– Вы сказали – темная фигура, – перебил женщину Лев Иванович. – Это вам в темноте так показалось или он был одет во что-то темное?

– Я уже говорила полицейскому, который меня допрашивал в первый раз, что на мужчине была черная куртка. Мне показалось, что она была кожаная, потому как чуть блестела в свете телефона. И брюки на нем были тоже черные.

– Брюки или джинсы? – уточнил Гуров.

– Скорее джинсы, – немного подумав, ответила свидетельница. – Ткань была плотная. Мужчина был высокий, а я держала телефон на уровне груди, поэтому свет от телефона падал ему примерно вот сюда. – Она показала на свой живот. – Потом рука у меня дернулась вверх – от испуга, наверное, – и я увидела, что на голове у мужчины был надет капюшон, который закрывал лицо.

– А вот про капюшон вы в первый раз ничего не сказали, – заметил Гуров.

– Разве? – удивилась Кротикова. – Наверное, это потому, что когда я в первый раз рассказывала, то не придала этому значения. Все равно ведь лица мужчины я тогда не увидела. Так какая разница, по какой причине – из-за капюшона или из-за темноты?

– Разница в том, была ли куртка у него с капюшоном или крой у нее другой. Вы ведь портниха, должны понимать такие вещи.

– А что, это так важно? Я думала, что преступника можно поймать только по портрету. В смысле по лицу.

– При розыске все имеет значение, даже одежда, – не вдаваясь в подробности, ответил Лев Иванович. – Но извините, что перебил, продолжайте.

Женщина снова закрыла глаза, но немного погодя открыла их и, посмотрев на Гурова, сказала:

– Тогда я должна отметить и еще один факт, на который обратила тогда внимание, но отчего-то не сочла его важным, – смущенно ответила она. – Мужчина был нетрезв. От него несло смесью крепкого алкоголя и пива. Во всяком случае, так мне показалось.

– Он качался?

– Что? – не поняла сначала Кротикова, но потом до нее дошло. – Нет, он очень прямо и твердо держался на ногах. Только вот глаза… – Женщина нахмурилась, силясь что-то вспомнить.

– А что – глаза? – оживился Лев Иванович.

– Перед тем как погаснуть, мой телефон на мгновение высветил очертания лица под капюшоном. Подробностей не помню и выдумывать ничего не буду. Запомнился только взгляд. Глаза у мужчины блеснули зло, прищуренно. Но, может, мне так только показалось. Я ведь была напугана неожиданным его появлением, – добавила она и нервно рассмеялась.

– Хорошо. А что потом?

– Потом телефон у меня погас, а мужчина быстро шагнул вперед и зашагал прочь. Я придержала дверь, чтобы она не закрылась, оглянулась на мужчину. Боялась, вдруг он за мной в подъезд войдет. Район-то ведь новый, пустыри, стройки кругом. Мало ли. Но мужчина шел от меня не оборачиваясь, чуть ссутулившись. Прямо через двор пошел, – махнула она в сторону окна. – Мне показалось, что к автобусной остановке. Но автобусы, правда, уже не ходили. Было поздно…

– А вы не заметили – что-то было в руках у мужчины? И еще сразу вопрос – на одежде у него никаких темных пятен не было?

– Может, и были какие-то пятна, но ведь на темной одежде, да еще и в полутьме, их не очень-то разглядишь, – вздохнула Кротикова. – А вот в руках… Да, я припоминаю, что-то было. Сумка спортивная была, вот что! Не сильно большая. И тоже темная. Но вот черная, или темно-синяя, или красная – сказать не могу. Никаких надписей на сумке я не заметила. Не было никаких надписей. Точно, не было.

– Что ж, отлично. Вы неплохо справились, Алевтина Алексеевна, – похвалил женщину Гуров и встал, собираясь уходить. – Вспомнили очень важные детали.

– Ну что вы, – смутилась от похвалы Кротикова. – Просто метод, который вы мне подсказали, и вправду очень эффективный. Буду теперь им при необходимости пользоваться. А то вечно забываю, куда я свой мелок для расчерчивания выкроек положила, – рассмеялась она и пошла следом за полковником, чтобы проводить его.

