«С этим ещё пару минут. Как раз хватит, чтобы вернуться в поток»

Кирка, словно палочка дирижёра резко подскочила вверх и упала вниз. Я бы мог и не есть, а просто отдохнуть, но чувствую, как дрожат ноги и воет желудок, про плечи и кисти вообще молчу.

Если сделаю перерыв, меня вряд ли заставит хоть что-то подняться вновь на работу. Ноги просто не смогут подняться. Уже и холодным потом прошибает, а лицо дёргается от всё нарастающей боли.

«Так-так-так. Где я остановился. Ах да, невербальная коммуникация…»

Чья-та рука упала на плечо и жёстко сжала его до ноющей боли.

– Мать твою!?

Резко обернувшись, настолько быстро, что в глазах потемнело, я стукнулся головой о что-то твёрдое. Прогремел металлический звон, и я рухнул прямо на осыпанный камнями пол.

Зад не сказал за это спасибо, как и лоб. Кажись перед глазами промелькнули звёздочки.

«Блядство»

От боли в глазнице, заскрипели зубы.

– Ирвель, амадер.

Стоило открыть глаза, как они встретились с недовольным взглядом Моно-брови. Она так насупилась, что её главная черта, здоровенная бровь, начала чуть перекрывать глаза.

Не успел я и моргнуть, как меня схватили за волосы. Тело точно током обдало. Пронеся через всю пещеру, она грубо бросила меня к одиноко лежащей булке.

– Ирит!

«Как я понимаю, она хочет, чтобы я это сожрал»

Десяток пар глаз нацелились на мня. Они смотрят. Да так словно наслаждаются фильмом, параллельно вкушая порцию каменного хлеба. Как собачонки, которым бросили еду.

«Пошла ты туда, куда не ступала твоя нога, судя по стервозному характеру. На нормальный пульсирующий член»

Хотелось бы ей сказать, но не особо хочется выбешивать из себя бабу, которая только что нарубала монстров. Да и она все равно не поймёт.

– Окей.

Взял булку. На ощупь она такая же твёрдая и противная как на вид. Отдал девочке, евшей хлеб сиротскими укусами. Осторожными, оттягивая момент, когда он закончится.

– Довольна?

И пошёл обратно работать.

«Блядство»

Придерживая урчащий живот и пульсирующую глазницу, я прошёл Моно-бровь.

– Жилдер!

Что-то твёрдое прилетело в бок. Такое чувство что меня машина сбила. Ноги даже от земли оторвались, прежде чем тело прокатилось колбаской.

– Жилдер!

К горлу подступила горечь. Взбешенная Моно-бровь уже возле меня. Её металлический ботинок отстранился назад, а затем рванул вперёд, меня ударив прямо в живот.

Я скрутился. Колени прижались к больному животу, в котором словно все кишки устроили ночь жарких танцев, а руки прыгнули к голове.

– Ерзый жилдер! Ыт, етыс няем! Няем!

Ещё один удар прямо по голени. Взревел от боли, руки рефлекторно перепрыгнули к больному месту, а она будто бы этого и добивалась. Следующий удар попал в челюсть. В ушах сразу же зашумело телевизором, не поймавшим сигнал. Я получил ещё наверно пару ударов, один точно ещё в лицо, а второй не увидел.

Вроде, я даже услышал детский выкрик перед тем, как веки застелили глаза.

––

– Вы, мужчины двадцать первого века те, которых можно спокойно назвать самцами без яиц.

Проговорила девушка в костюме школьницы. Она сопроводила безэмоциональное высказывание, сжимая пальцы, словно что-то раздавливает.

Школьница, стоя перед доской в пустом кабинете, начертила слово хороший, а после обвила в кружок.

– Это ты.

Тут её серые глаза посмотрели на меня, заставив сердце сжаться от стыдливого чувства.

– Поэтому ты и девственник.

Через минут десять я уже не был девственником.

––

– Гхмнвы-выгхыа ашатрав.

Какой-то не внятный гульдёшь. Не могу понять он был тут, или только пришёл даже не постучавшись.

Глаза не открываются. Хотя я чувствую, что веки дёргаются в попытках, но им что-то мешает. Попытался приподнять руку, но…

– Твою мать!

Боль, словно на руку наступил слон.

– Ирван

– Мгххгхрхррр.

Стон мой или не чужой?

Онемевшего мизинца чего-то коснулось. Что-то ворсистое и противное на ощупь. В попытках отдёрнуть руку я заревел от боли.

