— Я не боюсь!

— Докажи.

— Я просто терпеть не могу, когда ко мне прикасаются без разрешения.

— Вот так? — обнимает меня за талию и притягивает к себе. — Или вот так? — опускает голову, намереваясь меня поцеловать. Снова.

Нет, нет, нет.

Резко вскидываю руки вверх, разбрасывая свое белье и тем самым немного его отвлекаю, а затем пулей бегу в свою комнату, слыша за спиной мерзкий смех.

— Дорогая, а как же сладкое на завтрак? Я очень голоден.

Завтрак я все же приготовила. Конечно, мне пришлось очень долго себя уговаривать, чтобы выйти из комнаты. Но, в конце концов, это моя квартира, и никто не смеет тут хозяйничать. Или запугивать хозяйку дома, то есть меня.

Когда я вышла, то Марка нигде не была. Скорее он в своей комнате, пожинает плоды своего хамского поведения и посмеивается надо мной. Надо же такое заявить, что я его боюсь.

Ничего подобного.

Просто я очень впечатлительный человек. Да, именно так.

Любая бы на моем месте повела себя так же. Это же просто невозможно, по-другому реагировать на его выходки. Он появился в моем доме только вчера, а уже вытворяет черт знает что. Пора брать себя в руки и поставить этого наглеца на место.

Настроившись, решительно иду на кухню, пообещав себе, что больше не буду убегать, как трусливый заяц. Эти игры в “кошки-мышки” порядком поднадоели. Сейчас надо думать о другом, завтра приезжает мама, и у нас совсем мало времени, чтобы подготовиться.

Ставлю чайник, и на скорую руку готовлю омлет. Хотелось бы испечь блинчиков, но настроения что-то совсем нет. В другой раз. Расхаживая по кухне, напеваю под нос песенку, чтобы хоть как-то отвлечься. Иначе можно просто сойти с ума, ожидая, когда появится мой “муженек”.

— Доброе утро. — раздается за моей спиной. Вздрагиваю и оборачиваюсь.

— Доброе. — смотрю на Марка, ожидая от него очередной выходки.

Но неет. Он просто садится за стол, откидывается на спинку стула и складывает руки на груди, не спуская с меня своих глаз.

Значит, делаем вид, что ничего не произошло?

Хорошо.

Хоть у меня и подгорает все внутри, спросить у него, куда он дел мое белье, я этого делать не стану. Потом сама найду. Даже если для этого мне придется зайти в его комнату. Главное — дождаться, когда он куда-нибудь свалит.

Снова отворачиваюсь и продолжаю накрывать на стол.

— Тебе идет красный. — начинает он говорить, и я снова замираю.

На мне сейчас надето красное легкое платье. Оно домашнее, и ничего такого в нем нет. Но та интонация, с которой он проговорил, бросила меня в дрожь. Да что же это такое? Почему я так остро реагирую на просто замечание?

— Послушай, Марк, — снова разворачиваюсь к нему. — Давай договоримся.

Думаю, пришло время поговорить. Хватит уже вести себя, как школьница и краснеть только от одного взгляда на этого невероятно красивого мужчину.

О боже, ну вот опять…

А-а-а-а-а-а…

— Слушаю. — внимательно смотрит на меня, но я вижу, как подрагивает уголки его губ, словно он хочет улыбнуться.

Издевается гад.

— Мне не нравится твое наглое поведение. — стараюсь говорить твердо, не выдавая дрожь в голосе. — Я наняла тебя не для того, чтобы ты на каждом шагу пытался меня соблазнить. Мне это не нужно, и крайне не нравится. У тебя одна цель — изобразить любящего мужа перед моей мамой. И все. Никакого интима, и даже намека на него.

Нервно накручиваю ткань платья на палец, ожидая его ответа. Марк же, в свою очередь, невозмутимо продолжает меня разглядывать, блуждая глазами по моему телу.

Злюсь..

Разве так можно смотреть на женщину, когда она пытается серьезно поговорить?

Это просто ни в какие ворота..

— Как мне изображать любящего мужа, если ты шарахаешься от меня, стоит мне к тебе приблизиться?

Встает и идет ко мне. Хватаю в руку первый попавшийся предмет и направляю на него. Им оказывается чашка, которой я взбивала яйца. Марк замирает, смотря то на нее, то на меня, а потом начинает ржать.

