– Надеюсь, он не пойдёт сильнее, – заметила я.

– Не пойдёт, – уверенно заявил Эветьен и глянул на брата, замершего по другую сторону широкого ствола. – Тис, ты так и будешь там стоять, как часовой на посту?

– Ты против? – отозвался Тисон.

– Дело твоё. Но можешь и посидеть, если не притомился ещё изображать древо-тёзку.

Мне подумалось, что Тисон не послушается, однако он, помедлив и покосившись на нас, всё-таки подошёл и опустился на край скамейки, по правую руку от меня. Шелест то нарастал плавно, то стихал резко, будто обрываясь, и вслед за ним дождевая пелена становилась то плотнее, гуще, скрадывая очертания деревьев по ту сторону лужайки, то тоньше, бледнее, наполняя воздух неожиданно ярким светом. Запах влаги, мокрой земли и умытой зелени щекотал нос, в облачном покрове появлялись узкие прорехи голубого неба. Разлилась ощутимая прохлада, и я поёжилась, чувствуя, как открытая часть рук покрылась зябкими мурашками. Всё же тонкие чулки, нательная сорочка, нижнее платье и весьма условное верхнее – и каждая деталь облачения из лёгких, летящих тканей, – в сумме давали куда меньше тепла и прикрытия, чем казалось прежде.

– Замёрзла? – осведомился Тисон обеспокоенно.

На всякий случай я отрицательно покачала головой. Озябла слегка, но это не повод волновать рыцаря.

– Лжёшь, – резюмировал Эветьен.

– Ты до меня даже не дотронулся, – возразила я.

– И так вижу.

Я попыталась спрятать руки в складках юбки на коленях, и братья синхронно поднялись, потянулись к собственной верхней одежде с определёнными намерениями. Затем, заметив, что конкретно собрался делать родственник, замерли, несколько секунд буравили друг друга неприязненными взглядами. Признаться, сидеть, когда над тобой возвышаются двое мужиков, играющих в гляделки, – не с тобой, но очевидно, из-за тебя, – было неприятно.

И страшновато. Вдруг решат, что визуальную битву надо подкрепить битвой физической, то бишь обычным мордобоем?

И странно. Ладно Тисон, с ним всё ясно, но Эветьен-то чего подорвался?

Поединок взглядов закончился явной, хотя и неохотной уступкой сопернику. Стиснув челюсти так, что даже мне снизу стало заметно, Тисон отвернулся и сел. Я уставилась на ткань цвета мяты, обнимавшую мои ноги, потеребила край рукава и улыбнулась вымученно, когда мне на плечи накинули кафтан.

– Теплее? – заботливо спросил Эветьен, тщательно расправляя его на мне.

– Да, спасибо, – я неловко закуталась в мужскую одёжку, чувствуя исходящий от неё слабый аромат уже знакомого парфюма.

Ну, или чем тут мужчины пользовались… ароматической водой, наверное, как и женщины.

Шелест вновь стих, нити словно лопнули разом, превращаясь в отдельные редкие капли, и выглянуло солнце.

– Кажется, дождь закончился, – сообщила я с преувеличенным энтузиазмом, посмотрела на каждого брата по очереди. – Пойдём во дворец?

– Да, конечно, – согласился Тисон и в голосе его послышались те же наигранно бодрые нотки, что и у меня.

Я встала первой, мужчины за мной. Попыталась снять кафтан, но Эветьен жестом остановил меня. И что, мне в его одежде топать до самой Эй-Форийи? Понятно, что жениху может быть разрешено немного больше, чем постороннему мужчине, однако мы пока не дошли до стадии официального объявления, чтобы позволить себе подобную демонстрацию близких отношений. Да и после, подозреваю, этакие вольности не приветствовались.

Ладно, сниму, когда будем к дворцу подходить, всё равно вряд ли кто-то ещё гуляет по аллеям сразу после дождя.

Земля и редкие, низкие клочки травы под ветвями дуба остались сухими, но за границей неровного, очерченного кроной круга сыро, я сделала два шага и не удержалась от непечатного слова. Длинные юбки сами по себе мешались при ходьбе по траве, а тут ещё и мокнуть начали на пару с лёгкими тряпичными туфельками. Приотставший Тисон поравнялся со мной, посмотрел на край подола и внезапно подхватил меня на руки. Прижал к себе и понёс, не обращая внимания на мои вялые неубедительные протесты и следовавшего за нами брата. На ноги поставил лишь на ближайшей благоустроенной аллее, покосился на неодобрительно взиравшего на нас Эветьена и дальше мы уже пошли как положено. На центральной аллее возле дворца вернула кафтан Эветьену и снова отметила, как братья поглядывают друг на друга.

