И было Ромашину развлечение, когда еще людей созывать пришлось. Думали помочь увязшим путникам, но потом кое-как догадались, что тут перед ними хищение народного добра происходит.

— А, это тот, который насчет ветра «Дуся» объяснял! — узнали они Савельева. — Давай наш мед обратно!

Затащили бидоны обратно, замок опять повесили, машину из дороги выковыряли, жуликов милиции сдали и снова спать разошлись.

Вот такая вышла история. Посвящается эта история нашим дорожным строителям.

А КОРОВУ СЪЕЛИ

«Сидела птичка на лугу.

Подкралась к ней корова.

Ухватила за ногу.

Птичка, будь здорова!» (Очевидное-невероятное.)

Гражданка Семина тихо шла проселком и вдруг увидела стадо. Гражданка Рябкина тихо пасла стадо и вдруг увидела Семину.

Вот такое происшествие случилось однажды в пределах одной области.

В результате обе гражданки встретились и тут же разговорились на травке.

Сначала они говорили о том, потом — о сем, потом — о том о сем вместе, и это было увлекательно. Не оторвешься.

И вот, значит, разговор все происходит, происходит, времечко себе идет, и стадо уж поголовно проголодалось вокруг собеседниц и от этого начало незаметно звереть. А корова Рябкиной подошла даже к своей хозяйке и помычала по знакомству.

Хозяйка — ноль внимания. Тогда корова заглянула в сумку, стоявшую на земле. Хозяйка сумки Семина тоже на это ноль внимания. И корова принялась уплетать содержимое сумки.

Семина заметила обжорство не вдруг. Ну, а как заметила, то ударилась в крики и по-вертолетному замахала руками. Ведь как ни говори, а в сумке-то деньги лежали, притом — немалые, притом — казенные и притом — еще всякие накладные и прочие магазинные ведомости. Семина-то сама по себе — продавщица поселка, и эти деньги с документами несла для отчета. И вот нате вам: корова слопала все подчистую.

Что за корысть ей была — непонятно. Конечно, из книжек известно, что на свете обитают существа, которым ничего не стоит скушать важный документ. Это агенты иностранных разведок. Но (тоже известно из книжек) эти существа вообще всеядны. А вот чтобы покусилась травоядная скотина… И где она только таких книжек нахваталась!

На шум приспешил из поселка маленький, в три человека, коллектив — два Сани с Аркадием, которые только что приголубили на околице достаточно спиртной напиток.

Прибежав, коллектив удивился.

— А много ли денег? — слюбопытствовал.

— Четыреста рублей! — простонала продавщица. — Что теперь будет?!

— Заворот кишок будет, — обнадежил коллектив, а Аркадий добавил от себя.

— Надо, — говорит, — ей два пальца в рот сунуть, я это дело знаю.

И сунул. Два Сани держали корову за рога, а Аркадий сунул.

Ничего не вышло. То ли количество пальцев не соответствовало, то ли еще почему. Однако Семина, видя такое дружеское участие, воспрянула духом.

— Вы уж постарайтесь! — попросила.

— Выпить бы, — неопределенно сказали два Сани.

— Конечно! Конечно! — воскликнула Семина. — За этим не постою!

— Корове выпить! — строго уточнил Аркадий. — Касторки! Полведра! Ну, и нам маленько чего-нибудь другого.

Двинулись на процедуры. Корова — под конвоем двух Сань по бокам и Аркадия в арьергарде для наблюдения за коровьими блинами.

Два Сани с Аркадием к своей процедуре отнеслись с полной ответственностью, а вот с коровой — опять промашка. Не нашлось в окрестностях полуведра касторки, напоили корову полуведром растительного масла, а с нее — как с гуся вода.

Аркадий предложил было сводить корову к знахарке, чтоб та какой ни на есть заговор устроила. Но от заговора Семина решительно отказалась. Во-первых, это несерьезно, во-вторых, от всяких там разговоров-заговоров только ущерба и жди, и, в третьих, время-то идет, корове хоть бы хны, а вот купюрам, наверное, в такой обстановке несладко приходится.

