Не убирая меча, осторожно, мелкими-мелкими шажками, Данут начал подходить к поверженному великану, а приблизившись, осторожно дотронулся до огромной волосатой ноги – вначале клинком, а потом и рукой: расслабленная, еще не начавшая остывать, как оно бывает в первые мгновения после смерти. Гигант был мертв.

Гномы, оставшиеся на ногах, настороженно переглядываясь, не убирая оружия, приблизились к победителю.

– Благодарю вас, – на вполне человеческом языке сказал тот, что постарше – с опрятной, несмотря на схватку, бородой, заткнутой за золотой пояс, с маленьким, словно бы игрушечным клинком. Подавая пример, старший гном убрал свой меч. Остальные, выглядевшие моложе – бороды едва достигали груди, с серебряными и бронзовыми поясами, благодарно закивали, пряча оружие.

Данут сухим щелчком отправил клинок в ножны, вежливо склонил голову. Решив, что приветственная часть закончена, юноша с огромным трудом сдвинул с места мертвого тролля. Увы, придавленный тушей гном был мертв.

Малорослики разбрелись по поляне, пытаясь определить – кому из соратников нужна помощь, а кто в ней уже не нуждается. Убитых складывали в одну сторону, раненых в другую. Кажется, мертвых было гораздо больше.

Данут попытался освободить свое копье. Ухватив окровавленное древко под самым жалом, торчавшим из спины, потянул на себя. Похоже, сломалось. Найдя подходящую ветку и, орудуя ей как рычагом, повернул великана на бок. Так и есть – древко, вырубленное из прочного ствола черемухи, толщиной с руку, оказалось надломанным не то от удара о землю, не то от усилий тролля. Подивившись невероятной мощи чудовища, Данут, стараясь не испачкаться (хотя, терять уже нечего), вытащил-таки оружие. Как мог, очистил копье от бурой крови, пошел помогать гномам.

Мертвых набралось с десяток, а раненых всего пятеро. У Данута был кое-какой опыт – не один раз ходил на промысел, видел, как это бывает, если охотник попал под удар хвоста кашалота, или попался под тушу моржа. Здесь было что-то похожее – словно взбесившийся кит разломал лодку, а потом долго лупил хвостом по барахтающимся в море беспомощным людям. Достаточно было глянуть на несчастных, чтобы понять – с такими увечьями они проживут недолго. Ну, разве что тот парнишка, попавший под удар дубины, прямо на глазах Данута, имел хоть какой-то шанс. И то, судя по всему, руку придется отрезать у самого плеча. От стонов несчастного у Данута пошли мурашки по коже. И что теперь делать? Слышал, что гномы и дворфы мастера по части всяких лечебных зелий, только нет таких лекарств, чтобы собрать раздробленные косточки и сложить их в нужном порядке.

Кажется, это понимали и сами гномы. Оставив в покое тех, кто был без сознания, старший из малоросликов сделал какое-то странное движение ладонью – похоже, осенил себя кругом, вытащил из кармана блестящую фляжку и поднес ее к губам изувеченного.

Данут отвернулся, чтобы не видеть. Умом он понимал, что старший гном прав и, лучше, умирающему уйти в мир иной без лишних мук, побыстрее. Но это умом. Сердцем же не понимал и не принимал. Помнил, как однажды привезли с моря старого Никитора, неудачно попавшего между острых льдин (напарник, вместо того, чтобы сразу кинуть старику веревку, растерялся). Может, следовало добить старика, чтобы не мучился, но ни у кого из поморов не нашлось храбрости, чтобы это сделать. Мужики посматривали на отца, но Милуд молча покачал головой. Отец как-то обмолвился, что однажды, будучи в дальней разведке на землях орков, они добивали своих раненых. Но то была война, где раненые могли бы задержать разведчиков. Оставлять их оркам было нельзя.

Никитор умирал долго и страшно, проклиная тех, кто был виноват в его увечьях, и тех, кто не отважился его добить и тех, кто просто был жив и здоров. Будь Данут суеверным, решил бы, что гибель поселка – это кара за муки старого рыбака.

