Отужинав, мы пошли в бар. Раймо угостил всех пивом. К Диме приехал знакомый. Есть такое сообщество «Автостопный говнарь», где юные путешественники делятся советами. К нам присоединился один из ее участников – знакомый Димы, и парни завели чисто русский разговор. Новоприбывший обильно сдабривал речь матерными словами и говорил о запрещенных веществах, думая, что его никто не понимает. Дима сказал: «осторожно, этот мужик понимает по-русски», после чего Раймо вежливо послал его на все четыре стороны.

Пришлось и мне делать ноги. Я хотела пойти куда-нибудь, познакомиться с финнами и найти вписку или пойти в церковь, но Диме хотелось по-настоящему проникнуться дикой жизнью и хоть раз поспать на улице. Мы втроем забрели в центральный парк. Парни нашли место в кустах и там уснули, завернувшись в спальники. Им хорошо, а мне – не очень. Я скучаю по Фредерику, который стал таким родным.

17 июня. В «Орле и решке» видела, что в Хельсинки есть бесплатная сауна. Туда мы и направились под вечер. Сауна находится на острове Sompasaari. Чтобы дойти до нее, пришлось немало пройти пешком. Идем мимо кораблей. Осматриваем два ржавых корабля. Здесь можно переночевать, но слишком грязно. Идем дальше. На причале стоит чудо: старинный корабль с парусами, один-в-один как из фильма «Пираты Карибского моря». Трюм открыт! Дима с энтузиазмом прыгает на корабль и забирается внутрь. Внутри спит сторож – пожилой мужчина в футболке NASA. Будим его и просимся переночевать. Пускает! Дима остается сторожить вещи, т.к. никому не доверяет, а я иду в сауну.

Сомпасауна – это симпатичное деревянное строение прямо на берегу Балтийского моря. Чтобы попариться, ты сам рубишь дрова и топишь. На сауне нарисованы милые мультяшки, фотографирую их. За столом пара пьяных финнов и русские парни. Один из них похож на Гоголя (его уже все этим достали). Зовут его Отто (в Хельсинки Otto – это сеть банкоматов). Работает фотографом. Отто угостил меня пивом и травкой, оставил свой инстаграм, пригласил нас завтра на фотосессию. Идем в баню с парнями. Натопили круто! Так, что даже русские долго не выдерживают. Супер. Перед сном то, что надо. И ехать, в отличие от остальных, домой не нужно. Иду на корабль. Все уже спят. Ложусь на боковую полку. Внутри прохладно и слегка качает на волнах.

18

июня

18 июня. На следующий день мы искали ночлег по церквям. В одной, рядом с университетом, на стенах висят детские рисунки, а вместо службы на огромной плазме идет… футбольный матч! Нас угощают кофе и печеньками. В Хельсинки везде, во всех благотворительных местах и церквях дают безлимитный кофе. Подсаживают? После матча церковь закрывается. Спрашиваем, можно ли заночевать. Нельзя – в 12 ночи здание автоматически ставится на сигнализацию, реагирующую на движение. Нас отправляют в уже знакомый центр «Херманн Дьякония», через дорогу. Идём туда. Время позднее – одиннадцать вечера. Звоним в дверь. Выходит сотрудник. Говорит, что мест свободных нет. Спрашивает, откуда мы.

– Из России

– Русские? Заходите.

На втором этаже, в зале для проповедей, на полу спят бомжи. Всё прилично: матрасы, одноразовые простыни, одеяла. Даже вай-фай есть. Самые лучшие места – на сцене, уже заняты. Ложимся, куда приходится – между чьими-то ногами. В шесть утра первыми поднимаются цыгане: торговать журналами. Бездомные здесь прилично выглядят: европейцы из бедных стран, арабы, все чистые, ведут себя очень культурно, не пьют. Нас кормят завтраком: кофе, бутерброды, в десять утра овсянка.

Находим новое «хлебное» место для заработка: у метро «Хаканиеми», у большого алкомаркета. Лето стоит жаркое – теплее, чем в Питере. Финны не работают, все сидят в парках и пьют пиво. Но за баночками уже охотится цыганская мафия: каждый чистит свой район, а вечером они собирают огромные мешки и сдают. Что нам перепадает – это крохи. Да и таскаться с мешками банок по городу не очень приятно, особенно, когда ты подходишь к местным. Узнала, что принимают далеко не всякие банки. Стекло и пластик тоже сдается, но на улицах не найти. Стекла нет вообще, а пластиковые бутылки люди не выбрасывают, потому что они дорогие.

