Хотя огня добыть в нынешнем состоянии не удавалось, мёрзнуть ночью мне не приходилось. Лишь только я укладывался спать, как Бес тотчас же приходил и ложился рядом. Остальные псы располагались вокруг, согревая меня теплом своих тел. А вот свободного времени появилось хоть отбавляй, и часть его я потратил на размышления: какое плавсредство лучше построить, чтобы без излишнего риска добраться до Большой земли? Толстых деревьев, пригодных для того, чтобы из них выдолбить достаточных размеров лодку, на побережье не росло, а идти вглубь острова и искать там подходящий ствол нет смысла – столкнусь с той же проблемой, что и Робинзон Крузо, который не смог дотащить уже изготовленное плавсредство до моря. И тут очень кстати вспомнился знаменитый норвежский путешественник Тур Хейердал и его тростниковая лодка «Ра». Не знаю, какой вид тростника использовали древние египтяне и вслед за ними Хейердал, но похожее на бамбук растение, в изобилии растущее на местных болотах, думается, в этом плане ничем не хуже. Жаль, в своё время не поинтересовался технологией изготовления судна. То ли склеивать надо этот тростник, то ли связывать? И вообще, все мои познания в кораблестроении сводятся к одному постулату: наиболее скоростное судно получается, если отношение его ширины к длине – один к десяти. Впрочем, голова на месте, руки растут откуда надо – что-нибудь смастрачу! С корректировкой проекта по мере продвижения работ. В конце концов, не в регате же мне участвовать! Главное – чтобы корабль получился надёжным и не развалился. И не перевернулся. Поэтому делать надо катамаран – две «сигары» из тростника, надёжно скрепленные между собой. Или, ещё лучше, тримаран: грести удобнее, если сидишь в центре. Вёсла вырубить – не проблема. Однако хорошо бы ещё иметь и парус. Но из чего его сделать? Пока не знаю. Поищу какое-нибудь растение, с которого можно добыть лыко или волокно, и сплету подходящих размеров циновку.

* * *

Постепенно я освоился с новым мировосприятием, и теперь мог в любой момент наладить контакт с любым из Белых Псов, а мог и отключиться от мешающего мне в данный момент. Но контакты оказались неполными – между псами они были намного теснее. Вспоминая, как на хребте Долгая Грива один из сипсов инстинктивно поджал лапу в то время, когда ранили совсем другого пса, я пришёл к выводу, что они транслировали друг другу все ощущения. Я же мог настроиться только на зрение и слух. Сначала это почему-то огорчило, однако потом решил, что оно и к лучшему. Особенно после того, как Ифрит с Луканькой затеяли любовные игры. По поведению других собак я понял, что они в этом процессе отнюдь не сторонние наблюдатели. Вот хорош бы я был! «Когда ты заводишь собаку – это нормально, но если собака заводит тебя…»

Однако, хотя контакт постепенно налаживался, слушаться меня так, как Синие Псы слушались Аррутара, бепсы не желали: вожаком для них всё равно оставался Бес, а я имел статус лишь принятого в стаю. Тот факт, что я – хозяин Беса, всеми членами стаи решительно игнорировался. Более близкие отношения у меня возникли только с Асуром, но и они складывались не по системе «хозяин-слуга», а как приятельские.

В этот день с утра бепсы разбежались по охотничьим делам. Возле дома остался только Бес. Старый, он уже не мог сам добывать дичь, и в любой другой стае его место давно бы занял более молодой и сильный. Но, в силу уникальности природы Псов, он продолжал оставаться для них «генеральным штабом». Я же отправился на болото рубить тростник для постройки лодки. Изредка я переключался на того или иного пса, апробируя свою новую способность и одновременно расширяя познания в географии острова: в прошлой своей жизни здесь многочисленные дела и заботы не позволяли мне далеко отлучаться из Одессы. Многое открывалось впервые. Но вот чего точно не было в прошлый раз, так это табунов риков с большим поголовьем. Это были потомки тех, кого одесситы завезли на остров, а потом в спешке отступления оставили на произвол судьбы. Преданные домашние рики, брошенные подобным образом, непременно бы погибли. С нашими дело обстояло иначе. Видимо, «наведённой» мною преданности надолго не хватило, а жеребята так и вообще не успели ни к кому привязаться. В результате они одичали, а их поголовье на острове достигло впечатляющих размеров, чему способствовали обильная растительность и практически полное отсутствие врагов. Моего Буцефала среди двух больших табунов, встреченных бепсами, я не увидел, даже если он там и находился. Да и жив ли он? Я не знаю, сколько лет ему было, когда мы встретились, не знаю, сколько рики живут…

