В один из вечером, которые мы часто проводили в беседке дворцового сада, он рассказал мне о себе.

– Я рос среди себе подобных, а мы те ещё самовлюбленные говнюки, как ты выражаешься. Самолюбование у нас в крови. Мы растём без матери и отца, ведь мы рождены из огня, есть только братья и сёстры, которых всего трое, но они под запретом. Нельзя соединяться между особями своего вида, это грех, и это единственный запрет, – Алоэй смотрел на усыпанное звездами небо. Видно ему было нелегко говорить о таких вещах. – Раньше для меня единственным развлечением было сжигать деревни, а то и города. Просто так, ради веселья, вседозволенность губила меня. И вот в один из дней своих развлечений, я сильно напился, до состояния свиньи. Тогда меня сняли с какой-то портовой девки и надели ошейник, блокирующий магию, а соответственно все мои силы. И знаешь, я этому чертовски был рад, даже благодарен, Амирана, ведь это сделало меня человеком! Ну, почти. Мне это было нужно! На рудниках мне переплавили мозги, избивая каждый день до полусмерти, ради забавы. Да, они не были достойными людьми, но для меня стали и отцом, и матерью, что перевоспитали меня, показали мне ценность этой жизни!

В общем, всё шло почти терпимо, хотя могло бы быть и лучше, но ничего, мы справились. Особенно с посланниками императора. И вот в одну из таких «проверок» у меня начались схватки, как же это, сука, больно.

Визирь сидел рядом с Алалой, без него бы всю лавочку давно прикрыли. А вот с магом разума у нас была послушная марионетка, Алала говорила его устами.

Около нашей свиты сидели ещё девушки «рабыни» для прикрытия и имиджу, так сказать. Я же была представлена, как мать будущего наследника Апполона, будущий визирь, так сказать.

– А мы всё гадали, уважаемый визирь. Что же вы не прибыли ни на одно пиршество в императорский дворец. А у вас счастливая новость, – не умолкал один из советников императора.

Дедок в одежде, расшитой драгоценными камнями, максимально неприятный. А вот с виду божий одуван, всё-таки внешность обманчива.

– Глубокоуважаемый Эйрен, сейчас слишком много забот, сами понимаете. Не без этого на столь высокой должности. То бунт устроят, то норму не перевыполняют, то одна из рабынь меня долгожданным сыном одарит. Но не переживайте, вот где они у меня, – Апполон сжал кулак и продемонстрировал.

– Вы уверены, что сын? Лекарь маг?

– Да, как узнал, так дал клятву больше не пить.

– Поздравляю от всей своей великодушной души. Да, жаль, что не дочь, императорский дворец нуждается в красивых цветках. А её мать шикарна, я бы сам такую даровал нашему императору, великому и самому могущественному из всех. Наш император, да пусть богиня Ата наполнит его жизнь любовью, заслуживает лучшего.

– Да услышит она вашу молитву, – поддакнул ему Апполон, правда, из-за Алалы в нем не было радости.

И пока они разглагольствовали у меня отошли воды, благо, я сидела на подушках и отдельно ото всех. Сначала схватки были терпимыми, первый час, а вот дальше мне словно кости начали ломать изнутри.

Я уже хотела, чтобы советник свалил, но ему захотелось повеселиться по-крупному.

– Ну, что, Апполон, порадуй меня лучшим из твоего сада. Ты помнишь, мне нравятся цветки, у которых ещё не распустились бутоны, – с мерзкой улыбочкой говорил советник.

– Да, да, друг. Вот только жаль, что у меня нет такого буйства, как у нашего императора в саду.

Ему загорелось повеселиться с кем-нибудь из рабынь, а именно почти с ребёнком. А после отмены рабства и данного слова, я не могла ему этого предоставить. И что делать? Вот такого поворота событий я не ожидала и не была к этому готова. Да я даже попросить никого не смогу о таком. Отправить под старика молоденькую, невинную девушку. А ведь только таких и можно отправлять, а если понравится, то он её может и с собой забрать.

А если я этого не сделаю, плану и прикрытию конец, всё накроется медным тазом.

Боли усиливались на фоне стресса, а ситуация накалялась. Такого развития событий никто из нас не ожидал и не был к такому готов.

