Фашисты вошли в заповедник! Вскоре мы узнали, что они бросили в высокогорья свои альпийские войска, что воткнули флаг со свастикой в вершину Эльбруса, что вышли на некоторые перевалы Главного хребта и даже добрались до Псху на южном склоне.
ПО-НАД ПЕТРАРКОЙ
Лето 1944 года. Враг уже выбит из гор, откатился из Предкавказья. Как пригодилось теперь географам знание заочного страноведения. Сколько географических - уже совсем не по Кавказу - справок понадобилось победно движущимся на запад фронтам.
С волнением и завистью читаю Наташины письма. Счастливая, она теперь уже самостоятельно продолжает исследования Кавказа. Пишет, что из последнего маршрута ей пришлось возвращаться на южный склон по долине Малой Лабы, что было дико и горько видеть заповедный Лабенок, исковерканный следами недавних боев, усыпанный ржавыми касками и патронами, обломками лыж и саперных лопат, обрезками колючей проволоки и телефонных проводов. Выше устья Цахвоа, в самые сокровенные глуби гор проникали захватчики! Но все-таки они не были допущены к перевалу. Кто, какие герои удержали здесь натиск врага в страшном троге Лабенка, заваленном хаосом осыпей?
Красная Поляна, так и не достигнутая врагом, встретила Наташу прежней прелестью, лишь несколько запущенная. Зелень бушевала как ни в чем не бывало - густым мелколесьем покрылись за шесть лет многие памятные нам лужайки. Особенно буйно зазеленел участок турбазы. Но в его верхней части не было Собиновки. Мою любимую белую дачу с башней сожгли какие-то временные жильцы. Услыхав об этом, я словно расстался с частицей все еще жившей во мне юности.
В Южном отделе заповедника нашлись и старые знакомые - наблюдатели. Сколько с ними теплых, радостных встреч - как с родными! А вот и новые люди, прежде всего сам начальник, Петр Алексеевич Савельев. Ревностный защитник природы и хороший хозяин, он сумел даже в военные годы, активно помогая фронту, не только не запустить, но и украсить и даже обогатить чудесный лесопарк Южного отдела.
К Савельеву на инструктаж по очередному учету туров собрались наблюдатели. Наташа сидела и слушала, как одному из них предлагалось пройти по маршруту через Лоюб на Юху, другому на Псеашхо, на Дзитаку и на гору Воробьева, третьему на Малый Чугуш. Наконец двум наблюдателям с Ачипсе поручалось "пройти по-над Петраркой на Пришвина". Наташа встрепенулась.
- Простите, что вмешиваюсь. Скажите, откуда вы знаете эти названия?
- А мы эти места давно так называем. Почему это вас заинтересовало?
- Видите ли, я помню, как эти названия были предложены, и никак не думала, что они уже вошли в жизнь. Петр Алексеевич просиял.
- Так это вашу записку в туре я нашел на Ассаре?
- Конечно, нашу!
Савельев даже прервал инструктаж и с увлечением рассказал, как при первом же обходе вверенного ему Южного отдела он поднялся на Ассару, обнаружил наш каменный тур и записку в коробке из-под бульонных кубиков, как понравилось ему упомянутое в записке, пусть шуточное и условное, название Петрарка и как он своей властью ввел его среди прочих имен в официальную документацию заповедника.
Вот как получилось, что предложенные нами названия оказались в ходу у рядовых наблюдателей, не имевших и представления о любви прославленного итальянца к своей Лауре. Позже мне приходилось встречать в Поляне и интеллигентных людей, убеждавших меня, что "Петрарка" это старое черкесское название, вероятно, какое-нибудь искаженное "Петрархо".
Так при помощи записки на Ассаре я заочно познакомился с хорошим человеком. Через несколько лет я впервые явился к нему, назвал свою фамилию и сказал:
- А мою визитную карточку вы видели на Ассаре.
Это было началом долгой и прочной дружбы.
Еще через несколько лет я присутствовал на творческом вечере Михаила Михайловича Пришвина. Взял да и рассказал ему при всех собравшихся, как мы шли на Ассару, как слушали барса и читали "Жень-шень" при свете костра, как нанесли на карту пик и озеро имени Пришвина и как счастливы преподнести их ему в качестве подарка, хотя и спустя несколько лет, после того, как название уже привилось в заповеднике. Тут же мы вручили писателю фотографию пика.
Пришвин, взволнованный неожиданным сюрпризом, встал и сказал:
- Впервые в жизни попадаю в этакое пиковое положение. Таким подарком я настолько обрадован, что и сказать не могу. Все боялся, что моим именем переулок или тупик назовут. А это ведь пик! Это же лучше, чем памятник!
Если бы о подобном подарке можно было рассказать и Петрарке!
Теперь надо раздразнить туристов - пусть поднимутся на пик Пришвина и укрепят на нем мемориальный камень с указанием названия и высоты пика!
ВОЙНА НАД КРАСНОЙ ПОЛЯНОЙ
Отрывочно - от Савельева, от наблюдателей - Наташа узнает о том, как приближалась война к Красной Поляне. Поугрюмел, по-особому притих в эти дни поселок. Враг был в тридцати километрах. Не раз из-за горы Перевальной вываливался фашистский самолет и наугад, словно торопясь, сбрасывал на Поляну бомбы. Пострадало несколько зданий.
Фашистские армии заняли Псебай, Даховскую и Хамышки, прижали отступающих советских бойцов к безлюдным и бездорожным горам. Лишенные подвоза и пополнений, войска были вынуждены уходить горными тропами на южный склон. К Красной Поляне спускались разрозненные группы солдат, измученные долгими переходами, и спешили в Адлер и Сочи на формирование.
Уходили на юг от приближающегося нашествия и жители предгорных станиц Тульской, Даховской, Каменномостской. Через суровые перевалы устремлялись они к морю, одни - к Дагомысу и Сочи, другие по главному маршруту заповедника к заветной Красной Поляне.
Кони были мобилизованы на нужды армии. Массы людей шли пешком, навьюченные всем, что могли унести с собою. Матери вели и несли малолетних детей. Шли не только с рюкзаками, но и с авоськами и сверточками в руках...
В помощь обороняющимся войскам были брошены наблюдатели заповедника ведь они знали все тропы,
все подступы, могли обеспечить даже многолетнее существование партизанских отрядов на случай, если бы неприятель и совсем окружил заповедные горы.
