— Имя, фамилия… Возраст… Профессия… Следующий… Имя, фамилия… Возраст…

Писал он быстро, не глядя на очередников.

— Имя, фамилия?

— Евгений Донкин.

— Возраст?

— Тридцать один год.

— Профессия?

— Бариста.

— Что за хрень? — писарь поднял голову.

— Специалист по приготовлению кофе, в том числе с использованием латте-арт.

— Какой нахер арт? Повар что ли?

— Скорее, бармен. Но работаю не с алкогольными напитками, а с кофе.

Писарь секунду смотрел на меня непонимающе, потом отмахнулся.

— Ладно, запишу как повар и бармен, а там пусть сами разбираются.

Я хотел спросить, кто должен разбираться, но охранник толкнул меня в спину.

— Не задерживай!

За следующим столом сидел молодой мужчина в таком же костюме. На столе стоял ноутбук и прибор, похожий на металлодетектор. Рядом в коробке лежали гаджеты.

— Левую руку запястьем вверх.

— Зачем?

— Исполнять!

Он приложил прибор к моей руке, кожу обожгло, но терпимо. На запястье отпечатался штрихкод. Я подул на него. Вокруг полос расползалась краснота. В голове возникла ассоциация с порядковым номером у заключённых в немецких концлагерях. Да и сама атмосфера походили на тюремную, не хватало только повязок со свастикой у охраны и баннера: «Добро пожаловать в Ад!».

— Для чего это?

— Идентификация, — коротко пояснил мужчина.

Вынул из коробки планшет, навёл на меня. Вспыхнула короткая вспышка. На экране появилось моё лицо: профиль, фас, с правой стороны короткая информация и номер — 240.127.188-СЗ.

— Теперь это твой, — тыкая пальцем в номер, сказал мужчина. — Желательно заучить наизусть. Планшет береги, через него будут приходить полезные сообщения. Это твоя связь с Конторой. В общем, разберёшься. Следующий!

Размерами планшет был чуть больше моего айфона, оставшегося в машине. Он как раз помещался в грудной карман рубашки, как будто специально подгоняли размерами.

Охранник жестом велел отойти к стене, где уже собрались те, кто прошёл осмотр раньше. Всего человек пятнадцать. Каждый держал в руках планшет. Кто-то листал страницы, просматривая информацию. На рабочем столе были выставлены ярлыки, оставалось только кликнуть нужный. Ничего нового, всё, как на телефоне.

— Опять говно прислали, — услышал я презрительное.

У стены, скрестив руки на груди, стояли двое охранников. Один в коричневой майке, другой в синей. Говорил тот, что в синей.

— Сколько всего? — спросил коричневый.

— Пятьдесят.

Пятьдесят? Почему пятьдесят? Должно быть пятьдесят один. Так говорил Тавроди. Кстати, где он? Ни его, ни Бритиша после того, как вышли из подвала, я не видел. Хотя нет, уже здесь охрана уводила Тавроди в боковой коридор. И пацана тоже. Получается, кого-то оставили на базе.

После завершения осмотра снова подошёл врач. Халат был расстегнут, на кармане рубашки виднелся логотип: перевёрнутый треугольник, а внутри круг с рваными краями, словно отметина от пули. Врач попросил нас встать полукругом и сказал:

— Моя фамилия Дряхлов. Я проведу для вас небольшой ликбез, чтобы вы не косились по сторонам и не удивлялись, если вдруг окажетесь за периметром или того хуже, у края Смертной ямы. Место, куда вы попали, называется Загон. Это не тюрьма, как мог кто-то подумать, но и не курорт. Лентяев и тунеядцев здесь не любят. Панибратства тоже не терпят, к старшим по статусу нужно обращаться вежливо. Вы — шлак, находитесь в самом низу цивилизационной цепочки. Обезьяны в сравнении с вами короли. Одеты вы соответственно статуса: в клетчатые рубахи и чёрные брюки. Выше стоят те, кто носит коричневые цвета, дальше вверх по лестнице синие и зелёные. Над всеми вами находятся люди, которые по праву рождения или делом доказали обществу свою полезность. Это положенцы. Я один из них. На кармане моей сорочки вы видите логотип Смертной ямы, — он указал на треугольник. — Это означает, что я являюсь сотрудником и одним из руководителей фермерского хозяйства. Это даёт мне дополнительные права. Если будете вести себя правильно, со временем тоже сможете повысить статус.

