Почему я не вычитал об этом ущелье ничего из путеводителей? Кто здесь так смело построил шоссе? И кому поставлен памятник у туннеля?
Ущелье кончилось. Снова раздвинулась приветливая лесистая долина. Только еще дремучее, еще выше стали леса. Небеса прояснились, и вдали появились какие-то вершины, возвышающиеся над лесным пологом. На некоторых из них мелькнули и пятна снега. Дважды шоссе пересекло горные речки притоки Мзымты. Надписи у мостов гласили, что это Кепш и Чвежипсе. В долинах оказались строения, люди. Удивительно, выше такой теснины и вдруг - люди!..
Еще один скальный участок, уже не такой узкий, как прежде. Пассажирки повизгивают при крутых поворотах над пропастями, из которых даже сквозь шум мотора доносится рычание далекой Мзымты. Затем мостик через пенистую озорную речонку и, наконец, заборы, белые домики, улицы с садами, здание почты; крутой разворот автобуса и - стоп. Красная Поляна. Неожиданно будничная, скромная, с первого взгляда ничем не покоряющая, скорее деревня, чем город, лишенная всякого курортного лоска. Такие же, как в деревнях, голопузые греченята, такие же куры, гуси, козы. И те же длинноногие свиньи в треугольных хомутиках...
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ПОЛЯНОЙ
Карта была слишком мелкомасштабна - ближайшие к Красной Поляне хребты на ней названы не были. Прежде всего бросались в глаза какие-то горы на юге - несколько внушительных, очень правильных на вид пирамид. Вскоре я узнаю и запомню их имя, немножко вычурное,- Аибга. На севере гребенчатая цепь утесов - Ачишхо. А на востоке более высокие, но за дальностью не кажущиеся величавыми горы. Здесь выше всех две вершины, блистающие уже вечными снегами. Слева - трапеция, подобие белой палатки; справа - конус, как сахарная голова. Как что называется - и тут не знаю. Потом я очень полюблю их странное неблагозвучное название - Псеашхо.
Склоны ближних и дальних хребтов - тот же полог лесов, выстилающий каждую неровность, не прерывающийся даже на кручах. Можно подумать, что перед тобою ковер из кустарников. Но ведь по такому же "бархатному" лесу мы только что ехали. А каждая ворсинка такого бархата - огромное тридцати-сорокаметровое дерево. Достаточно только представить себе это - и казавшаяся не очень высокой гора вырастает в колосс, долины развертываются во всю ширь, и все размеры приобретают свою истинную величину.
В этих бархатных склонах, как в раме, и расположилась Поляна. Она заняла привольное "озеровидное" расширение Мзымтинской долины, как раз там, где река резко меняет курс. Выше Красной Поляны Мзымта течет вдоль хребтов между Главным и Передовым, а ниже Поляны поворачивает и устремляется наперерез горным цепям, рассекая их на всю ширину крутостенными коридорами. По такому сквозному поперечному ущелью мы только что проехали.
С севера, со стороны гребенчатого Ачишхо, к Красной Поляне открыта еще одна широкая долина. Значит, здесь стык двух долин. Их пологое общее днище, наподобие слегка выпуклого кверху щита, и послужило площадкой, на которой расположился поселок.
Дно долины... Казалось бы, сырость и грязь? Но пологосводчатая выпуклость дна позволяет поселку не знать ни грязи, ни сырости: дождевая вода быстро скатывается, а сырой воздух льнет лишь к самой воде Мзымты река роется метров на пятнадцать глубже площадки селения, в крутостенном прирусловом врезе. Поэтому и вид у поселка приподнятый, приветливый, а воздух - словно долину хорошо проветривают. И высокие горы не давят: поселок не зажат ими в щель, а гордо высится на щитообразном фундаменте.
Что-то глубоко располагающее к себе таится уже в этих не сразу осознаваемых чертах Красной Поляны. А когда подходишь к туристской базе - к уютному ряду деревянных дач в тенистом лесосаду,- ощущение покоя и благодати, предвкушение полноты отдыха сразу же охватывает приехавшего.
Вот сюда-то, к окошечку регистратуры, я и подошел со своим чемоданчиком. Здесь уже стояли и некоторые спутники по автобусу. Они предъявляли путевки, талоны, и вскоре радушная кастелянша, позванивая ключами, вела прибывших в дальние дачи.
Моя очередь. Девушка-регистратор, недурная собою, холодно спрашивает:
- Путевка? Маршрутная книжка?
- Простите, но я самотек. Я без книжки.
- Мест нет, принять вас не можем.
С первыми радостями приходят и первые горести. И это говорит девушка, которой гораздо больше к лицу гостеприимная улыбка. Какими доводами ее убедить? Сказать, что люблю горы, что хочу на озера?
Прошусь только на день, на сутки - найти компаньонов и завтра же выйти на Рицу...
-- На Рицу? - Взглянула с почтением и недоверием.
-- Ну, конечно, на Рицу и на Кардывач, я для этого ехал сюда. Ведь среди туристов найдутся желающие составить такую компанию?
Она оживилась.
- Ой, знаете, вряд ли. Сейчас время позднее, сентябрь, в горах уже снег выпадал. Летом ходило несколько групп - больше студенты. А теперь каникулы кончились и вряд ли кто соберется. Так что лучше вы и не ждите.
- Ну, тогда я один пойду.
- Что вы, что вы! Мы в одиночку в такие маршруты не пускаем. Мало ли что может быть. Да и трудно - ведь, сколько нужно нести на себе.
- На себе? Для чего?
- А как же - ведь туда шесть дней пути. Нужны и продукты и одеяло. А Вы как же думали? (Она оглядела меня через окошечко регистратуры) Ой, да вы с чемоданчиком! А рюкзак у вас где - уже внутри?
Разговор только было начал обнадеживать: после такой милой беседы не откажет же мне девушка в талоне на одну койку. Но собеседница перешла в наступление, и в ее вопросе о рюкзаке я почувствовал столько иронии, такое превосходство туристского работника над самонадеянным дилетантом! Рюкзака у меня действительно не было. О чем же я думал? Что пойду в многодневный пешеходный маршрут с чемоданчиком? Как это стыдно, почему же это так вышло?
Потому, пожалуй, что детство прошло без дыма костров, без ночлегов в лесу, безо всего, что приучает к по-ходно-бивачной жизни. Что я знал о туризме? Да, мне посчастливилось в детстве увидеть Кавказ, побывать и в экскурсиях. Но ведь это же были однодневные прогулки с завтраками в кармане, а не настоящий туризм...
Я не помню уже, что мямлил и чем оправдывал свою несуразную экипировку. Девушку я вовсе развеселил и, видимо, даже растрогал своей наивностью.
