— Как думаешь, с Лерри всё будет хорошо?

Я и сама хотела бы знать ответ на этот вопрос.

— Не знаю, малыш, не знаю, — тихо проговорила я. — Но мы ведь сильные, правда?

— Думаешь? — Калэб недоверчиво посмотрел на меня.

— Уверена, — я щелкнула его пальцами по носу и крепко обняла. Друг переживал, я это чувствовала, просто он старался спрятать свои переживания. — Спи, солнышко.

— Спокойной ночи, Мотылёк.

На следующий день мы сидели в гостиной и вырезали из цветной бумаги гирлянды, которыми планировали украсить дом в честь дня рождения. Лерой, как мне призналась Хэтти за завтраком, еще не возвращался, и это начало меня беспокоить. Не хотелось думать о плохом, но поддаваться иллюзиям я просто не имела права.

Вырезая гирлянду, я несколько раз поранила себе пальцы. Волнения настолько отвлекали меня, что я на мгновение забыла о ножницах в своих руках. Что если Лероя уже нет? Что если сюда уже едут люди, чтобы расправиться с нами? Я попыталась успокоиться и не позволить панике завладеть рассудком. Если бы что-то такое уже случилось, охрана дала бы какие-то распоряжения или предупредила. Но смутное ощущение приближающейся опасности всё равно не покидало меня. Может, я себя накручиваю, может, просто слишком зациклена на этом?

Когда я ножницами поранилась раз в четвертый, идея продолжить заниматься гирляндой окончательно прекратила меня привлекать. Я отложила заготовки и привалилась спиной к дивану, вытянув ноги на полу.

— Мотылёк, — обратился ко мне Калэб, тщательно занимаясь поделкой. Надо же, как ловко у него это получалось!

— Да?

— Вот ты меня спрашивала, чего я хочу на день рождения, а чего хочешь ты?

Долго над ответом я не думала, для меня он был слишком очевидным и даже чуточку болезненным.

— У меня есть подруга. Она мне много раз помогала, когда я в этом нуждалась, и я бы очень хотела помочь ей избавиться от контроля злых людей, на которых она вынуждена работать.

— Подруга? — Калэб отложил ножницы и бумагу. — А она хорошая?

— Очень хорошая, думаю, Амис тебе понравилась бы. Мы с ней всегда мечтали уехать куда-нибудь к морю или в теплые края.

— А мне можно с вами? Мы могли бы взять и Лерри с собой. Это было бы замечательно, а?

— Если всё наладится, то мы обязательно все вместе поедем, — я решила просто подыграть Калэбу.

— А где сейчас твоя подруга? Какие такие плохие люди обижают ее?

— Она живет там же, где я жила до встречи с тобой. А люди уж очень плохие, чтобы говорить про них.

— Амис, — повторил Калэб, словно пробуя имя на вкус. — Ее возвращение сделало бы тебя счастливой?

Я лишь положительно кивнула, чувствуя невероятную тоску. Надеюсь, что с Амис сейчас всё хорошо.

— Не грусти, давай лучше продолжим вырезать.

В окне мелькнул «танк» Лероя. Приехал. От сердца тут же отлегло. Вскоре Грейсон вошел в дом. Взвинченный и напряжённый, измерив нас быстрым взглядом, торопливо пошагал на второй этаж. Что-то происходило, но что именно? Едва ли Лерой расскажет. Вздохнув, я взяла ножницы и продолжила заниматься своим делом.

К вечеру я отправилась в тир для тренировки. Грейсон, к моему огромному удивлению, вел себя тихо, даже слишком тихо. Обычно, он раздавал приказы, постоянно корректировал мою работу с оружием, иногда мог сухо похвалить или сделать замечание. А сегодня Лерой вообще ничего не говорил. Он сидел на стуле, разбирал пистолеты, методично чистил их и собирал обратно.

В те короткие моменты, когда нужно было перезарядить оружие, я поглядывала на Грейсона и замечала его рассеянный, ушедший куда-то в чертоги размышлений взгляд. Руки Лероя, словно сами собой ловко управлялись с оружием, пока хозяин мысленно находился за пределами тира.