— Кто его определяет?

Дряхлов повернулся на голос.

— Общее руководство осуществляет группа людей, официальное название которых: Контора. Они же за определённые заслуги повышают или понижают статус сотрудников. Контроль осуществляется посредством видеосистем и некоторых иных способов, раскрывать которые в мои полномочия не входит. Сейчас вас распределят по жилым блокам. Планшеты все получили? Следите за сообщениями. От Конторы будут приходить предложения о сотрудничестве, советую принимать их как можно быстрее. В Загоне существуют три формы сотрудничества: обычное, стандартное и особое. Любое сотрудничество оплачивается в статах, потратить их вы сможете в торговых лавках при своём жилом блоке либо в Петлюровке. Советую как можно быстрее изучить Внутренний свод правил, это позволит избежать многих ошибок. Ещё вопросы есть?

— Мы здесь… навсегда? — несмело спросила женщина рядом со мной.

Дряхлов усмехнулся.

— Да, вы здесь навсегда.

— У меня дети остались… — по щекам женщины потекли слёзы.

— Никто не запрещает вам завести новых. Можете трахаться, жениться, разводиться, устраивать повальный блуд, гей-парады. В отношении своих интимных мест у вас полная свобода. Можете уши себе отрезать и засунуть в задний проход, никто и пальцем не шевельнёт остановить вас. Но если в пределах Загона вы попытаетесь кого-то убить, пусть даже самого себя, то вас ждут очень, очень, очень суровые последствия. Трижды «очень» произнесено не просто так. Жизнь — это та ценность, которая является непререкаемой. Она целиком и полностью принадлежит Загону, и только Загон имеет право забрать её.

Осознание подобных новостей требует времени. Нам предлагалось полное интимное раздолье, но всё прочее ограничивалось Внутренним сводом правил и стенами Загона, в том числе и наша жизнь. Отныне она принадлежит местным властям. Что это, если не концлагерь? Только с некоторыми послаблениями.

— А как с кормёжкой?

Спрашивал мужик лет сорок: короткая чёрная борода с просвечивающей по краям сединой, тяжёлое лицо, сутулые плечи. Его в шкуру мамонта облачить, и вот тебе готовый питекантроп.

— С кормёжкой? — Дряхлов щёлкнул пальцами. — Всё зависит от вас. Кто хорошо работает, тот хорошо ест. Знакомая формула? При каждом жилом блоке имеется столовая, голодными не останетесь. Но если захочется разнообразия — а вам его обязательно захочется — придётся постараться. Поэтому не упускайте возможность заработать лишний стат.

— Как эти статы выглядят?

— В виде цифр на счёте вашего планшета. В некоторых поселениях за пределами Загона так же принимают оплату в статах.

— А есть и другие поселения?

— В этом мире есть всё. Есть даже то, о чём вы подумать не смеете.

Последнее он сказал не с целью напугать нас, а как нечто обыденное.

Питекантроп хмыкнул:

— Чего же такого мы не смеем подумать?

— Какой торопливый юноша, — доктор покачал головой. — Я бы посоветовал тебе не спешить сталкиваться с тем, с чем никто из местных жителей сталкиваться не хочет. Всему свой черед.

— Советы свои можешь засунут туда, куда уши отрезанные суёшь. Люди хотят знать в какую парашу нас рожей сунули…

Охранник в коричневом оттолкнулся от стены и ударил питекантропа дубинкой меж лопаток. Тот охнул, упал на колени, охранник перехватил дубинку за оба конца, сунул ему под подбородок, сдавил. Мужик захрипел.

— Я же предупреждал, — констатировал Дряхлый, — хамство здесь не терпят. Это не дикое поселение, это вполне цивилизованное место. Нам присущи недостатки, никто от этого не застрахован, но мы боремся с ними, искореняем всеми силами. Ясно? Или требуются дополнительные объяснения?

— Не требуются, — прохрипел питекантроп.

— Что надо сказать?

— Больше не повториться… Правда…

Дряхлов кивнул, и охранник убрал дубинку.