– Аукцион неслыханной щедрости, раскидываю деньги! Кто хочет, подбирайте! Малышня налетайте, дядя добрый сегодня!

Взмах рукой и вверх взлетела денежная пачка, которая тут же рассыпалась фейерверком банкнот, сыпанувших на асфальт водопадом.

Все стоявшие поблизости школьники тут же рванули к щедрому подростку в черной куртке, чтобы собирать разлетевшиеся по асфальту банковские билеты. Парень, не обращая внимания, на снующих и толкающих друг друга школьников, наклонился к сумке и вытащил оттуда небольшой пузатый рюкзак, который тут же нацепил себе на грудь. Из горловины рюкзака торчали провода и вершина какого устройства.

Сука!

Бомба!

Тварь, конченая, бомбист хренов!

– Бомба!!! – заорал я во все горло. – Разбегайтесь!!! Бомба!!!

Пацан развернулся на мой крик, наши взгляды встретились. Зрачки у пацаны были расширены, в глазах его плескалось отчаяние и решимость, а еще какое-то превосходство и надменность, будто бы передо мной был не обычный школьник-зачухан, а сам Господь бог!

Пусть во мне и было сто с лишним килограмм избыточного веса, но разделявшие нас с бомбистом метры, я пересек в три длинных прыжка. Проскакал как сайгак. Слету влепил ногой в промежность придурку в черной куртке, и когда тот упал на колени, плюхнулся на него сверху. На что рассчитывал не знаю, просто так среагировало мое тело. Пацан упал на бомбу, я плюхнулся сверху. Его тело, сверху моя жирная туша – может этого хватит, чтобы взрыв не наделал много бед.

Хруст чего-то пластикового, яркая вспышка и пред глазами пролетела вся моя жизнь:

– какая-то толстая тетка, от которой невкусно пахнет горелым, тянет меня за руку и ведет в здание, на котором висит табличка «детский дом №173».

– старшаки бьют за то, что я испугался воровать хлеб из столовой.

– директор Детского дома бьет меня ремнем, за то, что обломком кирпича разбил лицо своему обидчику, который был старше меня на 6 лет.

– учеба в ПТУ.

– проводы в армию.

– первый бой в Афгане.

– первый убитый враг.

– первое ранение.

– первый секс.

– возвращение в Союз. Бригада Лешего. Разборка, на которой мне всаживают стамеску в бок.

– Леший отрывает мне кусачками палец, подозревая, что это я навел на бригаду ментов.

– похороны Лешего, превратившиеся в кровавую разборку.

– очередное ранение, больничка.

– встреча с будущей женой.

– свадьба. Рождение дочери.

– дочь пошла в первый класс.

– выпускной дочери и поступление в ВУЗ.

– рождение внучки.

– развод с женой, её прощальная улыбка.

– пацан в черной куртке с черепом на спине, рисует на асфальте каракули кровью.

– вспышка!

Чёрт, какая же короткая жизнь, и вспомнить нечего…

Я лежал голый на мягкой подстилке из цветов. Кожей спины ощущал прикосновение холодных, сочных стеблей и нежных бутонов. Хорошо, что подо мной, то ли тюльпаны, то ли нарциссы. А ведь могли быть и розы.

Небо надо мной голубое и красивое, солнце светило ярко, легкие облачка висели неподвижно, добавляя прекрасной мимишности. Не хватало только радуги и порхающего пони-единорога. Над лицом пролетела большая, красивая бабочка, радужного окраса. В природе подобных бабочек не бывает. Ну, не может быть, что бы на одном крыле была радуга из семи цветов. Такое только во снах бывает. Значит, мне опять снится сон.

Я поднял руку и закрыл растопыренной ладонью солнце. Точно сон. На левой руке все пальцы на месте. А ведь, сука Леший, тогда мне отчекрыжил мизинец под корень. Падла такая, «по синьке» подумал, что это я – крыса и предатель. От «синьки» Леший и сдох, нажрался какого-то денатурата и помер.

Просто так лежать на спине, и мять цветы надоело. Я сел на задницу, огляделся по сторонам. Вокруг, куда не глянь одни цветы. И слева, и справа, и сзади, и спереди. Море цветов. Разного цвета и формы. Целое поле цветов.

Опять цветы, опять я голый, опять сон.

Красота!

