– Проголодалась? – мужчина тронул губами ее висок. Просто невероятно, как же ей это нравится! – Здесь есть замечательное кафе, маленькое, но очень уютное. Поужинаешь со мной?

Катя кивнула, прижимаясь к его плечу. Она не станет отказываться. Слишком заманчиво провести целый вечер с НИМ. И даже не важно, какой окажется еда: вкусным будет само время. Долгожданным, значимым. Она постарается оценить каждое мгновенье, запомнить каждое слово, независимо от того, что будет дальше.

– Кирилл… – с трудом удержала себя, чтобы не назвать еще и отчество. – Вы по-прежнему свободны. И ничего мне не должны.

Мужчина нахмурился.

– Ты считаешь, что это правильно?

– Не знаю. У меня нет опыта правильных отношений, – она помолчала, а потом поправилась: – Вернее, вообще никаких. Но я думаю, что люди не должны оставаться рядом только из чувства долга, когда это единственное, что их связывает. Так нечестно и… жестоко. Если человек боится сказать правду, чтобы не причинить лишней боли. Потом все равно станет больнее, а его ложь только все усугубит. Поэтому если однажды Вы захотите уйти… просто сделайте это. И не обязательно что-то объяснять.

Она не лукавила. Действительно верила в то, что произносили уста. Кирилл притянул ее к себе, пряча лицо в рассыпавшихся по плечам волосах. «Маленькая моя… Вряд ли я когда-нибудь добровольно захочу от тебя уйти».

Это было так необычно: ужин вдвоем. Она впервые оказалась в подобном месте. К большим, роскошным ресторанам давно привыкла. Никогда на самом деле их не любила. Множество людей, обилие блюд с замысловатыми названиями, дорогие интерьеры, в которых чувствуешь себя марионеткой. Правильно сесть, правильно пользоваться приборами, правильно улыбнуться, даже дышать правильно, чтобы произвести на окружающих необходимое впечатление.

Катя всему этому научилась еще много лет назад, в детстве. Выбора в общем-то у нее не было: ошибки отец не терпел и слабостей не признавал. И прием пищи в дорогом ресторане рассматривал именно как одно из проявлений силы, даже если это совершенно не сопровождалось получением удовольствия от еды.

А здесь все было иначе. Небольшой домик из сруба. Свежий, смолистый запах сосны от стен и мебели, смешанный с ароматами блюд. Глиняная посуда, непривычно тяжелая после тонких фаянсовых предметов. И множество цветов: на подоконниках, в углу помещения, даже на крыльце – каких-то незнакомых, похожих на полевые и оттого воспринимающихся еще более удивительно посреди зимы.

Девушка так увлеклась рассматриванием обстановки, что не заметила обращенного к ней пристального взгляда Кирилла. А ему нравилась ее реакция. Неподдельный интерес в глазах. Почти детское любопытство, с которым она изучала принесенное меню. Хозяева не предлагали никаких изысков, но еда была необыкновенно вкусной. И он с нетерпением ждал, пока его спутница сделает выбор, чтобы и самому заказать то же самое.

– Катя? – встретив ее внимательный взгляд, уточнил: – Ты определилась?

Она сомневалась. Если бы рядом был отец, пришлось бы остановиться на традиционном наборе блюд: многокомпонентный салат, дорогое вино, фантастический конструктор из мяса и сложный десерт с невыговариваемым названием. Хорошо, что в меню не оказалось ни устриц, ни мидий. Девушка не имела ничего против морепродуктов, когда их ел кто-то другой. И желательно не ближе соседнего столика.

Но Кирилл ведь не будет ни на чем настаивать? Значит, она может выбрать то, что на самом деле хочет. А хотелось обычной солянки, густой, наваристой, с солнечной долькой лимона и терпковатым привкусом маслин. И душистого чая с множеством трав, тех самых, которыми пахли степи из ее детства.

Глаза мужчины переполняла нежность. К ней. А улыбка была такой спокойной и притягательной, что Катя совершенно успокоилась. Улыбнулась в ответ.

– А Вы? Что хотите?

Он пожал плечами. Ему, по большому счету, было все равно, что есть. Главное – рядом с ней.

– Здесь очень вкусная солянка. Обычно заказываю ее.

Девушка рассмеялась. Это было забавно и почему-то очень трогательно.

