Последняя фраза обескуражила Сашу. Вышвырнуть начальника со станции было его главной целью. Что теперь делать? Ведь ситуация из напряженной превратилась в критическую. Валить лес никто не собирался, но нужно чем-то питаться. А еще вызволять Петровича. В общем, из неоспоримого аргумента пульт управления превратился в источник неразрешимых проблем.

Охрана, сопровождающая Вениамина, двинулась на Сашу. Но тот не растерялся. Понимая, что старик остался взаперти без каких-либо рычагов воздействия, он лихо швырнул пульт управления своим товарищам, стоявшим позади и что было сил врезал одному из охранников. Однако их реакция была предсказуемой – Саша присоединился к Тарасу Петровичу.

***

Тарас Петрович лежал и обдумывал возможные варианты развития событий. И тут послышались крики:

– Уберите от меня руки! Я клянусь, уничтожу пульт управления! Да пусти меня!

– Уничтожишь, как же, и останешься здесь жить.

Старик узнал голос. В камеру тащили Сашу. Слышны были звуки борьбы и тяжёлые удары. Выводы напрашивались сами собой: договориться не удалось. К тому же охрана встала на сторону Вениамина. «Похоже, я что-то упустил», – с сожалением пробормотал дед.

Через несколько минут всё утихло. Сирены и освещение выключили, Сашу заперли по соседству с Тарасом Петровичем, а лесорубов распустили с условием «лес в обмен на провиант».

Что касается Вениамина Леонидовича, то он себя чувствовал прекрасно. Он преступил черту, за которой нет места неуверенности в себе. Так бывает, у всего есть предел, у страха, у стеснения, у любви. Сами лесорубы указали ему нужные нити воздействия. Сами лесорубы вынудили его действовать радикально, без малейшего милосердия.

– Как всё прошло? – осторожно спросил у Саши Тарас Петрович.

– Знаешь, не так, как хотелось бы. Оказалось, что без этой твари мы никуда не улетим. Они предугадали возможность бунта, система безопасности запрограммирована только на него. Он такой же важный элемент, как и этот пульт. Он управляет доступом на склады. Охрана вся на его стороне, даже Марк. Я не знаю, что делать.

– А как настроены лесорубы?

– Решительно. Больше они деревья валить не будут. И готовы голодать столько, сколько потребуется.

– Это они сейчас так говорят, пока относительно сыты. Через пару дней всё может измениться. – Старик задумался и добавил:

– А что ждёт нас? Как считаешь?

– Если вернём пульт и приступим к работе, «его величество» нас простит. А если нет… То с голоду подохнем.

– Плохи наши дела…

Старик, заблудившись в своих размышлениях, задремал. Ему чудилось то радио, которое известило его об открытии новой галактики, то первые ночные кошмары на новой планете, то его скандал с Вениамином. Разбудил его едва слышный голос:

– Не расстраивайся, дедушка!

Тарас Петрович вскочил, будто его окатили ледяной водой. Потерявшись в пространстве и времени, он несколько секунд не мог прийти в себя. А возле входа с невозмутимым видом стояла его «виртуальная внучка».

– Ты попытался, и мы это оценили. На твоей стороне уже много людей! Ты хочешь помочь нам. Мы тоже будем тебе помогать. Расскажи своим друзьям, чем можно питаться здесь. И сам поешь, ты ведь набрал их. Так не бойся, съешь! – девочка смотрела на старика невинным, но проницательным взглядом. – Только пусть они не болтают охране. У нашего леса еды больше, чем на ваших складах.

– Ты меня испугала до смерти!

– Не кричи! Я не хочу, чтобы обо мне знали.

– Это точно безопасно? – спросил старик, доставая из-за пазухи свёрток.

– Это наш лес, я за него ручаюсь. Не бойся, ты не отравишься. И покажи это своим людям, пусть найдут такие же плоды в лесу.

– Что мне теперь делать? Я здесь взаперти, я не в силах остановить выработку.

– Она уже остановлена. Если твои люди не будут голодать, то не начнут рубить лес.

– Но они не смогут улететь к себе домой!

– Это верно. Отсюда никто не улетит.

