — я замерла, не зная, корректным ли будет этот вопрос, но все-таки решилась. — Мадам Дюбо, а это ваш скелет?

Женщина рассмеялась. Смех ее был мелким, дребезжащим, и я удивилась — и его звучанию, и самой реакцией на мой достаточно странный и, наверное, очень личный вопрос.

— А какое это имеет значение? Меня оставили не за тело. Меня оставили за мой дух. Однажды я все-таки уйду, когда уже стану не нужна. Но только после того, как сделаю это платье! Самое роскошное платье невесты на свете!

Я поняла: говорить о теле и о материальном воплощении она не хотела. Что ж, это было, разумеется, ее право, и я умолкла, чувствуя себя немного неловко — словно залезла на чужую территорию. Мадам Дюбо, впрочем, практически сразу забыла о достаточно своеобразной теме нашего разговора.

Она наконец-то закончила с мерками и поинтересовалась:

— В каком цвете делаем платье? Белое?

— А каким еще может быть платье невесты?

Скелет, склонив голову набок, осмотрела меня с ног до головы.

— Да, вы темненькая и не очень бледны, наверняка подойдет белое… И лорду Себастьяну какой-нибудь черный фрак. Потрясающей насыщенности черный! Чтобы все, когда вы будете идти, просто шеи свернули, такая была красивая пара!

— Шеи сворачивать будет некому. Мы же никого не приглашаем.

— Что ж вы, милочка, полагаете, будто я не способна свернуть шею? — расхохоталась мадам Дюбо. — О, скажу я вам, я достаточно стара, чтобы сделать это с легкостью! Впрочем, не важно. Отправлюсь к господину богу смерти…

Я уж было подумала, что больше не понадоблюсь мадам Дюбо и смогу как-нибудь по-тихому улизнуть от нее, но она, коварно усмехнувшись, встала у меня на пути.

— Погодите-погодите, моя дорогая, — решительно заявила женщина. — Не знаю, куда вы там держите путь-дорогу, но у меня для вас будет одно очень важное и интересное занятие. Каждая невеста перед свадьбой просто обязана заниматься подобными вещами!

Я нахмурилась. Если честно, уже начинала жалеть, что мы с Себастьяном вообще во все это ввязались. Нет, пожениться — это, конечно, прекрасно, но местные обитатели уж слишком активно взялись за дело!

— Возможно, позже? — с надеждой уточнила я.

— Позже? Но позже может быть слишком поздно. Помните? Череда бесконечных мгновений, каждое из которых может стать решающим! Потому надо пользоваться уже тем, что есть, и не останавливаться ни на минуту. На том свете будет предостаточно времени для отдыха! — решительно, ориентируясь на собственный опыт, заявила мадам Дюбо.

Я считала, конечно, иначе, но понимала, что до свадьбы никто меня в покое точно не оставит. Скелетиха с удивительной решимостью уцепилась мне в запястье и буквально силой поволочила за собой. Упираться не имело ни малейшего смысла, и я, тяжело вздохнув, последовала за мадам Дюбо.

Она уверенным толчком открыла дверь. Я попробовала высвободиться, задержаться в комнате, но нет!

— Так а куда мы хоть идем? — предприняла тогда хотя бы попытку разобраться с тем, что происходит. — И чем я должна буду заниматься?

— Это сюрприз! — радостно заявила мадам Дюбо. — Зачем тратить драгоценные секунды на лишнее описание? Вы все увидите сами!

Я вздохнула. Ничего видеть самой мне не хотелось, но переубедить такую, как эта дамочка, было невозможно. У меня аж крутился вопрос на языке, была ли мадам Дюбо замужем и проезжалась ли она по мужу своим мнением, словно катком, но я, решив, что ее это может сильно обидеть, только прикусила язык. И, разумеется, велела себе молчать.

— Хотя бы намекните!

— Вам понравится, — заверила меня скелетиха. — Вот!

Меня втолкнули в какую-то комнату. Я зашла внутрь и с удивлением обнаружила, что это рабочий кабинет.

— Присаживайтесь, — велел мне Томас, находившийся в комнате, и указал на кресло. — Присаживайтесь-присаживайтесь, — прозвучало это почти как угроза. — У нас с вами еще много всего интересного впереди!

— Да? — изогнула брови я. — Это ж например что?.. И где Себастьян?

— Господин бог смерти, к сожалению, сказал, что у него появились срочные дела, — протянул недоверчиво Томас. — Ему надо кого-то там зарыть в соседней деревне, и он сказал, что это дело не терпит отлагательств…

Я хмыкнула. Дело, конечно, терпело, но Себастьян не просто так солгал скелету.

— И какое же важное дело Себастьян должен был отложить, чтобы заняться той соседней деревней? — опасливо уточнила я у Томаса.

— О! Это невероятно важно! — он поставил передо мной несколько листов бумаги, исписанных мелким шрифтом. — Ведь нам надо столько всего утвердить! Во-первых, праздничный стол! Во-вторых, ремонт! А в-третьих, рассадку гостей!

Я заморгала.

— Каких это таких гостей? — удивилась я. — Мы же никого не зовем.

— Мы не зовем никого живого! — заявил Томас. — Но ведь мертвецов-то позвать можно? В соседних деревнях у нас очень много знакомых!

Глава двенадцатая

Если бы мне было куда упасть, я б обязательно упала. Но, так ни стула, ни дивана, ни хотя бы более-менее удачного коврика поблизости не оказалось, пришлось сохранять равновесие и просто удивленно смотреть — если не сказать «таращиться» — на скелетов и недоумевать, как они вообще могли додуматься притащить сюда целую толпу посторонних мертвецов!