И убили корову. Без лишних слов. Деньги и документы как из разбитой копилки вынули— все налицо. Их подреставрировали. Семина благополучно сдала их куда полагается, с двумя Санями и Аркадием не знаем, что потом случилось, а вот корову съели.

И больше ничего не было.

БУДЕМ ЗНАКОМЫ

Иван Боков, упыхавшись, топотал по бульвару. А тут как раз приятель навстречу. Приятель Коля Васильев.

Обрадовался Иван поводу, остановился, распечатал пачку сигарет.

— Чего это ты целый день по скверу то туда, то сюда? — слюбопытничал Васильев.

— Жена, — всосался в сигарету Иван. — Лидка. Загоняла. Брат к ней из деревни приезжает. Я, это, по магазинам как бы. Продукты. Покажем, говорит, провинции наше гостеприимство.

— Правильно, — одобрил Васильев. — А там чего?

— Матерятся, — нахмурился Иван, глядя в направлении указующего приятелева пальца.

— Нет, это один матерится, — уточнил Васильев. — И колотит вон того дядьку в кепочке.

— Ого, как он у него чемоданчик подфутболил! — оценил Иван.

Подошел третий прохожий. Незнакомый, но такой дюжий, что с ним сразу захотелось познакомиться.

— Хулиган? — спросил он решительным басом.

— Хулиган! Хулиган! — поддержали приятели.

— А милиции, как всегда, и дела до этого нет! — сказал дюжий уже горьким басом.

Но тут хулиган оставил своего дядьку в песочке, подошел к собеседникам и произнес речь не для печати. Но содержание, да еще втроем, понять было можно. Поняли так: у дядьки он просил взаймы на «маленькую», потому что ему сейчас для счастья только «маленькой такой, беленькой такой» и не хватает. А дядька — ни буль-буль. Так что кто-то из них троих должен дать ему покурить, а потом уж можно продолжить собеседование.

— Нате, — озадаченно сказали Иван с Васильевым, а дюжий молча достал зажигалку.

Хулиган поколебался, потом взял обе пачки. Из Ивановой закурил, а приятелеву сунул в карман.

— Вот! — крикнул он дядьке с чемоданом. — Видишь! Это, как пить дать, настоящие мужчины! Ну ладно, приступим к следующему вопросу.

Следующий вопрос остался открытым, потому что пока он состоял из вступительных выражений, мимо проходили некто ОН и ОНА.

Некто ОНА подержала хулигана за шиворот, некто ОН привел милиционера, а наша троица сразу застенчиво заторопилась в разные стороны. Дюжий опаздывал в кино. Иван Боков — известно куда, а Коля Васильев — неизвестно куда. Некогда им, в общем, было записываться в свидетели. Для протокола хватило потерпевшего и этой парочки.

И хулигана повели в милицию.

И правильно. А Иван Боков успел домой с покупками очень вовремя.

— Приехал только что, — сообщила о братце как-то нерадостно Иванова жена. — Сейчас из ванной выйдет, познакомлю.

— Виделись уже, — сказал, выходя из ванной давешний дядька в кепке, но без кепки, а в чалме из бинтов и с припудренными синяками.

— Здрасьте! — вежливо представился Иван Боков. — Иван Боков.

…И СЛОВАМИ

(Холмогорская хроника)

…А начальника почты Василискова можно было виноватить в том, что февральскую революцию в уезде чуть было не протетерили. Ведь и так мужиком эти места населены темноватым, а тут еще начальник почты недобросовестный попался. С неделю валялась у него телеграмма, в которой сообщалось, что царь-батюшка отнекивается от престола.

Поэтому Василискова хотели побить. Но не побили, отвлекшись. О ту лору митинг в Емецке произошел, и Наймарк, инспектор училищ, как раз чепухи нагородил. Он сказал, инспектор Наймарк:

— Граждане земляки! Что мы имеем на сегодняшний день? Мы не имеем государя. Поэтому предлагаю оставить временно хотя бы государев портрет для постепенного отвыкания.