– То есть как? – Тарас Петрович непроизвольно повысил голос от удивления и разбудил Сашу. В это же мгновение образ девочки растворился. Старик протянул к ней руки, в попытке задержать, но было поздно. Из-за стены послышался заспанный голос:

– Ты чего там, Петрович?

– Да ничего, сон дурной приснился, – ответил старик, сжимая свёрток.

Аккуратно развернув узелок, он достал несколько зеленых шариков, слегка мерцающих, будто покрытых люминесцентной краской. По форме они были похожи на земные каштаны, и от них исходил приятный аромат свежеиспеченного хлеба. Поняв, что запах могли услышать, Петрович быстро завязал узел, оставив несколько плодов.

– Саша! Ты можешь в сетку просунуть руку? – окликнул Тарас Петрович своего товарища по несчастью. Между ними была глухая стена, но спереди камеры была сетка, чтобы помещение просматривалось.

– Могу, а что? – спросил Саша, но, не дождавшись ответа, перекинул руку через две сетки и перегородку и, шевеля пальцами, пытался ухватиться за старика.

– Вот, держи. – Тарас Петрович вложил ему в руку несколько шариков. Саша крепко сжал кулак, и рука тут же исчезла.

– Что это? – с удивлением и недоверием спросил Саша.

– Это местные каштаны. – иронично ответил Петрович. – Ешь, доверься мне!

– Откуда это у тебя? – Саша вспомнил, про то, как старик им рассказывал о «внучке». Теперь, держа в руках эти «неземные» плоды, разрушать в своем разуме эту легенду было куда сложнее.

– Набрал в лесу, их там было много, как и свободного времени, после исключения из отряда. – старик невольно улыбнулся. – Чтобы наш план сработал, нас не должен мучить голод. И, Саш, нам стоит вернуть ему пульт.

– С какой это радости?

– Послушай, мне нужно, что бы кто-нибудь смог рассказать ребятам, о том, что в лесу много пригодных к употреблению растений! Они же там голодают.

Саша задумался, но затем возразил:

– У меня другая идея. Что, если я устрою тебе встречу с одним из наших? Объяснишь ему, что собирать, что не трогать. И пульт оставим при себе!

– Вениамин на это не пойдет.

– Вот увидишь…

***

Напряжённость в освоении новых земель царила не только в рядах третьей группы. Руководитель научной группы Роберт изо всех сил пытался отстраниться от ситуации с лесорубами, но тщетно. Одни ученые вставали на сторону работяг, отказывались от пайков, уходили жить в палаточный лагерь. Другие – демонстративно называли трусами тех, кто боялся рубить лес, а заодно и тех, кто сочувствовал их лишениям. Но были и совсем обособленные личности.

Его звали Георгий, все называли его «чокнутым профессором». Будучи весьма начитанным и, скорее всего, умным, он был абсолютно нелюдимым человеком, скорее даже мизантропом. Он отказывался участвовать в тех исследованиях, которые сулили возможность обогащения. Его интересовала исключительно наука. Едва ли его можно за это судить, скорее наоборот, если бы не одно «но». Абсолютная безрассудность, граничащая с сумасшествием, и ненависть к людям.

Ему было слегка за сорок. Всю жизнь он посвятил геологии и химии. За свою жизнь был удостоен множества наград, но получил только половину, отказавшись от остальных. После смерти родителей он остался один, родственников у него не было. Образ жизни и характер не позволяли рассчитывать на появление супруги, поэтому единственным его спутником жизни была наука. При этом коллеги в последние годы всё сильнее отвергали его, считая его идеи радикальными, а многие вообще решили, что у него проблемы с психикой.

Лысая голова, густая чёрная борода, и резкие черты лица делали его похожим скорее на преступника, нежели на учёного. Худощавое тело и уставший взгляд, в любую погоду тщательно скрывались под объёмными плащами. Неспешная, хромая поступь выражала абсолютное безразличие ко всему, пока что-либо не увлекало его. Чаще то, на что другие учёные не обращали внимания, неожиданно вызывало у него восторг, в глазах появлялась жизнь, а размеренные движения становились хаотичными и резкими.