— Амис, — подсказала я.

— Именно. Джо не знал, что ты, — Алестер осекся и отвел взгляд в сторону.

— Уже не живу у Грейсонов, — даже фамилия жгла сознание.

— Да. Лероя сейчас нет в городе, он не мог мне дозвониться, поэтому поручил это дело Хэтти. Не знаю, как про это всё узнал Калэб. В общем, он позвонил мне весь в слезах и истерике. К счастью, что я вернулся домой на несколько дней раньше. Как-то так, если говорить вкратце.

— Значит, он знает, что я здесь? — с недоверием спросила я.

— Кто? Лерой? Да, знает.

— Я видела его сегодня ночью.

— Это исключено. Его нет в городе, — Алестер как-то нервно улыбнулся. — И долго еще не будет.

— Почему это? — я насторожилась.

— Не уверен, что сейчас подходящее время говорить об этом.

— Скажите, прошу вас.

— На него готовилось покушение, серьезное покушение. Ему пришлось скрыться на некоторое время. Исчезнуть со всех радаров.

— А как же Калэб? — я подалась чуть вперед.

— С ним всё в полном порядке. Сейчас находится под усиленной охраной. Им нужен Лерой, ведется жесткая охота за ним. Он убил высокопоставленного чиновника, такое не прощается.

Сердце беспокойно забилось в груди. Так вот почему он так поступил. Отправил Калэба в пансион еще так спешно. А я ведь этому даже значения не придала. В тот же день отправили и меня. Но… Черт, почему именно в бордель? Неужели не было другого входа?

— Я уже поговорил с докторами, завтра я заберу тебя к себе. Там будет гораздо безопасней, — Алестер встал на ноги.

— Это его распоряжение?

— Нет, — Коулман направился к дверям. — Это мое решение. Не знаю, о чем думает Лерой, но в ту дыру я тебя не верну.

Такое заявление ошарашило, и на миг я даже потеряла дар речи. Сложно было анализировать свои эмоции, когда в голове всё еще звучали отголоски наркоза.

— Алестер! — окликнула я его, когда мужчина собирался покинуть палату. — А что врачи говорят? Меня крепко отлупили, все органы хоть на месте?

Он задержался на секунду у дверей, а затем вышел прочь, так и не ответив на мой вопрос. От всей полученной информации начала болеть голова, несмотря на все сопротивления, мое сознание погрузилось в сон.

Я не могла в это поверить. Мозг усердно отторгал только что полученную информацию. Казалось, что всё происходило не со мной. С кем-то другим, кого я не знаю, но уж точно не со мной. Кто я? Просто существо, просто неприкаянная тень. С такими как я могло произойти всё что угодно, но только не это. Вся сложившаяся ситуация казалась такой же аномально нереальной, как если бы Дьявол, например, припал к моим ногам, моля о прощении и нашептывая признания в любви.

Мозг будто бы завис. Будто бы внезапно закоротило какой-то жизненно важный нейрон. Я продолжала дышать, слышать, жить, в конце концов, но взгляд уперся в одну точку, тело совсем не двигалось. Я сидела на больничной койке и, наверное, напоминала куклу… Обезображенную, с порванными ниточками, сломанную куклу.

Кто-то вколол мне успокоительное, видимо, опасаясь, что я вот-вот мог начать биться в истерике. Не знаю, не уверена, что мне на это хватило бы сил. Рядом со мной сидела Амис. Я могла только недоумевать, как ей удалось отпроситься у Блэйка. Впрочем, он временами бывал слабохарактерным и, если правильно надавить на болезненные точки, он быстро сдавался. Подруга хорошо знала об этих уязвимых местах, правда, не всегда могла ими воспользоваться. Если где-то рядом шастала Агнес, то Блэйка было невозможно продавить. Но, похоже, в этот раз Амис всё-таки повезло.

Алестера я не видела, хотя сейчас его компания мне совсем не повредила бы. Доктор и медсестра вышли. Я всё также продолжала сверлить невидящим взглядом одну точку, рассеянную в светлом пространстве больничной палаты. Не было ни слез, ни истерик. Я уже давно превратилась в выжженное поле, на котором вряд ли что-то когда-то снова сможет зацвести.

— Мотылёк, — нежно произнесла прошлое имя Амис, накрыв своей теплой ладонью с изящными длинными пальцами мою холодную как лед руку.

