– К ней только клиенты приходили, – продолжила Круглова, обращаясь непосредственно ко Льву Ивановичу. – А насчет того, что кто-то должен был вечером к ней прийти, – не знаю. Не сказывала она мне. Может, и должен был…

– А Марина Владимировна записей никаких не вела? Ну там еженедельник какой-то, куда она все встречи записывала… – поинтересовался Лев Иванович и пристально посмотрел в глаза ведьме.

Та глаз не отвела и даже не моргнула, только зрачки у нее еще больше сузились.

– А что, когда в ее доме осмотр и обыск делали, ничего не нашли? – спросила Круглова, и губы у нее стали такими узкими и бледными, что практически слились с кожей лица.

– Вы же знаете, что нет, – Гуров не отводил взгляда от лица Светланы Игоревны, что явно той не очень нравилось, но она не сдавалась и тоже не хотела первой отводить глаза. – Так, может, у вас есть какие-то записи? Вы ведь с дочерью были в доверительных отношениях?

Круглова вздохнула и все-таки отвела глаза.

– Вам врать нет смысла, – после недолгого молчания ответила она. – Я вижу, что непростой вы человек – дотошный и неглупый. А потому не вижу смысла крутить перед вами хвостом, которого у меня, кстати, нет вопреки всем глупым заявлениям темных людишек. Честно скажу – вела Зариночка записи. И список ее клиентов у меня есть. Вернее, был. Каюсь, забрала я его из ее квартиры. Не хотела, чтобы имена людей, которые там указаны, попали в руки полиции. Уж очень важные там люди вписаны. И не только из нашего города. Они-то как раз и невелики сошки. Сожгла я этот список. Не все записи, правда, но сожгла, – с вызовом посмотрела она на обоих оперативников.

– А те записи, что не сожгли, нам отдадите? – прищурился Гуров.

Он знал, что женщина обязательно покажет ему то, что он хочет. Она, по всей видимости, пыталась сама найти убийцу, да у нее не получилось. А оставить смерть дочери безнаказанной она тоже не могла.

– Отдам все, что есть. Там, кстати, нет записей за несколько дней, в том числе и за тот день, когда Зариночку убили. Вырваны страницы. И не я их вырвала, – усмехнулась она зло и снова посмотрела прямо в глаза Гурову. И опытный оперативник ей поверил и на этот раз.

Светлана Игоревна вышла из столовой и тут же вернулась назад, держа в руках красивый, в кожаном переплете ежедневник.

– Вот, – сказала она и положила его на стол перед Гуровым. – Тут все записи, которые Зариночка делала, начиная с января этого года. Но хочу сразу предупредить. Все имена, которые закрашены ручкой, не должны всплывать нигде, ни в каких следственных документах. Не стоит отдавать этот документ и экспертам.

– Ну, это уже нам решать, стоит или нет, – буркнул Крячко и как-то странно покосился на Круглову.

Женщина, не обращая на него внимания, словно бы его тут и не было, вопросительно смотрела на Гурова и ждала от него ответ на свой незаданный вопрос. Гуров стал неторопливо листать ежедневник, останавливаясь на некоторых страницах чуть дольше, и не спешил с ответом. Потом закрыл книжку и, посмотрев сначала на Станислава, а потом на Светлану Игоревну, ответил твердо:

– Отдавать ее экспертам нам все равно придется. Потому что нужно выяснить, что было в записях на тех страницах, которые были вырваны. Без этого мы никак не сможем узнать, кто приходил к вашей дочери накануне ее убийства и почему, а главное, кем были вырваны эти страницы. Так что… – Лев Иванович развел руками, – обещать вам, сами понимаете, мы ничего не можем.

Круглова нахмурилась и нервно заходила по комнате, затем достала сигарету и закурила.

– Да вы не переживайте, – решил успокоить ее Лев Иванович. – Никто никаких имен официально раскрывать не будет. Если только кто-то из тех людей, о которых вы так печетесь, не замешан в убийстве.

– Никто из них не замешан, – резко и зло ответила женщина. – Они не стали бы…

– Вот и хорошо, – прервал ее Гуров и встал. За ним поднялся и Крячко. – Теперь уже поздно, а нам еще до Москвы добираться. Так что извините за поздний визит и спасибо за угощение. А ежедневник Марины Владимировны я все же заберу с собой, – сказал он тоном, не терпящим возражений.

