Я откинулся на своем стуле, а девчонки вернулись к беседе, которую прервало моё появление. Насколько я понял, речь шла о каком-то парне, с которым Ирка в настоящее время крутила шуры-муры – её беспокоило то, что тот не хотел знакомить подругу со своей семьей, выдумывая всякие нелепые отмазки.

– Представляешь, вчера он рассказал, что на майские всей семьей ходили на пикник, а когда я спросила, почему он не позвал и меня, сказал, что забыл. Вот как можно обо мне забыть? – она гордо вскинула голову, и бигуди негромко звякнули.

Я хотел было вставить свои две копейки – что-то особо едкое на тему таких парней, но не стал. Когда-нибудь до Ирки дойдет, что её тактика не работает, и она её сменит. Ну или не дойдет и она не сменит – и продолжит удивляться странным, на её взгляд, поступкам сыновей московских мам, которые, очевидно, считали эту девицу не парой их отпрыску. У неё был шанс – например, залететь от очередного любовника и предъявить эту беременность его семье. Но не факт, что такой поступок облегчит ей завоевание столичных снобов.

– А у вас в комнате нет ещё одного такого классного мужчины? – Ирка внезапно обратилась ко мне.

Я мысленно пообещал себе потом поспрошать у Аллы, что она успела рассказать Ирке до моего прихода.

– Таких как я – один на миллион, – я налил себе ещё немного хереса и обслужил дам. – Но есть парочка, хотя и с нюансами. Казах после института уедет к себе в Казахию, а Дёмыча скоро выгонят из-за учебы. Впрочем, у тебя, Ир, есть шанс спасти заблудшую душу. Может, ему не хватает материнской любви, вот он и пьет по-черному, и к занятиям не готовится. Не хочешь попытаться? Так-то он парень прикольный и богатенький, только на морду лица страшный.

Ирку счастье в виде Дёмыча не соблазнило – или ей нужно было смириться с этой мыслью, – и мы выпили за нормальных мужчин, которых не осталось в природе. И этих двух подвыпивших тигриц ничуть не смутило, что я сидел рядом и слышал этот тост.

Наверное, любительнице столичной прописки стоило сосредоточиться на ребятах из провинции, которых в общаге буквально толпы и среди них встречаются неплохие экземпляры. Если история пойдет своим чередом, почти все они останутся в Москве и уже к середине девяностых обзаведутся своим собственным жильем. Я даже помнил имена и факультеты пригодных на заклание Ирке экземпляров – вернее, подходящих под её нехитрые требования.

Вот только сдавать их Ирке я не хотел. Даже недолгое общение с ней было очень изнуряющим опытом. Мне не нравились похотливые и манящие взгляды, которые та изредка на меня бросала, не нравилась её манера поведения, не нравились вульгарность в выражениях, которые наверняка помешают ей быть хорошей женой и матерью. Конечно, в студенческих романах всё это, скорее, приветствовалось, да и в том кругу общения, где Ирка обычно вращалась, подобное, наверное, даже поощрялось. Но отдавать ей на съедение своих знакомых – пусть даже шапочных – мне не хотелось. Если только Дёму, а потом посмотреть, кто из них кого сборет. Я ставил на Ирку.

***

– Как ты думаешь, нормально будет, если я переведусь к вам? – вопрос Аллы застал меня врасплох.

Ирку мы покинули под вечер, когда у той закончился её херес. Меня слегка штормило, а Аллу просто мотало, и мне приходило удерживать её в более-менее вертикальном положении. Наверное, стоило взять такси, но в этом времени агрегаторы ещё не придумали и номеров таксопарков на каждом заборе не рисовали. Хотя если долго стоять на обочине, можно было словить частника – предтечу бомбил 90-х, к которым я и сам когда-то принадлежал. Но заниматься этим было откровенно лень.

Пока мы добрались до метро, Алла слегка оклемалась, а во время пересадки созрела до волновавшего её вопроса. Не знаю, на что она рассчитывала, но я был её идее далеко не рад.

– Это будет ужасно, – честно ответил я.

– Почему? – недоуменно спросила Алла. – Мы могли бы учиться вместе...