Мои воспоминания о верном рысаке прервало тревожное чувство. Спустя несколько мгновений я понял, что оно идёт извне, от одного из псов. Тут же перед глазами возникло моё жилище с неясным мерцанием в глубине дверного проёма – меня «вызывал» Бес. Переливы красок неимоверно знакомы: так включается портал! Это могло означать одно из двух: либо кто-то из Иных Людей решил воспользоваться порталом, чтобы попасть на Априю, либо где-то над другим устройством идёт гроза, связь включилась сама по себе и сработало последнее соединение ТОГО портала. В любом случае, это шанс быстро и безопасно переправиться на Большую землю! И я со всех ног бросился обратно.

Когда я добежал, проём портала уже перестал переливаться и зиял тёмным прямоугольником. Куда он открылся? В принципе на переход сюда, на остров, мог быть настроен любой из более чем двухсот порталов, находящихся на Ланеле. С той стороны темно. Скорее всего, эта другая сторона планеты, где сейчас царит ночь. Надо сходить на разведку. В этом не будет риска: после грозы портал обычно работает не меньше часа. И я шагнул через барьер.

Лишь только глаза привыкли к сумраку, я увидел, что нахожусь в пещере. Ещё через пару мгновений я её вспомнил: та самая каверна под Суродилой, откуда я и попал впервые на Априю. Всё здесь оставалось почти так же, как и тогда. Только вход кто-то заложил большими камнями, посаженными на строительный раствор. Я сходил за топором и попробовал разворошить кладку. Однако из этого ничего не получилось: добротный раствор намертво спаял валуны. Примерно час долбился в эту стену, но результаты этого труда оказались смехотворны: почти загубив топор, сумел выворотить лишь камень величиной с голову. Потом принёс с острова небольшое бревно и попытался воспользоваться им как тараном. Бил долго и упорно. Бесполезно. Стена стояла нерушимо. Однако я с тупой упорностью продолжал бить до тех пор, пока проём портала не начал подрагивать, а по его периметру не появились знакомые огоньки – верный признак того, что соединение скоро прервётся. Что делать, не оставаться же в каменном мешке? Пришлось вернуться на Априю и с грустью наблюдать, как дверь на Большую землю заволакивается радужным сиянием.

* * *

Как гласит априйская народная примета, затупить топор гораздо быстрее, чем его же наточить. От ударов по камню инструмент покрошился изрядно. Настолько, что, имей я возможность приобрести новый топор, этот бы выкинул не задумываясь. Однако новый взять решительно негде, и вот уже несколько часов я старательно обдирал калёное лезвие о скальный камень. Когда руки заняты однообразной механической работой, хорошо думается.

Под Суродилой начался сезон дождей. Грозы там довольно часты, а потому открытия портала можно ожидать в любой момент. И что? Снова стучать топором? Пытаться пробить кладку бревном? Скорее всего, результат будет тот же. А если… взорвать? Мысль интересная. Правда, с той стороны мы возвели дрогоут, в котором, возможно, до сих пор живут люди. Но все здания и постройки расположены так, чтобы не мешать подъезду к каверне, взрывом их не заденет. Да и происходить всё это будет во время грозы, так что, думается, желающих прогуляться рядом не отыщется. Какие ещё минусы в плане? Не исключено, что при взрыве может пострадать сам портал… Вот тут уж ничего не поделаешь, придётся рискнуть. В худшем случае останусь на острове, продолжу строить свой «Ра».