В принципе полковник Гуров мог спокойно отправляться обратно в Москву, но, поразмыслив некоторое время, после того как он вышел от свидетельницы Кротиковой, он решил навестить еще одного человека, хорошо знавшего убитую гадалку Котельникову – ее сводную сестру Татьяну Опричникову. Ее номер телефона и адрес он тоже выписал из материалов разыскного дела и теперь решил, что будет разумным встретиться и с ней, раз уж он все равно находится в Коломне. Гудки на телефон Опричниковой шли долго, и трубку никто так и не взял. По всей видимости, решили не отвечать на незнакомый им номер. Телефонных жуликов нынче развелось так много, что народ разумно опасался попасть к ним на крючок и предпочитал игнорировать звонки с незнакомых номеров.

Так и не дозвонившись, Лев Иванович решил, что не будет больше трезвонить, а сразу проедет по адресу прописки Опричниковой и попробует разузнать, дома ли она, или, по крайней мере, где ее можно найти.

Татьяна Дмитриевна, молодая и весьма презентабельная женщина, оказалась дома, и Гуров подумал, что ему сегодня везет как никогда.

Женщина недоверчиво и внимательно осмотрела полковника с головы до ног, сверила его лицо с фотографией в удостоверении, которое он ей протянул для ознакомления, и только потом впустила оперативника в квартиру, коротко бросив при этом:

– Разувайтесь, у меня чисто. В залу проходите.

Лев Иванович вошел в гостиную, которая просто-таки сияла чистотой и белизной. Все в ней было как в музее – шикарно и богато, но не очень практично. Например, кресла и диван показались полковнику такими неудобными, что Гуров даже не решился сеть на них, а предпочел остаться стоять столбом напротив выжидающе глядевшей на него хозяйки квартиры.

– Вы меня извините за внезапный визит. – Полковник виновато развел руками. – Но я из Москвы только утром приехал и только что ознакомился с делом об убийстве вашей сестры. А на мой звонок вы не отвечали. Вот я и решил…

– Решили так решили, – холодно и равнодушно перебила его Опричникова. – Спрашивайте, раз уж вы тут, – вздохнула она так, словно делала ему одолжение. – Садитесь, – наконец-то предложила она и указала тонким пальцем с длинным острым и ярко наманикюренным ногтем на диван.

Гуров осторожно, опасаясь утонуть в мягком диване, присел на самый его краешек и спросил:

– Татьяна Дмитриевна, скажите, ваша сестра…

– Сводная сестра, – перебила его Опричникова. Она, элегантно закурив тонкую сигаретку, отошла к окну, открыла форточку и скучающим взором посмотрела во двор.

– Ваша сводная сестра, – Гуров сделал ударение на слово «сводная», решив играть по правилам хозяйки, – не рассказывала вам, кто должен был прийти к ней вечером того дня, когда ее убили?

– Этот вопрос мне уже задавали, – тусклым голосом ответила Опричникова. На ее лице, совершенно неэмоциональном, не было написано никаких чувств, кроме скуки. – Моя сводная сестра была чокнутой и мнила себя великой гадалкой и предсказательницей. А на самом деле была серой посредственностью, ленивой и бездарной. Ну вот зачем, скажите мне, она связалась с этими шизиками из «Детей Ванги»? Ведь они еще больше ей мозги запудрили.

– Но она тем не менее неплохо зарабатывала на этих своих гаданиях. – Лев Иванович решил направить ход мыслей Опричниковой в нужное ему русло.

– И что с того? – пренебрежительно фыркнула Татьяна Дмитриевна. – Зарабатывала. Я тоже вот зарабатываю, – обвела она рукой гостиную. – Книги пишу. Детективы. – Она со значением во взгляде посмотрела на Гурова, словно ожидая от него бурной и радостной реакции на эту новость. Но, не дождавшись, снова отвернулась к окну, затянулась и продолжила, вздохнув: – Говорила я Галине, что добром эти ее штучки не кончатся. Она ведь меня не слушала. Считала себя умнее и хитрее всего этого плебса, как она называла своих клиентов.

– Клиенты у нее были состоятельные или так себе?

– Разные были. В основном, конечно же, денежные, – вынуждена была признаться Опричникова. – Но были и такие, что последнюю деньгу готовы были выложить за ту глупость, которую она им пророчила.