Одна из черепах бултыхнулась в пруду. Наёмник повернулся на звук, а я взял его за голову и с хрустом повернул.
А вот это я не ожидал. Моя прежняя сила осталась со мной, потому что голова наёмника провернулась ровно в противоположную сторону. Это радовало.
Я оставил труп и медленно пошёл вдоль живой изгороди. Уже темно, эти люди плохо видят в темноте. А я вижу.
Правым глазом я вижу, как и когда-то давно, когда был человеком. А через ослепший левый я вижу также, как из огня свечи на алтаре. Моё зрение духа, оно поможет мне в темноте.
– Ты что там делаешь? – спросил наёмник с дробовиком.
Я быстрым шагом прошёл сквозь кусты и так залепил ему в морду, что нос ушёл глубоко в череп.
Неплохо, но остался последний.
Я побежал к нему. Раненый бок завопил от боли, но меня это не останавливало. Последний наёмник вскрикнул и вскинул винтовку с перемотанным проволокой стволом.
Плохо он следит за оружием. Я выбил его одним пинком и схватил наёмника за тёплое горло.
– Кто ты? – прохрипел он.
– Я… – горло саднило, а голос хрипел.
Но это мой собственный голос, а не голос Павла. Мой, привычный и хриплый, который так нравился Ханне.
– Я – палач.– – Я – палач.
Я сжал пальцы до хруста и отбросил обмякшее тело.
Что теперь?
Повсюду лежали тела. В основном враги, но и Громовых погибло немало. Среди них женщины, кто не оставил своих мужей на верную смерть одних.
Я знал несколько поколений этой семьи. И с каждым увиденным телом я всё сильнее хотел уничтожить всех, кто пришёл сегодня сюда с оружием.
– Дух великого предка, в день своего совершеннолетия клянусь перед тобой…
– Клянусь перед великим предком, что буду любить своего мужа и хранить…
– Занимайся лучше, Влад. Ведь дух предка смотрит на тебя!
– Он будет гордиться мной, папа, обещаю!
Я знал их всех лучше, чем какой-либо предок, которого здесь никогда не было. Но мой глаз духа показывал, что ещё ничего не кончено. Врагов много, а они уводят пленных.
Раненых, женщин, детей, стариков. Э, нет. Я здесь не только для мести. Выживших я тоже не брошу.
Я шёл к дому. Там трое, что склонились над деревянными обломками. Один глупо хихикал, а другой возмущался:
– Сказано же было спустить старика вниз!
– Так я и спустил! – ржущий придурок показал на выбитое окно второго этажа. – Вместе с его креслом на колёсиках. Как тебе полеталось, старик?
На земле лежал дед Матвей, патриарх рода, ему больше сотни лет. А они выбросили его из окна вместе с креслом-каталкой. Я огляделся и взял воткнутый в стену сарая топор для рубки дров.
Подойдёт! Тем более, когда-то я начинал свой путь палача с похожего. А скоро придёт время более подходящего оружия.
– Нам нужно было привести его живым!
– До похрену, кому нужен этот старый пердун? Да он ещё вроде живой, потащили его!
Он взял старика за ногу, а дед Матвей тихо застонал.
Я уже был близко.
Первым ударом топора я снёс хихикающему ублюдку голову. Второй удар оказался слишком сильным. Угрюмый усатый мужик скосил глаза, глядя на застрявший топор в своей переносице.
Но топорище лопнуло. Последний, рыжий тип с веснушками, полез за револьвером, но курок зацепился за ремень.
– Стой или буду стрелять! – крикнул он.
Я ударил кулаком. Да, как и раньше, всё как в старые времена. Кулак пробил ему грудь, и я почувствовал, как под моими пальцами билось упругое сердце.
Наёмник выпучил на меня глаза, а я сжал пальцы в кулак, а потом выпустил обмякшее тело.
Дед Матвей застонал ещё раз. Он не жилец. В сто лет нельзя выпадать из окон. Я склонился над стариком и привстал на одно колено. Простреленный бок кольнуло ещё сильнее.
– Ты вернулся, Павлик, – прошептал он, щуря свои подслеповатые глаза. – Мы думали, что ты нас бросил. Лишь бы дух предка увидел, что ты нашёл в себе силы…
– Я уже здесь, старик, – прохрипел я. – Он вызвал меня, а я пришёл мстить. Я убью всех, кого найду.