– Да так-то всё нормально. Но тебе будет тяжело нормально перевестись из своего педагогического к нам. Скорее всего, год потеряешь, и нужно будет досдавать всякое, чего у вас в принципе не проходят.

– Я выучу!

– Не сомневаюсь, – я улыбнулся. – Только зачем тебе нужны наши заборы? У наших специальностей очень ограниченное применение, все заводы находятся в мелких и средних городках, ты вряд ли туда поедешь добровольно.

– С тобой – поеду! – пообещала она.

Это была сильная жертва с её стороны. Москвичи всеми силами старались устроиться в своем родном городе, лишь иногда случались некие флуктуации в атмосфере, которые приводили к их миграции в другие края. И я не знал, на что списать такой порыв Аллы, достойный лучших примеров из жизни жён декабристов – то ли на внеземную любовь, то ли на временную страсть. Я, конечно, рассчитывал на любовь, но знал, что со временем страсть может превратиться в нечто более крепкое, чем самая великая любовь.

К тому же эта жертва была абсолютно ненужной. Я точно знал, что из нашей группы лишь пара человек пошли работать по специальности – в конце восьмидесятых заборы как-то резко вышли из моды. Да и те ребята была вынуждены так поступить, поскольку учились по заводской квоте и обязаны были отработать три года на пославшем их предприятии. Я этой участи счастливо избежал, поскольку не стал брать направление от нашего комбината, хотя меня уговаривали. Это направление сулило всякие плюшки – например, чуть большую и гарантированную стипендию, даже если я буду учиться на все тройки, – но сопровождалось определенными сложностями с оформлением документов. Впрочем, вроде бы и те ребята, что отбыли строить уже ненужные стране заборы, очень быстро оказались в других, более прибыльных сферах – и их никто не удерживал. Времена изменились необратимо.

Но переводиться к нам Алле не стоило не только из-за месторасположения заборостроительных заводов.

– Сказать по правде, я сам подумываю о смене института, – признался я. – Только пока не знаю, куда именно. Но время ещё есть, надеюсь, к концу сессии соображу, чего хочу от жизни.

– Ого! – воскликнула Алла. – А чего ты раньше молчал? Иди к нам, у нас там такой цветник!

– И конкуренции не боишься? – улыбнулся я. – Вдруг какая меня уведет? Я же доверчивый... и красивый! Видела, как твоя Ирка на меня смотрела?

– Ай, Ирка не станет, я с ней договорилась, а то раньше... А конкуренции не боюсь! – гордо произнесла она. – Ты сам говорил, что я лучше всех...

Насколько я понял эту девушку, у неё в голове эльфийские представления об окружающем мире спокойно сосуществовали с реальностью. В данном случае она была твёрдо убеждена, что лучшая подруга не станет отбивать у неё парня. Мне хотелось сказать пару едких слов о том, на что способны лучшие подруги, но я не стал. Такое на словах не учится, если столкнется – поймет, как оно бывает, а если нет – значит, повезло. Хотя той же Ирке я бы не стал доверять и снег в декабре – девица явно была себе на уме, а вот с совестью у неё было не очень. Да, из них со Дёмычем получилась бы прикольная пара.

Мне, правда, хотелось до конца понять, что же связывало этих двух разных девушек. Кажется, в этой паре Алла считала себя «страшной подружкой», а Ирку такое положение вещей более чем устраивало. Женщины всё-таки весьма загадочные и непостижимые существа.

– Мы, мужчины, морально нестойкие, – отшутился я.

– Врёшь ты всё... я же помню, как ты себя вёл.

Ну вёл и вёл. В свои восемнадцать я был тем ещё остолопом, и хорошо, что Алла не знала меня в моей первой жизни – правда, плохо, что для этого ей пришлось умереть. Это потом, набив немало шишек на своей многострадальной башке, я понял, что не стоит бросаться на всё, что движется. Проще подождать и, как в том анекдоте, взять всё стадо разом.

Хотя в случае с Аллой я ничего не ждал – всё случилось во многом само собой, и даже она не была виновата в том, что мы теперь вместе, несмотря на все её наивные женские причуды. Иногда так бывает.