— Не смешно. — фыркаю в ответ, но невольно улыбаюсь, и в шутку все же запускаю в него этой чашкой. Она пластмассовая, и думаю, больно ему не будет. — И я серьезно, Марк. Я против того, чтобы ты распускал руки.

Он ловит чашку на лету и ставит ее обратно на стол, все же оказываясь совсем рядом. Практически в нескольких сантиметрах от меня. Я чувствую его запах… Легкий аромат цитрусов и корицы… Так необычно.

— Я очень постараюсь. — тихо шепчет он, отчего у меня по спине бегут мурашки. — Хотя это очень сложно… Ты какая аппетитная.

Меня бросает в жар. Чувствую, как мои щеки начинают пылать. А пальцы практически сводит от желания к нему прикоснуться. Это ненормально, но кажется таким естественным.

Господи, помоги..

— Марк… Пожалуйста… — прошу его, сама не понимая, чего именно хочу.

Он делает еще шаг ко мне. И я уже почти плыву, но тихий голос разума кричит мне, остановись. И этого хватает, чтобы прийти в себя, хоть и с большим трудом. И пока я совсем не сошла с ума, снова хватаю что-то со стола. Это оказывается пакет с молоком..

Хороший способ остудить “муженька”.

Сжимаю изо всех сил пакет, направляя белую струю на Марка, и заливая его молоком. Он резко отскакивает, в шоке глядя на меня от моей проделки. Я и сама, кажется, выгляжу не лучше.

А потом мы тупо начинаем ржать!

Думаю, в следующий раз он хорошо подумает, прежде чем ко мне приближаться.

— Тебе нужно сменить имя.

— А мое чем тебя не устраивает?

— Нет, мне-то разницы нет, как тебя зовут. А вот маме…

Замолкаю, давая возможность моему “мужу” додумать, что я имею в виду.

— Ну и как моя будущая теща будет меня называть?

— Олежка.

— Нет. — он произносит это, не задумываясь и кривляя лицом. — Этому не бывать.

— Ну… Я как бы тебя и ни спрашивала. — улыбаюсь. — Просто поставила в известность.

— Я все сказал.

С психом встает и уходит в другую комнату. Смотрю на него, не в силах поверить своим глазам.

Что, нафиг, за психи?

Подскакиваю со стула и бегу за ним.

— Марк? Ты куда? Стой, я сказала.

Мужчина резко останавливается и разворачивается ко мне. Чуть ли не врубаюсь в него, но успеваю вовремя затормозить.

— Что за дурацкое имя ты выбрала для своего мужа? Олег, твою мать. Лучше не могла ничего придумать?

— Это первое, что пришло в голову.

Зачем я оправдываюсь?

— Скажешь матери, что ошиблась.

— Ага, конечно, ошиблась. И полгода называла мужа Олегом по ошибке. Я, что, по-твоему совсем на дуру похожа?

— Ты ж блондинка, тебе простительно.

Моя челюсть просто отвалилась от такого хамства. Он совсем оборзел?

— А ты случаем не оборзел? — все же оглашаю свои мысли. Это ведь верх наглости. — Ты хам и грубиян.

— Детка, это называется — отстаивать свои права. — ржет это придурок, еще больше меня доводя.

— У тебя нет никаких прав. Я тебя купила.

— У тебя бы не хватило на это денег. Так что, в нашем случае, я сам к тебе пришел.

— Ты… Да ты…

У меня просто не хватает слов, чтобы выразить все, что сейчас о нем думаю. После утреннего приключения с молоком, я думала, что мы нашли общий язык. по крайней мере, появилась маленькая надежда на то, что мы сможем поладить. А теперь…

Я просто готова его убить.

Он невозможен.

Индюк надутый.

— Я тебя увольняю. — цежу сквозь зубы. — Вали к черту с моей квартиры.

— Уволить ты меня тоже не можешь. — ухмыляется, и я еле сдерживаюсь, чтобы не заехать чем-нибудь тяжелым по его наглой мордашке. — То, что я здесь, это лишь моя инициатива. И почему-то я до сих пор не слышу слов благодарности.

А-а-а-а-а-а-а-а-а…

Я его точно сейчас прибью.

Еще ни один человек не выводил меня из себя так сильно, как этот идиот. И при этом, ему совсем ненужно ничего делать. Просто открывать свой рот, из которого только и делается, что выплывает наружу вся его наглость и самоуверенность.