Я впервые его видела таким, и подобная новизна абсолютно мне не нравилась. Грейсон не был напуган, я не чувствовала его страха. Думаю, Дьявол вообще не умеет его испытывать. Он мне сейчас казался человеком, который внутренне уже смирился с тяжкой участью, что ожидала его в ближайшем будущем. По спине прошелся холодок. Да, Лерой всегда умел владеть собой, но даже для нынешней неустойчивой ситуации он был уж слишком спокойным.

Продолжив свое занятие и опустошив в очередной раз «магазин», я отложила пистолет и повернулась к Грейсону лицом. Он уже вот несколько секунд держал тряпку и сверлил задумчивым взглядом пол под своими ногами.

— Что происходит? — не выдержав, спросила я.

Лерой не сразу отреагировал на мой вопрос. Наверное, прошло не меньше минуты, когда он всё-таки поднял взгляд на меня. Такой спокойный, собранный, но меж тем в нем неуловимой тенью пролеживалось некое волнение перед неизбежностью.

— Продолжай заниматься своим делом, — в приказном тоне проговорил Грейсон.

— Иди к черту! — психанула я. — У меня уже в печенках сидит то, что ты отмораживаешься. Раньше тебе это было позволено, но не сейчас, понятно? Не после того, как ты мне доверил жизнь своего брата и передал банковский счет. Теперь мы в одной лодке, в одной упряжке, помнишь? — я уперла руки в боки.

Лерой бросил тряпку на стол и откинулся на спинку стула. Он не злился на меня за ту вольность, которую я так импульсивно проявила, а раз так, то дела наши ужасно плохи. Кажется, затишье, что витало в особняке всю прошедшую весну начало постепенно крошиться.

— Без истерик, — ровным тоном произнес Лерой.

— Издеваешься? А как от тебя еще добиться правды, если не кричать и не истерить?! — меня уже всю трясло от возмущения.

— Просто сосредоточься на том, что Калэб находится в поле твоей ответственности.

— Я это уже давно усвоила, знаешь ли. Что с тобой? Ты сам не свой.

— Прозорливая, — Грейсон едва заметно ухмыльнулся. — Опасность теперь ближе, чем прежде. Будь начеку, — он встал, разложил оружие по местам и направился к выходу.

— И это всё, что ты мне можешь сказать? — я растеряно посмотрела на Лероя.

— А что ты хочешь от меня услышать? — он остановился у самых дверей и глянул на меня через плечо.

— Правду, — пожала я плечами.

— Прикончат меня скоро вот и вся правда, — Грейсон так спокойно произнес эти страшные слова, будто говорил совсем о другом. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Это пугало и впечатляло одновременно.

— Я хорошо выгляжу? — Калэб поправил красную бабочку у себя на шее. Я с ней промучилась всё утро, чтобы правильно завязать.

— Да, конечно.

Друг улыбнулся мне и продолжил крутиться у зеркала, скептическим взглядом рассматривая свои коричневые брюки в красную клетку и оттягивая манжеты белой рубашки. Я стояла у окна, скрестив руки на груди и наблюдая за веселым Калэбом. Сегодня был его день, он это прекрасно знал и не скрывал своего счастья.

Хэтти утром его подстригла, а я побрила и помогла одеться. Хоть день рождения мы собирались праздновать дома, Калэб настоял, чтобы мы все красиво нарядились. Ему хотелось привнести немного красок и легкости в нашу черно-белую тяжелую жизнь, хотелось зарядить порцией позитива и радости. Нам же ничего не оставалось, как подыграть ему.

— Знаешь, я даже немного волнуюсь, — возбуждено признался Калэб и отошел от зеркала, чтобы сесть на мою кровать.

— Почему?

— Не знаю, — он смущенно хихикнул. — Такое ощущение, что сегодня всё должно поменяться.

— Конечно, поменяется. Сегодня ты стал на год старше, — я разгладила юбку на своем белом в красный горошек сарафане. Это была одна из тех вещиц, которую мне еще давно купил Калэб, но никак не представлялся случай ее надеть.

— Нет, я не о том, — махнул рукой Калэб. — Поменяется что-то очень важное. Важнее еще одного прожитого года.

Как странно… Он тоже ощущал отголосок перемен, что незримо витал в стенах особняка. Я также переживала некое тревожное чувство, будто мы замерли у грани, что была способна разделить наши жизни красной жирной линией на «до» и «после». Всеми силами хотелось верить в то, что наши предчувствия ошибочны, но противный голос разума твердил об обратном.