Нет, он очень полезный фамиллиар. Как живая Википедия. У него в голове всегда есть подходящий рецепт или инструкция к артефакту, и он сразу выдает именно то, что тебе нужно. Но не очень-то приятно просто, скажем, есть селедку и внезапно узнавать интер-ресный факт о том, что большая часть морской рыбы заражена глистами и поедание малосольной селедки увеличивает шанс их подцепить.

– О, Лахджа, слава Кому-То-Там! – отчаянно повернулся к ней Дегатти. Его глаза лихорадочно блестели. – У тебя же есть заначка! Я почти выиграл, мне только что пришла такая комбинация!..

– Да, он почти выиграл, – подтвердил Сталеклык, хищно глядя на Лахджу.

Та молча пнула ближайшего голема, ответив злым взглядом. Она терпеть не могла лепреконов… сама не знала, почему, но они ее страшно бесили.

А еще ее бесили игорные дома, потому что порой в них уплывал хороший кусок семейного бюджета.

– Ты бы никогда не выиграл! – выпалила демоница. – Тут же все запрограммировано, чтобы выдавать чуть меньше, чем ты ставишь! Ты проигрываешь как только зашел в казино, Майно!!!

– Неправда! – пискнул Сталеклык, прячась под многоруким големом.

Руки Лахджи превратились в костяные молоты. Ноги расплылись десятком щупальцев, она намертво прилипла к полу, и принялась гвоздить ближайших големов. Прежде, чем Дегатти успел заорать, а Сталеклык – что-то сделать, чья-то бронзовая башка уже раскололась. Попугай с криком взлетел и принялся кружить над беснующейся демоницей.

Другие игроки взирали на это с живым интересом. Тут все проигрывали, поэтому никто особо не возмущался, а многие даже ухмылялись. Какой-то тролль даже украдкой сотворил заклятие и разорвал игровому голему грудь, выгребая оттуда серебро и медь.

– Вы что творите, магиозы?! – заверещал Сталеклык, отчаянно дыша на дальнозеркало. – Мои големы!.. Я вызываю Кустодиан!..

Его выдернуло из-под голема гибким щупальцем. Лахджа вскинула лепрекона в воздух и гневно зашипела:

– А я тебя помню! Ты же прекрасно знаешь, что мой муж!.. ты специально дождь создал! Поганый Ра… как тебя звать?!

– Любимая, успокойся, пойдем, не надо разносить игорный дом, он чужой! – взмолился Дегатти. – Мы только-только вылезли из долгов!..

– И ты опять пытаешься нас в них загнать!!!

Лахджа расколола еще одного голема и патетически всхлипнула. Вот поэтому она и хотела быть с Майно просто любовниками. Он не создан для семейной жизни. Когда его деньги были только его деньгами, проблем было меньше.

Но потом ее плечи опустились, руки снова стали просто руками, и она позволила вывести себя из казино. Настроение скакало как бешеное.

– Я пришлю вам счет! – крикнул из окошка лепрекон и сразу трусливо спрятался обратно.

Лахджа стиснула кулаки, покрываясь шипами, и дернулась назад. В глубинах казино кто-то вскрикнул. Дегатти положил руку ей на плечо, стараясь выбрать наименее колючий участок, и повел домой.

– Ты молока-то хоть купил? – спросила Лахджа потухшим голосом.

– Да. Возможно. Возможно, нет. Забыл…

– Про подарки для Астрид я не спрашиваю. Сегодня Юмпла не прилетит.

– Прилетит, – отмахнулся Дегатти. – Я много денег с собой не брал… то есть взял не все.

Он все-таки знал, что у него проблема, поэтому большую часть денег хранил даже не в кошеле, а на квартире, под охраной енота. Тому было строго-настрого наказано не давать человеку больше, чем нужно на повседневные расходы, а если он все-таки пытался забрать лишнего, енот кусался.

– Давай тебя к психозрителю отведем, – предложила Лахджа, дружелюбно улыбаясь. – Я не хочу жить с лудоманом. Если не остановишься, я потребую разрыва фамиллиарной связи.

– Это будет очень болезненный процесс, – напомнил Дегатти. – Если это вообще возможно. Я… я не знаю никого в Мистерии, кто такое делал. Конечно, никто и не пытался…

– Тогда просто развод. И у тебя будет фамиллиар – бывшая жена.

– Все настолько плохо?