Светлана Игоревна отмахнулась от слов благодарности, словно от назойливой мухи, поморщилась и крикнула, позвав мужа и гася окурок в пепельнице, что стояла на окне:

– Владимир, проводи гостей! А я тут пока приберу, – пробормотала она больше для себя, чем кому бы то ни было, и стала убирать со стола. Внезапно она остановилась и сказала в спину выходящему из кухни Гурову: – Вы поаккуратней будьте со своим здоровьем, Лев Иванович. Не стоит сильно переутомляться. За давлением следите. Не ровен бог… – Она замолчала и снова загремела посудой, ставя ее в посудомойку.

Крячко и Гурова проводил до дверей появившийся словно из ниоткуда муж Кругловой. Он молча открыл им дверь и так же молча, не глядя на гостей, закрыл ее.

– Семейка Адамс, – усмехнулся Крячко, и Лев Иванович непонимающе посмотрел на него. – Это я так – фильм один вспомнил, – махнул Станислав рукой, и они вошли в лифт.

– Главное, что у нас теперь есть ежедневник, – кивнул больше своим мыслям, чем пояснениям друга Лев Иванович. – А по нему наши бравые эксперты быстро установят, что там было записано такого секретного, что убийца решил вырвать листы. А то, что это сделал именно он, я почти не сомневаюсь. Не сама же Зарина их вырвала перед смертью.

– Слушай, а отчего эта ведьма только с тобой общалась, а меня игнорировала? – неожиданно спросил Крячко. – Обычно я нравлюсь женщинам, а тут – полное пренебрежение.

– А тебя это задело? – усмехнулся полковник и весело посмотрел на напарника.

– Да не то чтобы задело, но как-то непривычно.

– Я так полагаю, что наш магистр, когда звонил своей любовнице и предупреждал ее о нашем визите, высказал ей свое мудрое мнение насчет нас. А ты ему очень не понравился. Скептиков и атеистов, брат, колдуны не любят.

– Ну и ладно, подумаешь, – фыркнул Крячко и сказал: – Надо бы Наталье позвонить, что мы уже домой едем. Пусть щи греет. Есть охота. Мне эти колдовские яства в рот не полезли. Давай и ты к нам. У тебя ведь Мария опять на гастролях, и дома, поди, шаром покати.

– Есть такое, – согласился Лев Иванович и, немного подумав, согласился: – Звони жене. У вас сегодня и заночую.

Отужинав, Гуров и Крячко сели в гостиной и в блаженном сытом молчании сидели минут десять. Первым прервал свои раздумья Лев Иванович.

– Надо нам как-то с тобой завтра все разъезды поделить по-братски. Эк этих экстрасенсов-знахарей раскидало по всему Подмосковью! – покачал он осуждающе головой. – Одно хорошо: пропавшие – все недалеко от столицы жили. Химки – на севере, а Королев и Балашиха – на северо-востоке от Москвы. Возьмешь их себе? А я в Серпухов смотаюсь, и если останется время – так и в Жуковский проеду. В Коломну далековато будет, за день все не объеду.

– Так ты и в Жуковский можешь не поспеть. От Серпухова – это совсем в другую сторону.

– Ну, коли не успею, так и не съезжу. Кто нас в спину толкает? Нам главное – узнать, что те граждане волшебники, которых наш магистр пропавшими считает, живы и здоровы, а не лежат где-нибудь с осиновым колом в груди.

– Согласен, – кивнул Станислав. – Нужно их из списка убитых убрать. Или, наоборот, в список внести. Слушай, а отчего это мы с тобой просто так сидим? – Крячко встал. – Давай-ка заглянем на сайт этих «Детей Ванги» да на блог Кругловой. Вдруг глаз за что-нибудь да зацепится.

– Да, что-то мы с тобой поели и разомлели. – Гуров тоже поспешно встал и отправился за Станиславом в другую комнату, прозванную хозяином квартиры кабинетом.

Кабинетом эта комната была названа условно, и то только потому, что в ней стоял компьютерный стол с двумя ноутбуками, один из которых был Натальин. Вся остальная обстановка небольшой комнатки мало напоминала классический кабинет – ни тебе полок с книгами, ни деловых бумаг и канцелярских принадлежностей. Возле одной стены стоял шкаф, куда хозяева складывали свои зимние вещи на летний сезон и летние вещи на время холодов, а возле другой стенки находился небольшой мягкий диванчик. На нем Гуров уютно и устроился, предоставив другу самому возиться с компьютером и искать нужные сайты.