Тисон ревнует, это понятно.

А с Эветьеном что?

Хотя… одно дело, что творит на досуге кандидатка в императорские невесты, которая с высокой долей вероятности таковой не станет, и совсем другое, когда твоя собственная. Тут уж поневоле о её моральном облике печься будешь.

Наверное.

Следующие несколько дней я усердно осваивала магические премудрости. Концентрация снова и снова, накопление, жесты и пассы – не для красоты и эффектного вида, но для направления и усиления, как при обычном физическом ударе. Правила безопасности как при работе с собственно энергией, так и элементарные методы предосторожности, дабы не раскрыть дар при посторонних. Вдобавок куча теории, которая в моём мозгу откладывалась в количестве меньшем, чем хотелось бы. Я спросила, нет ли у Эветьена какого учебника колдовства и ворожбы, чтобы можно было проштудировать книжку на досуге, а не пытаться запомнить всё сразу с его слов, и узнала, что труды по магии писались, однако за пределы закатных обителей не выходили. Орден был весьма озабочен сохранностью своих тайн, простой народ полагал, что ему подобное чтение вовсе ни к чему, это всё, мол, лишь для закатников, а честному неодарённому человеку желательно до такого не касаться, ежели душа дорога. В результате лучшее, что можно достать в Империи, – книги, тайком привезённые из Вайленсии и Целестии, естественно, на языке страны издания. Большая часть заграничной литературы по колдовству входила в список запрещённой на территории Франской империи, поскольку тамошние методы и отношение к дару вообще считались слишком уж вольными и еретическими. Нет, инквизиции в этом мире не существовало, по крайней мере, в том виде, в каком я её представляла. Закрытое сообщество закатников, чахнущих над своим златом, и храмовники, регулярно напоминавшие, что прежде духовное и уж потом земное и магическое, довольно успешно выполняли некоторые её функции. Этакая взаимовыгодная нелюбовь с пониманием, что друг без друга им не обойтись. Впрочем, на юге континента, в Эстилии и Агрии, дела с магией и магами обстояли не лучше, тамошний колдовской институт мало чем отличался от имперского, за скрывающими свой дар гонялись активнее и наказывали жёстче.

Поэтому пришлось смириться с отсутствием учебников. Даже в библиотеке Эй-Форийи подобной ереси не водилось. Правда, Эветьен пообещал дать мне пару запрещённых книг из личной библиотеки в своём городском доме.

Когда мы туда переберёмся, да. Дом, конечно, маленький, но на первое время пойдёт и всё лучше, чем постоянно жить во дворце.

Если погода располагала, занимались мы на свежем воздухе, на той самой скамейке под дубом. Если не позволяла, то закрывались в библиотеке, в читательском зале, благо что желающих ознакомиться с собраниями всевозможных сочинений было на редкость мало. По мере расширения познаний в магии я поняла, почему Эветьен снял с меня все подозрения после нашего первого урока, пробного и не особо удачного. Я не раз и не два пыталась отколоть хотя бы кусочек от скамейки посредством собственного дара, как учил Эветьен, но не добилась даже появления трещинки. Это какую же силищу надо приложить, чтобы отфигачить немаленький такой кусок от ступеньки и, тем более, от свода?

Уж точно не мою.

И не с моими нынешними навыками.

Я научилась использовать дар без прямого физического контакта с Эветьеном, материализовывать силу, изображать с её помощью всякую быстро тающую мазню в воздухе, формировать в подобие шара, передвигать предметы, но только маленькие, лёгкие и недалеко. С одной стороны, занятия мне нравились, теперь, когда собственные светящиеся руки не вызывали страха, паники и изумления, появился интерес, кураж, желание понять, что и как работает, что с этим делать и как лучше применять. Это же удивительно – взмахом руки поднять с земли ворох опавших листьев, заставить их кружиться какое-то время в воздухе, подчиняясь движениям твоих пальцев. Из Эветьена вышел не столь уж плохой учитель, пусть не всегда сдержанный и терпеливый, но, увлекаясь, он рассказывал занимательно, повторял не по одному разу, если я не понимала с первого, поправлял, когда я делала что-то не так. С другой, получалось не всё, не всегда и не сразу, до сколько-нибудь адекватного владения даром мне было ещё как до Ки… эм-м, до Сонны вплавь, пару раз Эветьен срывался, повышал голос, и я вслед за ним. От ожесточённого спора нас спасал Тисон. Едва он замечал, что мы перешли на крик, как вмешивался и, как ни странно, ухитрялся нас утихомирить. И этот момент, пожалуй, был удивителен не меньше ожившей сказки о магических способностях.