Люди жестоки и глупы. Осваивая летающие острова, они вели себя подобно дикарям. Находя вход в пещеру, беспощадно расправлялись с сидящим там монстром, не понимая, что только благодаря ему умеют летать. И погибали вместе с островом.

Предки рода Птородеев сумели приручить мовилов, а когда поняли, что те разумны, побратались с ними. Магия связала их так крепко, что зверь и человек уже не могли существовать друг без друга.

– Говорят, ты плохо себя вела?

Мовил издал вздох похожий на стон, и Лерис понял, как испугалась Мать.

– За меня? Ты боялась за меня? Но с чего?

Лерис не увидел, почувствовал, как сжалось ее сердце, когда он бездыханный упал на подушки. Мать, страдая по кровному брату, пыталась вырваться из оцепенения, но не смогла. Неловко перевернувшись на другой бок, подняла лишь волну и заставила озеро выплеснуться.

– Думала, меня отравили?

Мовил утробно рыкнул.

– Но я просто спал. Видишь, я цел и невредим.

Сказал «видишь» и засмеялся. Мовилы были слепы, но могли видеть мир его глазами. Конечно, матери и сыновьям сделалось страшно, когда Лерис вдруг потерял сознание. Отсюда и волнение. Но поняв, что брат жив, успокоились и приготовились ждать.

– Но кому понадобилось усыпить меня?

Мовил вновь рыкнул. По воде пошла рябь. Словно он был недоволен недогадливостью друга.

Лерис закрыл глаза, чтобы вспомнить, кого видел рядом перед тем уплыть в мир снов.

Инха поднесла ему кубок с вином. Голая, только что вкусившая наслаждение. Испарина мелким бисером блестела в ложбинке между полушариями крепкой груди.

– В последний раз, – произнесла она, слизав с его губ капельки вина. – Завтра ты можешь вернуться от оракула с другой.

Князь открыл глаза.

– Какое сегодня число?!

Мать ответить не могла. Мовилы не мыслят такими понятиями как дата или время года. У них в запасе всегда вечность. Странные и непонятные для простого человека существа.

Как–то в одном из восточных городов Лерис купил необыкновенной красоты шелк. Ткань переливалась, была легка и приятна на ощупь. Словно кожа юной девы.

Заинтересовавшись, Лерис посетил местную мастерскую, где тысячи коконов шелкопряда, похожих на мохнатые клубочки, плавали в воде. Только так можно было размотать тончайшую нить. Старый мастер показал гостю все стадии сотворения чуда, начинающегося с мелкой личинки и завершающегося рождением бабочки. Самка отложит яйца, чтобы продолжить бесконечный процесс возрождения. Именно тогда Лерис заметил пугающую схожесть со своим княжеством.

Для молодого лорда Птородея было откровением, что мевисы напоминают куколок шелкопряда, а острова – их коконы. Увидев, как, прогрызая путь на свободу, из кокона выбирается бабочка, князь содрогнулся.

Прошло много лет, но его так и не отпустил страх, что однажды и его «куколка» превратится в бабочку и выберется на свет, разрушив их общий дом. Вот поэтому Лериса тревожило, когда мевисы начинали двигаться, а тем более переворачиваться. Он успокаивал себя тем, что между тварями из восточной мастерской и его мевисами существуют отличия. И самое важное из них: коконы шелкопряда не способны летать, а его острова летают.

Быстро одевшись, Лерис направился в рубку. Смутное подозрение, что он проспал слишком долго, обрело доказанную реальность. Тут не надо было гадать, какое сегодня число. Остров висел над оживленным городом, но на его горизонте не видны были острые шпили храма оракула.

– Где мы находимся? – спросил только для того, чтобы утвердиться в своей правоте.

Дежурный, поняв, кто посетил пост, вскочил с места. Он не смог скрыть радость.

– Четвертые сутки висим над Соломожем, милорд, – звонко отрапортовал небоход.

– Проклятье!

Путь Лериса лежал к смотровой площадке, где его поджидал замирающий от беспокойства капитан. Тот видел порывистость движений князя. Желая добраться до цели как можно быстрее, Лерис пренебрегал тропинками с ограждающими канатами. Пер напрямик, перепрыгивая с мостика на мостик.