По дороге к общежитию они зашли в тихий живописный дворик на улице Терновника и Плюща. Один из тех старинных двориков между старинными же домами, где жили почтенные волшебники из старых семей. Некоторые квартиры тут передавались по наследству уже несколько веков. Большинство жителей отсюда ни за что бы не променяли эту славную улицу на роскошные особняки, дворцы и башни.

Старая мэтресс Родакатти, поливавшая свои гортензии, приложила к уху слуховой артефакт. Уже предвкушая, как за добродневным пуншем будет рассказывать подружкам пикантные подробности, она вся обратилась в слух.

Лейку чуть накренила назад, чтобы не полить гортензии слишком быстро.

– …Я просто поверить не могу, – сказала Лахджа, плюхаясь на лавочку. – Ты как бомба со сломанным часовым механизмом. Никогда не знаешь, когда взорвется… и ты выбрал Рожде… Добрый День!

– Ты тоже, – с вызовом сказал Дегатти. – Что это было? Я-то просто оставил в големах немного серебра, а ты разнесла игорный дом! Ты представляешь, какой счет этот мелкий кир нам выкатит?!

– Такой, которым я просто растоплю камин, – пожала плечами Лахджа.

– Здесь не Паргорон, ты не можешь быть права просто потому, что ты сильнее!

– Я ненавижу лепреконов, игорные дома и…

– Что – «и»?

– Ничего.

– Меня ненавидишь?

– Нет. Просто… ты закрылся от меня, я думала, у тебя там любовница. И лучше бы это была она…

– Я схожу к психозрителю, – пообещал Дегатти.

– Точно?.. Пусти меня в мысли.

– Ты мне что, так не веришь? – опешил Дегатти.

– Пусти!

– Ладно, ладно…

Они опять уставились друг на друга так, словно играли в гляделки. Вообще-то это не нужно, но так видно еще и мимику. Их мысли и эмоции стали взаимопроникать, ментальные начала вошли в унисон – так, как это бывает только у существ в магической связи.

На несколько секунд они ощутили себя единым целым. Дегатти почувствовал переживания Лахджи, все ее тревоги и страхи… их оказалось неожиданно много. Лахджа погрузилась в пучины самобичевания мужа, его сомнения и застарелые комплексы.

Они все-таки сошлись под гнетом обстоятельств. Дегатти в нее искренне влюблен, и она в него тоже… но она все-таки не может выбросить из головы, что привязана к нему магией. И разорвать эти отношения в любой момент не может. Зависит от него не так, как от Хальтрекарока, но все-таки зависит.

А он эти ее мысли знает, понимает и охотно бы это все изменил, но тоже не может. Разорвать фамиллиарную связь действительно крайне сложно.

А еще Дегатти не понравилось, что его сравнивают с Хальтрекароком. В лучшую сторону, да, но…

– Прекрати! – потребовал он, увидев в мыслях жены сравнительную таблицу.

– Я не могу перестать думать по твоему приказу!

– Думай что-нибудь другое!

– Я не для того сбежала от демолорда, чтобы мне снова диктовали, что мне думать!

– Он тебе такого не диктовал.

– Да.

Вот это был удар под дых. Дегатти аж воздух начал хватать.

– Знаешь, не только меня можно в чем-то упрекнуть, – скрипнул зубами он. – Тебе не пришлось бы сравнивать меня с другими, если бы их не было так… много! Я боюсь смотреть в эту сторону твоей психики!

– А ты не бойся, там много интересного! И их было не настолько много… уж точно не больше, чем у тебя.

– Мы теперь бывшими будем меряться?!

– А давай. Давай откроем друг другу. Сравним списки.

– Н… нет… это лишнее. Я тебе верю.

– В чем дело? – придвинулась ближе Лахджа. – Кого ты там от меня скрываешь?

– Да никого…

Лахджа вперилась в него взглядом. Да что он скрывает? От демона-то… она не осудит.

– Ну да, не осудишь… – проворчал Дегатти. – Так, погоди, а это что?..

– Да ничего, – отвернулась Лахджа. – Пойдем домой.

Но Дегатти уже почувствовал. Даже не мысли, а изменения в физиологии. Что-то новое в теле жены-фамиллиара.

– Ты что, беременна? – тихо спросил он.

Журчание воды смолкло. Лейка опустела, но мэтресс Родакатти не сдвинулась с места. Уйти оказалось выше ее сил, а сегодняшний ужин обещал стать незабываемым. Все пожилые леди Валестры к завтрашнему вечеру будут судачить об изменениях в семье Дегатти.