«Может быть, гномы тоже в разведке?» – мелькнула у парня мысль. Но мелькнув, так же исчезла. Он прошелся вокруг поляны, удивляясь – это надо же так бездарно разбить свой лагерь! Палатки расставлены там и сем, без всякой системы. Если будет срочный подъем, станут мешать друг другу. Еще парня смущал запах, идущий с подветренной стороны. Пахло экскрементами, сырым теплом нечеловеческого тела. Так не пахнет ни из волчьей норы, ни из медвежьей берлоги. Лесная живность, скотина чистоплотная, в собственных норах никогда не гадит. Не иначе, гномы разбили лагерь у логова тролля. Если малорослики шли в разведку, таких разведчиков следует топить…

Чтобы не мешать малоросликам, Данут занялся делом – отыскал подходящую рябинку, срубил и принялся вытесывать из нее новое древко для копья. Не то, конечно же, но об оружии нужно позаботиться в первую очередь.

– Кхе, кхе, – услышал юноша за спиной нарочито громкий кашель.

Обернувшись, Данут увидел старшего гнома.

– Я еще раз хотел бы выразить вам свою благодарность, – чопорно заявил гном.

– Не за что, – хмыкнул Данут, занимавшийся важным делом – насаживанием наконечника на древко. Подумав, хмыкнул еще раз: – Мне все равно пришлось бы пройти через этого тролля.

– Это йотун, – сухо поправил его гном. – Если бы вы посмотрели внимательнее, то обратили бы внимание на его рога.

– Рога? – удивился Данут. На рога он не обратил внимание.

– Небольшие наросты выше ушей, – пояснил гном. – Примерно, на полдюйма.

– А-а, – протянул Данут. Усмехнулся: – От того, что у него рога, что-то меняется? Пусть он и йотун, а дубиной махал, как настоящий тролль.

– У него была не дубина, а буздыган, – снова поправил его гном. – Дубина – это то, что просто вырублено из дерева. Буздыган – дубина, окованная железом. А если уж совсем правильно, то йотун был вооружен палицей…

Гном прикрыл глаза, открыл рот и, кажется, собрался прочитать целую речь об отличиях обычной дубины от палицы. Данут, которого занудство бородача изрядно отвлекало от дела, выругался про себя, но перебивать не стал. Невежливо.

– Простите, молодой человек, – опомнился гном. – Это у меня нервное. Да и привычка – сто лет тружусь наставником у юных наладчиков.

– У кого? – переспросил юноша.

– У юных наладчиков, – любезно повторил гном. – Вы разве не слышали про Скалленский металлургический колледж?

– Про Скаллен слышал, а про колледж… А что это такое?

Гном вытаращился, словно увидел колючую жабу. Возможно, хотел спросить – из какой берлоги вылез парень, но из уважения к спасителю сдержался.

– Колледж, – нарочито медленно, растягивая слова, начал объяснять гном, – это учебное заведение, в котором учат молодое поколение. Разве у фолков нет такого? Ну, школ там, училищ.

– Наверное, где-то есть, – пожал Данут плечами, пропустив мимо ушей слово «фолк». – У нас, в поселке, был мастер грамоты, но потом его белая акула съела. Меня самого грамоте отец учил. Читать-писать умею, мне хватает.

– Да как же так! – вскинулся гном. – Разве может хоть гворн, хоть фолк не получить достойного образования? Скалленский колледж существует почти пятьсот лет! У нас множество интереснейших специальностей, у нас лучшие преподаватели! Четыре факультета обучают добыче металлов! И не только обучают, но и находят новые методы горнорудной добычи! А обработка? Есть обработка металлов давлением, есть обработка металлов кислотой, обработка металлов резанием. А сварка и пайка? А ведь мы работаем не только с холодным железом, но и с цветными металлами. У нас лучшая кафедра по изучению и переработке золота! А недавно, впервые в истории Фаркрайна, мы открыли факультет магической обработки металлов!

– Даже магической? – заинтересовался юноша, для которого слово обработка, означала только полутемную кузницу, в которой дядька Лафкрайт лупил молотом по наковальне. Ну, не по самой наковальне, а по той штуке, которая на ней лежала.

– Разумеется, – горделиво хохотнул гном. – Гворны не очень сведущи в магии, зато мы различаем вмешательство извне. Металл – очень тонкая и капризная материя. Любое вмешательство извне – механическое, термическое или магическое меняет структуру металлов. Разрешите взглянуть на наконечник вашего копья?