– Представляете, я именно о ней и подумала.

Кирилл приподнял бровь. Такие совпадения случались не первый раз, но от того не перестали быть удивительными. Ему бы и в голову не пришло, что эта девочка может любить подобные блюда. Что их вкусы так похожи.

– А пить что будешь?

Ей следовало выбрать сок. Свежевыжатый. Или кофе. Латте. Возможно, гляссе, с пушистой молочной пеной. Эти напитки вполне бы ей подошли. Как и десертное вино с пряными, сочными гроздьями винограда, еще наверняка оставшегося в кладовых у рачительных хозяев.

Сам же мужчина пить за рулем уж точно бы не стал. И третьей чашки кофе за день не хотел. Сок же был совсем непривычен. Оставалась минеральная вода. Или чай. Он нашел в меню травяной сбор, вкус которого иногда вспоминал: пряный, согревающий, какой-то уютный.

– Вот это, – Катя показала на ту же самую строчку. И опять рассмеялась, уже вместе с ним, пряча за смехом странное, чарующее чувство о сходстве их интересов, и невольно возвращаясь в памяти на полчаса назад, к еще одному совпадению, куда более волнительному.

Еда действительно оказалась замечательной. Хозяйка кафе, одновременно выполняя функции официантки, двигалась неслышной тенью, стараясь не помешать их общению. Других посетителей не было. Бревенчатый дом дышал покоем, и то же самое чувство захватило девушку. Такое забытое умиротворение, которое давным-давно посещало ее в бабушкиных объятьях.

– Расскажи мне о ней, – тихо попросил Кирилл, всматриваясь в задумчивое лицо.

Катя растерялась. Ведь не могло быть, чтобы он прочел ее мысли. Или все-таки могло?

– О ком?

– Ты ведь о бабушке думала. Правда?

Почему-то затрепетало сердце. Но не тоской, не горечью, как множество раз до этого, – какой-то волнующей надеждой.

– Мои мысли настолько очевидны?

Он улыбнулся.

– Очевидно счастье, которое ты вспомнила. И я просто предположил, что это счастье связано с ней.

Память и в самом деле была щедра. Кате вновь привиделся старый деревенский дом из красного кирпича, прохладный даже в жару. Скрипучий пол, по которому она с таким удовольствием бегала босыми ногами. Кровать с пуховой периной, сшитой вручную. Девочка утопала в этой мягкости, раскачиваясь на крыльях мечты, ее сладких волшебных снов, навеянных бабушкиными сказками.

Кажется, Кириллу все это было интересно. Яркие вспышки ее полузабытого мира, фотографии беззаботных дней, воспроизведенные самой точной камерой. Он внимательно слушал, не отрывая от нее глаз. Вникал в каждое слово.

Ей не хотелось останавливаться. Впервые со дня похорон бабушки она заговорила о ней, с подробностями, не упуская даже малейших деталей. Рассказала о том, как скучала долгими зимними вечерами, мечтая о солнечном лете, когда сможет поехать в деревню. О нежной, ласковой заботе и всепоглощающей любви. О таинственной способности старой женщины угадывать будущее. Читать судьбу тех, кто приходил к ней за помощью. Ее безошибочных пророчествах.

– А тебе она что предсказала?

Мужчина не сомневался, что у Катиной бабушки для любимой внучки непременно нашлись нужные слова. Но девушка внезапно прервала рассказ, покачав головой.

– Я не смогу рассказать, – и пояснила, будто оправдываясь. – Не потому, что не доверяю Вам. Просто… Это только мое. Я ни с кем не говорила. И не буду.

Кирилл смотрел в серьезные, наполненные легкой грустью глаза, слишком хорошо понимая, что она сейчас переживает. У него хотя бы после смерти родителей осталась сестренка. А Катя была одна. В целом мире. Странный мужчина, занимающий место ее отца, был слишком далек от любых проявлений чувств. Он выполнял свой долг по отношению к дочери, содержа ее и обеспечивая всем необходимым для жизни, но при этом не касался души девочки. И она жила лишь теми ощущениями, которые получила от давно ушедшего человека, памятью и прошедшей любовью. Наверняка неоднократно всматривалась в темное небо в поисках ответов на вопрос, почему осталась в одиночестве.