«Сука, сука, сука»

– Ирван, ирван.

Детский голос сливается с моим криком, который не сдержать.

«Что вообще происходит?»

– Ааааааа.

«Что за дерьмо?»

Больные пальцы, дрожа выпрямились, чтобы вернуться в ладонь, не смотря на боль.

«Блядь, больно. Это не сон. Это не чёртов сон. Глаз. До сих пор болит. Я его выдрал, он болит, мои кишки. Точно в узел завязали»

Глаза, заполнившись слезами, забегали по помещению.

«Эти уёбки смотрят на меня с жалостью. Оборванные, замученные, которых самих порой жалеть. Я лично о подобных заботился, а сейчас они, смотря на меня такими глазами»

– Что!? Интересно?! A!!!

Большинство взглядов опустившись потухли, но некоторые остались, засияв с новой силой, силой любопытства.

Плечо дёргается от боли, слёзы, температура которых достигает температуры кипения текут по щекам, а пальцы, то и дело пробирающиеся ударами электричества, содрогаются.

«Что за вакханалья? Какие-то монстры, баба, крушащая их в капусту и отпиздившая меня как последнюю сучку и грёбанная боль»

Скрип зубов заглушил шум воя.

«Если это розыгрыш, то очень хуёвый»

Видимо я начал успокаиваться раз прочувствовал привкус крови во рту. Тело, содрогающееся в ознобах, опустило голову в объятье тёплых рук.

– Э-это слишком.

Злость начала уступать, оставляя место лишь для боли и море непонимания.

«Это что?»

Более ли менее здоровой рукой, я неожиданно наткнулся на что-то мягкое, помимо бинтов.

– А?

Нащупал непонятный нарост на голове. Он дёрнулся.

«Блядь»

Чувствуя мерзость каждой клеткой тела, я посмотрел в бок. На девочку, улыбнувшуюся приметив на себе мой взгляд.

Поднялся к её ушкам всё это время кажущимися накладными.

– Хгхх.

«Уши»

– Ха.

«У меня уши. Грёбанные уши»

Ноги напряглись, пытаясь встать, но боль, ударившая изнутри, повалила обратно.

«Уши на голове»

Рука опустилась ниже, ища человеческие уши.

«Их нет»

Боль не прекращается. Она всё сильнее колит низ живота. Я лёг на холодный, чтобы охладиться.

– Что вообще происходит?

––

Сигарета, приглушённым огоньком, танцует перед глазами. Сделав пару перуэтов вокруг головы, она залетела в рот. Лёгкие жадно глотнули горький дым, выдохнув его через глаза.

Серый туман застелил всё вокруг. Туман, в котором можно увидеть силуэты, нет, мой взор способен увидеть целую вереницу картин. Из них, словно из старой ленты, можно собрать сцену.

Червь. Он сгибается и после распрямляется, звеня жировыми складками, едва спрятанными за редкими чёрными волосами.

Не достигнув желаемого солнца, он падает на землю, чтобы вновь повторить цикл.

Вокруг него люди, маленькие чёрные человечки полностью оголены. Они танцуют. Друг с другом и кричат. Кричат что-то непонятное уху. Лишь набор звуков. Видимо подбадривают.

В жилах забегала кровь, а ступни начали притаптывать, я хочу присоединиться к ним. Хочу поддержать этого бедолагу неспособного достигнуть небес. Своей земли обетованной.

Но стоило руке дернуться, как в ней оказалась плоть. Бледная. Так приятно мнётся в руке.

Дым рассеялся.

– Кишка тонка.

Высокомерная улыбка на бледных губах, а в серых глазах злорадство. Веснушки на бледной коже, потёкшая от воды туш и покрасневшая от пощёчины щека.

– И это всё?

Стоит только сдавить горло посильнее, поддаться злости, как… Нет, я не злюсь. Я боюсь. Всё тело пожрал ужас. Вой взбешенного сердца, показывает, что из двух персонажей данной сцены, боится лишь один.

И это не истощённая голодом девушка, прикованная наручниками к батарее. В месте куда не проникает свет. Нет, это молодой парень, бледный и судя по мешкам под глазами, не спавший несколько дней.

“Я не хотел”

––

– Ахваааа.

Хрипучий вдох. Глаза устало открылись. Нет, открылся лишь один глаз, а второй так и покоится во тьме. Дотронувшись до него, ощутил ещё один бинт.