Идем в парк. Две тетки огромных размеров неформального вида, с зелеными волосами, в платьях, возрастом около 40, дают нам пиво и напиток «джин» в баночках. Я алкоголь не очень люблю, но у финнов пиво слабое: сколько не пей, не пьянеешь. К тому же, в жару хорошо освежает. Пыталась намекнуть на «переночевать негде». Тётки засобирались домой. Оно и понятно. Мы с Димой разделились. Я пробую найти кого-то в парке. Сегодня здесь немноголюдно. Меня клеит африканец, живущий в Эспо. Предлагает переночевать у него, но как-то не хочется. Чувствую его нехорошие намерения. Дима находит укромное местечко у метро: здесь и крыша есть, и никто не ходит. Рядом валяется дверь. Подняв ее, Дима, как Халк, закрывает вход.

Утром просыпаемся, на территории работают строители. Быстро сматываемся. Больше там спать нельзя, да и скучно на одном месте. Надо искать что-то новое. Набрели на еще один благотворительный центр: слово «diakonia» знаю уже наизусть. На большой территории располагается несколько корпусов, что-то вроде интерната для работников. Свет на первом этаже горит, но достучаться не получается. Пробуем расположиться во дворе: здесь лавочки-качели для отдыха, столы. Удобно, но слишком ветрено. Место на холме и продувается очень сильно. Спускаемся. Еще один корпус той же организации. Во дворе лежит матрас. Большой, удобный и легкий, чтобы перенести. Кладу его там же и прекрасно засыпаю. Диме же здесь не нравится. Он идет спать в парк.

К зданию стекаются старики и неформального вида люди. Спрашиваю, что это за место. Парень отвечает, что это центр для «джанки». Интересно посмотреть на торчков, которые здесь живут до 50-60 лет. О них заботится государство (в отличие от нашего), выдает метадон, обеспечивает жильем. Хорошо б тоже стать наркоманом и получить квартирку… Но пока мы рассчитываем только на бесплатный кофе. С молоком и сахаром, конечно. Сотрудница дает нам номер телефона координатора, с которым мы встречаемся на вокзале. Парень бронирует для нас две ночи в церкви и дает адрес реабилитационного центра для «драг-юзеров». Это совсем рядом. На трамвае доехать до оперного театра. Открываю для себя роскошь халявного проезда: и в метро, и в трамвае нет турникетов и кондукторов, а контролеры ходят редко. Можно без опаски ездить. Дима не верил мне и продолжал еще долго ходить пешком со всеми вещами, пока сам не попробовал и не «просёк фишку».

Небольшая пристройка к общежитию для наркоманов. Дворик с качелями и грилем, стол, ломящийся от еды. Здесь сосиски, курица в фольге, вафли. А я не ела полтора дня. Мне выдают две курицы и четыре сосиски. Они настолько закормлены, что еду раздают воронам.

Внутри еще еда: мюсли, бутерброды с сыром, безлимитный кофе, молоко и сахар. Кухня с холодильником, зал для отдыха: плазма, компьютер, розетки, вай-фай, душ, стиральная машина и сушилка.

Работают здесь двое: симпатичный мужчина Лаури и милая рыжая девушка-хиппи, Кирси. Я поела мюсли и пошла за Димой. Связи-то у нас нет. Пришли, помылись и скинули, наконец, свои баулы. Договорились до пятницы. В три часа дня центр закрывают. Проблема – найти именно душ и место, где оставить вещи. В Европе нет таких ячеек, как у нас в супермаркетах. У них в магазин все проходят с сумками, пакетами и даже туристическими рюкзаками. Ничего не запечатывают, не сдают. Преступность в Хельсинки очень маленькая. На жизнь всем хватает. По крайней мере, на продукты, которые стоят недешево. Только хлеб самый дешевый от 1 евро.

Кирси мне понравилась. И вообще, само место. Называется оно «Спотти». Пообщалась с местными пациентами. Правда, мешает языковой барьер. Мало кто говорит по-английски.

20 июня. Девятый день в Хельсинки – жизнь потихоньку налаживается. Вечером идем в уже зарезервированный для нас «хостел» в церкви. В девять вечера у дверей толпа. Нас запускают. Попадаем ещё и на ужин – бутерброды и пирог. С нами за одним столом сидят иракцы. Угощают фалафелем, виноградом и сладостями. Но сегодня мы набили животы так плотно, что фалафель остается на завтра. А завтра утром еще бутеров и хлеба возьмем с собой.