Я подозвала жестом Аглаю.

– Пока отведи его в покои и позови танцовщиц, а следом подсыпь ему снотворного. И его свите.

Как только всё было сделано и за советником закрылась дверь, меня согнуло пополам в немом крике. И следом начались адские муки.

Алоэй действительно меня чувствовал, так как подбежал и схватил меня на руки.

Вот мне интересно, где я могла так накосячить? Или меня прокляли? Но снова назревает вопрос, за что? Потому что боли были невыносимыми. Мне захотелось кого-нибудь убить, крови, хочу много крови.

«Мы не выбирали тех, кого любить»

Роды длились более двух суток, точнее пока что схватки, и мне казалось, что я вот-вот умру.

– Вытащите его из меня, он меня убивает, – я орала срывая голос. Да сколько будет длиться эта боль?

– Держись, душа моя, держись, – говорил на ушко Алоэй, держа крепко за руку.

– Дитя вытягивает из неё жизнь, она скорее всего не выдержит, – с горечью и истерикой в голосе проговорила Гера.

– Что я могу сделать? – спросил Алоэй сдавленным голосом и сумасшествием в красных глазах.

– Мы ей ничем не сможем помочь, – вмешалась в разговор Алала, она принесла таз с ледяной водой.

– А кто сможет? – прорычал ей Алоэй.

– Нужен адский огонь.

Она спокойно всучила ему таз и стала меня обтирать, но толку от этого не было.

– Да, он её заморозит, иначе она сгорит изнутри, только магический противовес сможет ей помочь, – поддержала её Гера.

Мне было уже плевать, что они сделают, главное, чтобы они уже закончили этот ад. Я сходила с ума, меня без меня женили.

Почему я должна страдать? Но ныть нужно прекращать, нужно сжать зубы и идти до конца.

– Ну, кто вызывать цербера будет на службу? И кто будет за это платить? – подлила Алала ложку дёгтя в бочку мёда.

– Я заплачу любую цену, – простонала я от приступа новой боли.

– Нет! – резко отрезал Алоэй. – Заплачу я, ты нам всем слишком дорога, ты дорога мне.

От его слов моё сердце забилось ещё быстрее.

– Ты идиот? Тебе нравится в рабах сидеть? Мазохист несчастный.

– Может вы уже определитесь? Мне нужно знать, на кого открывать портал, а то так ничего не решим, – встряла Гера, потирая руки.

– На меня, – вместе ответили я, Алоэй и вбежавшая Аглая.

– Эй, потише, потише, ему столько не надо.

– Хватит споров, я возьму на себя ответственность, – и посмотрела на всех тяжёлым взглядом, ставя точку в споре.

И меня снова скрутила схватка…А-а-а… У Алалы засветились руки, сколько раз видела такие спецэффекты, а привыкнуть не могу.

Она подошла ко мне, взяла нож и начертила пентаграмму, странную четырёхконечную звезду. Она была больше похожа на розу ветров. Боль в руке была ничем по сравнению с той, что заживо сжигала меня и ломала кости.

Алала стала говорить непонятные вещи, но на понятном языке:

– В тёмной комнате пустой,

Заблудится душа твоя,

Но ты там будешь не одна,

Ведь тёмное хранит секреты.

Там тоже нет ни начала, ни конца,

Но если ты захочешь,

Там появится и перекрёсток,

И указатель на последний шанс.

Готова ли его ты обрести?

Ведь если обретёшь, себя ты потеряешь,

В этом вечном лабиринте жизни

Всегда за всё нужно заплатить,

Твоя душа будет молиться,

И не будет этому ни начала, ни конца.

И только он решит,

Свергнет цербер пустоту или тебя.

– А теперь, молись Амирана, моли о помощи, – прокричала Гера, что помогала удерживать Алале силовой круг.

И я молилась, рисовала в голове и перекрёсток, и указатель к шансу, к моему последнему шансу на жизнь. Мой путь к свободному вдоху без боли. Миг, и я оказалась в той самой тёмной и пустой комнате своей души.

Но сколько бы я ни ждала, никто не пришёл, не сработало, я всё-таки не смогла. Значит хреново молилась, а может я того, ну это, умерла? Ну, нет!