Тир Пикарт втянул голову в плечи и полез в карман за трубкой. Сжав ее в кулаке, почувствовал себя увереннее.

– Рассказывай.

Князь после забега дышал тяжело. Его ноздри раздувались, глаза хищно щурились, а все тело выражало готовность прыгнуть и придушить жертву.

– Сынок, не пугай старика. Не дай боги сердце остановится, и тогда ты никогда не узнаешь, как выглядит твоя истинная. Я один из живущих в этом мире видел ее.

– Не понял?

– А как понять, если мы тебя, бездыханного, на закорках в храм втащили и все как полагается по ритуалу выполнили.

– Не понял? – князь недоверчиво склонил голову к плечу. Он смотрел на старика так, точно тот вдруг повредился умом.

Тир Пикарт набрал в грудь воздуха, готовясь махом выложить все то, что случилось пять дней назад.

– Положили вас, милорд, у колодца. Думали, главное, что на зов явился. В следующий раз не откажут, пригласят в храм. А хитрый артефакт возьми и яви облик девы. Я руку–то вашу в воду булькнул, но суженая вдруг кричать принялась. Не иначе подумала, что ей мертвец на тот свет отправиться предлагает. Глаза–то ваши были закрыты, – старик не выдержал, сунул трубку в рот. Правильно говорит супружница, для него трубка словно соска для младенца. Вмиг успокаивает.

– Вытащили или нет нареченную? – князь перебил. Ему не терпелось услышать итог.

– Нет. Колодец вдруг льдом зарос, еле вашу руку успел спасти.

Лерис скрипнул зубами.

– Знал, что это был мой последний шанс?

– Знал, – капитан отвел глаза в сторону. Не хотел видеть, как боль разочарования и невозможности что–либо исправить скручивает лорда. – Но уверен, надежда осталась. Потому как… – и замолчал, думая, как преподнести новость, которая может как обнадежить, так и привести в исступление.

Лорд схватил старика за плечи. Тряхнул, едва не оторвав голову. Треуголка слетела и, подхваченная ветром, поскакала по площадке.

– Говори!

– Помнится во все прошлые разы символы, начерченные оракулом на вашей спине, за пару дней проходили. А тут все иначе. Прошла чуть ли не неделя, а клеймо делается не только ярче, но и… шире. Точно его продолжают рисовать. Я самолично каждое утро его границы замерял.

– Это значит, что колодец обручил нас по всем правилам.

– В том и дело. Остается только отыскать истинную. А уж потом она от вас никуда не денется.

Дежурный в рубке с удивлением смотрел, как князь раздевается перед капитаном, а потом вертится, силясь рассмотреть замысловатый рисунок на плече.

Когда не получилось, гаркнул так, что оба небохода, наблюдающие за полуголым князем, вздрогнули:

– Позвать сюда Сталко!

На Рубе все знали, что сын капитана Виру–Виру отменный художник. Старик даже пожалел, что вызвался остаться у колодца он, а не юное дарование. Сейчас намалевал бы портрет княжеской суженой и не пришлось бы объяснять, что волос у нее длинные, а грудь, к–хм, колесом.

Сталко явился незамедлительно. Летел так же, как и сам князь, пренебрегая страховочными канатами и проложенными тропами.

– Повторить сможешь? – Лерис повернулся спиной к мальчишке.

– Так точно.

– Идем, – не оборачиваясь на брошенную одежду, князь направился в сторону библиотеки. Там есть все, что поможет определить, кем является его суженая.

Старик не припустился вдогонку. Все равно не поспел бы за молодыми. Собрал вещи и пошаркал следом.

К тому времени, когда он добрался до библиотеки, Сталко уже закончил рисунок, и князь внимательно его рассматривал. Потом, сорвавшись с места, полез на полки. Нужные книги вытаскивал и в нетерпении скидывал вниз. Юный небоход их подбирал, укладывал в стопку и сносил к столу.

Тир Пикарт пристроился на одном из стульев и, сунув трубку в рот, наблюдал, как растет гора фолиантов, многие из которых были написаны на языках многонациональной Себатры.

Через час листания фолиантов и невнятного бормотания на всевозможных языках, небесный лорд поднял голову. Нет, на его лице не сияло радостное возбуждение, как того ожидали невольные свидетели княжеских метаний. Наоборот, Лерис сделался хмур.