– Так это ты? – Матвей взял меня за руку своими скрюченными артритом пальцами. – Защити тех, кто выжил. Отправляйся к Климовым, они же тоже твои потомки. Не дай роду исчезнуть!
– Клянусь тебе в этом, – сказал я.
Дед умер. А я помню, как впервые увидел его ещё шестилетним мальчишкой.
– Папа! – громко кричал он. – Смотри! Дух предка нашёл дорогу домой.
– Зачем ты зажёг свечу! – закричал Федот Громов, который тогда был главой клана. – Ты знаешь, что это святотатство!
– Она сама загорелась! – оправдывался маленький Матвей. – Это дух предка! Он вернулся к нам!
Суровый Федот подошёл к алтарю и всмотрелся в огонь каменной свечи, который загорелся, когда я вселился в неё.
– Мать! – крикнул Федот радостным голосом. – Собирай весь клан! У нас сегодня праздник!
– Что случилось?
– Дух предка нашёл дорогу домой! Он теперь с нами!
Это было давно. Алтарь ждал предка, который никак не мог найти дорогу. А пустое место занял мой блуждающий проклятый дух.
Я шёл дальше. Ещё много врагов, и так много предстоит сделать. Я видел их впереди, за домом и за деревьями. Они вели пленных и сажали их в странные железные повозки без лошадей.
У Громовых таких не было. На них прибыли наёмники.
Врагов ещё много, десяток против меня одного. Надеюсь, хоронить их буду не я. Я палач, а не гробовщик.
Я перехватил одного из них, хлюпика с насморком, возле кустов и сломал ему спину коленом. Он только тихо хрюкнул и сдох.
Ещё два у меня на пути, тащили связанного Варга. Это прозвище, вообще-то, его зовут Юрий, и он из семьи Климовых, родственников Громовых. Чуть младше Павла, и они вроде даже были друзьями.
Его я тоже не брошу.
Первому я сломал шею, выхватил из ножен на поясе кинжал и всадил в грудь второго. На всё ушло меньше секунды.
– Ты вернулся? – спросил Варг, глядя на меня удивлёнными глазами. – Мы думали, что ты…
– Помалкивай, – потребовал я. – Возьми громострел и засядь в кустах. Стреляй, когда потребуется.
– Громострел?
– Молчи.
Я разрезал ему верёвки и пошёл к следующей цели. Наёмников всё меньше и меньше. А моя охота ещё продолжается.
– Где вы там?
Хромающий мужик уставился на тела. Я схватил его сзади, зажимая рот, чтобы не орал, и всадил ему нож под затылок.
Ещё шестеро, включая главаря.
Пятеро. Этого здоровяка я повалил и прикончил ударом ноги в голову. Но она лопнула со слишком громким хрустом. Меня заметили.
– Кто там? – крикнул главарь наёмников. – Выходи!
Я его уже видел сегодня. Тот самый лысый, который был возле алтаря. Сейчас он наблюдал за погрузкой пленных, не сразу заметив, что его отряд сильно уменьшился. Выжившие наёмники наставили на меня оружие.
А семья не верила своим глазам.
– Это трус, – проговорил кто-то и осёкся. – Это Павлик! Он вернулся!
– Дух предка увидит твою храбрость!
– Он вернулся!
– А ты хорош, – сказал лысый, присматриваясь ко мне повнимательнее. – Я думал, ты трус, но… ладно, какая разница, что я думал? Насчёт тебя особые условия.
Он достал револьвер и взвёл курок.
Я медленно выпрямился, будто собирался встретить смерть.
Но я был палачом. А палач в моём мире называли не того, кто вешал приговорённых, кто рубил им головы или пытал на потеху толпе.
Палачом у нас был тот, кто сам искал преступников и выносил им приговор.
Нас долго этому учили. И силы, что мы постигали, привязывали к нашей душе, чтобы даже после смерти мы не забыли нашу работу.
Даже проклятье не в силах разрушить связь с моим оружием.
Я вытянул правую руку в сторону. Давай же, дружище, возвращайся ко мне.
– Ты не будешь мучиться, – продолжал лысый. – Ценю твою храбрость, так что убью одной пулей. Только… какого хрена?