Встал в полный рост, огляделся. Ну, конечно, я опять молод, юн и строен. Пусть на теле и не было особых рельефов мышц, но и «мозоли» спереди не было. Я подпрыгнул несколько раз вверх, легко пружиня на ногах. Черт, как же здорово ощущать себя легким и невесомым. Вот так бы и в реальной жизни быть молодым, стройным, а не старым и жирным.

Интересно сколько мне сейчас? Я оглядел свои руки, ноги, живот. Жаль, зеркала нет, интересно какая у меня мордаха. О, у меня есть волосы на голове! Я и забыл, как это, гладить собственную шевелюру. Нормально, я бы даже сказал, что приятно!

Итак, судя по всему, мне нет еще и двадцати. Отлично! Что дальше? Сон какой-то неправильный. Обычно во снах есть какой-то сюжет. Надо куда идти, от кого-то бежать. А тут? Стоишь как дурак посреди цветочного поля в костюме Адама и гадаешь, что делать дальше.

Еще раз оглядел свои пальцы на руках. Костяшки пальцев не сбиты. Значит в этом сне, я не умею драться. Пальцы, да и сама кожа на руках, говорит, что я чураюсь тяжелого труда. Нет старых мозолей и повреждений. Хотя, откуда им взяться, если я, судя по всему, еще юноша, а может и вообще подросток.

Так, а это откуда? Только сейчас, приглядевшись внимательно, я разглядел тонкие нити татуировок, которые испещряли кожу рук. Сразу я рисунок не заметил, потому что он был не синего, и не черного, а серебристого цвета. Тонкие нити, чем-то напоминающие морозный узор плотно покрывали кожу рук, плеч, груди, живота, паха и ног, доходя до пальцев на ступнях. Черт, даже писюну досталось! Вот извращенец! Это ж надо было наколоть себе такие портаки на все тело, что даже половому члену досталось. Рисунки на теле были странные, они точно повторяли основные кровеносные сосуды – вены и артерии. Тонкие серебряные нити покрывали всю поверхность тела. На хрена такие сложности? Для чего они нужны? Интересно на лице тоже набили эти серебряные нити?

В жизни, у меня была только одна татуировка, на правом плече: в центре группа крови, сверху стилизованная под арабскую вязь надпись «Афганистан», а снизу так же арабской вязью – 317 ПДП. Кстати, во сне такой татуировки не было. Ну, оно и понятно, ведь я во сне другой. Молодой, бодрый и свежий.

Так, ну, что дальше? Сон какой-то странный. Нет никаких движений. Я вновь огляделся.

Лежал я на круглой полянке. Сочные, мясистые цветы похожие на лилии желтого цвета. Полянка в диаметре метров пять. От неё отходят в разные стороны цветочные грядки, в виде извилистых дорожек, напоминающие, то ли волнистые линии, то ли щупальца медузы. В общем-то, красиво. Напоминает что-то. А что? Точно! Подобный рисунок вырисовывал кровью подросток на асфальте возле школы. Опять, коловрат, но на этот раз из цветочных дорожек и лужайки.

Воспоминание о странном пацане, почему-то отозвались в душе глухой болью. Нытьем, разрывающим сердце, как будто этот пацан был мне знаком, и не просто знаком, а был очень близким человеком. Странно! Я ведь его видел первый раз в жизни. И какого черта я должен о нем беспокоиться, да еще и в собственном сне?

Черт, как больно! Я запрыгал на правой ноге, потому что в левую ступню впилась острая колючка. Выдернул колючку, оглядел ранку. Выступила кровь, но жить буду. Ничего себе, какая у меня нежная кожа на ступнях? Наверное, и в детстве такой нежной кожи на ступнях и пятках не было. Еще бы, откуда, если мое детство буквально было босоногим.

Так, я не понял, а почему во сне я так натурально ощущаю боль, да и ароматы цветов, которые волнами накатывают со всех сторон, разве должны ощущаться? Во сне, вообще, запахи ощущаются? Не знаю.

Надо что-то делать. Нельзя вот так вот стоять посреди этой клумбы и тупить. Ну и что, что вокруг все нереально. Надо куда-нибудь пойти. А, куда?

Пойду вон на тот холм. Примерно в полукилометре возвышался небольшой пологий холм, на котором торчала какая-то хрень похожая на смотровую вышку. Кстати, зрение у меня тоже улучшилось. В реальной жизни, я бы хрена лысого что-то углядел на таком расстоянии, а тут на тебе, пожалуйста – зрение стабильная единица!