— Розмари, — тихо поправила я.

— Что?

— Меня зовут Розмари. Это мое настоящее имя. Розмари Энн Маерз, если быть точной.

— Откуда ты узнала его?

— Он достал откуда-то информацию обо мне, — тихий голос предательски дрогнул, механизм запустился, мое дыхание резко участилось.

— Какой же он всё-таки урод, — зло проговорила Амис. — Собственными руками вырвала бы ему яйца и заставила их сожрать. Ублюдок.

— Не говори так, — я нахмурился и прикоснулся рукой к своему животу. — Пусто, — горькая кривоватая улыбка мелькнула на моих сухих искусанных в кровь губах. — Теперь там пусто, представляешь?

— Прекрати думать об этом. Доктор ведь тебе четко сказал, что ты сможешь в будущем иметь детей.

— Ты серьезно думаешь, что в нашем мире это нужно расценивать как подарок? — мой голос стал громче.

— Ну не знаю, — Амис немного растерялась. — Жизнь иногда делает поворот на сто восемьдесят градусов. Этот Алестер… Он хороший мужик. Если бы наш бордель находился под покровительством какого-нибудь местного чиновника или мафиози, то Алестер не оставил бы от него даже фундамента. А так… «Крыша» у нас хрен знает, где находится. К нам никак не подступиться, вот и вся суть. В любом случае больше ты не вернешься в эту яму. Может, что-то и срастется. Время всё лечит.

— Ничего не хочу, — отстранённо проговорила я, практически не слушая, что мне говорила подруга. — Жить не хочу. Я так от всего этого уже устала. Сил нет, — я легла на бок и медленно притянула колени к груди, будто стремясь защитить то, чего уже нет. Оно погибло.

— Не говори так, — Амис нахмурилась. — Я понимаю тебя, после такого трудно остаться в своем уме. Сама проходила через это. Но с другой стороны, так даже лучше. Что было бы с этим ребенком? Ничего хорошего. Обрекать его на такую жизнь, как у нас? Тем более доктор тебе объяснил, что под воздействием сильных противозачаточных процент того, что ребенок мог родиться здоровым — критически мал. Похоже, высшие силы обеими руками были против его рождения.

— Перестань, — рыкнула я и накрыв голову подушкой, сжала в руке кулон Калэба. Слезы сдавили горло, но я будто бы пьяная, да еще и под воздействием успокоительного, не могла их пролить.

— Прости, я не хотела тебя обидеть.

Меня буквально всю выворачивало от этой гребаной ситуации. Я не хотела думать о ребенке, о том, что его нет, о том, что он был моим и его. Не хотела искать оправданий Дьяволу. Не хотела находиться в подвешенном состоянии. Меня всё раздражало и убивало. Даже проклятые белые стены забивали последний гвоздь в крышку гроба моего никчемного существования. Казалось, что еще одно неверное слово или движение, и я сойду с ума, по-настоящему и навсегда.

Закрыв глаза, я снова видела его, наш танец в тот вечер, наш безумный секс, когда я его вымазала в красной помаде, его окровавленное тело. Это было невыносимо! Слишком трудно! Больно! Но хуже было оттого, что я ничего, ничего не могла с собой поделать. Меня тянуло и к нему, и к Калэбу. Я словно стала одержимой, больной.

Кто-то внезапно коснулся моей руки. Я выглянула из-под подушки. На корточках у моей кровати сидел Алестер. В его глазах затаились печаль и сожаление. Так странно было это видеть в мужчине, особенно, после того как уже давно привыкла к колючему взгляду темно-карих глаз. Я разрыдалась до обжигающей боли в груди. Алестер ничего не сказал, и за это я была ему бесконечно благодарна. Он просто обнял меня, словно бы утащив в размеренный круговорот своей светлой и гармоничной энергетики. Похоже, успокоительное ни черта не действовало, только голова болела.

— Всё пройдет, — единственное, что тихо нашептывал мне Коулман, пока я оставалась безутешной. — Всё обязательно пройдет.

Прошло черт знает сколько времени, прежде чем я всё-таки смогла взять свои разбушевавшиеся эмоции под контроль. Мне нужно было поплакать, отпустить себя, вывести на поверхность всё то, что так сильно тревожило меня и убивало изнутри.