Обская – место довольно жутковатое. Построенное на болотах, в низине, всего в пяти километрах от города, оно напоминало место из какого-нибудь фильма ужасов. Там всегда происходило что-нибудь страшное – начиная от квартирных краж и заканчивая изуродованными трупами в карьерах.

Абрама нисколько не насторожила эта поездка, он спокойно отрубился на переднем сиденье. Сопя и похрапывая, он даже и представить себе не мог, что везут его туда как быка на забой. Блестящим умом он никогда не отличался, поэтому неделю назад то ли по пьяни, то ли с испугу сдал одного из рустамовских операм из ГОВД. Наболтал лишнего, да еще и протокол подписал. Можно сказать, подписал он тогда себе смертный приговор. Рустам таких вещей не прощает. Но были и другие мотивы. Убийство Абрама было делом личным…

Он остановил машину в песчаном карьере, осветив светом фар неработающие экскаватор и трактор. Раньше карьер работал днем и ночью, теперь здесь даже сторожа не найти. Он пересел на заднее сиденье и накинул тросик на горло Абрама. Тот даже не успел очнуться ото сна, как оказался в другом, вечном сне. Прошло все хорошо. Теперь предстояло оттащить эту тушу и присыпать песком. На улице мело, поэтому труп и следы от колес к утру исчезнут под белым снежком. Возможно, Абрама обнаружат только через несколько недель.

Ну вот и все, спи спокойно, дорогой товарищ. Абраму через два дня должно было исполниться 18 лет.

1992 год. 18 января. Утро

Боже мой! Кого могло притащить в 7 утра! Блин, мать еще в ночь дежурит. Дверной звонок просто разрывается. Я даже в глазок не посмотрел. Распахнул дверь. Бля, не ждали! Мент. Опять. Что за херня? Теперь-то что случилось?

– Серов Михаил Алексеевич здесь проживает? – Ясно, пришел по мою душу.

– Да, это я. А в чем дело? – Вид, наверное, у меня прикольный: худой, в семейных трусах и белой майке.

– Майор Радимов, мне нужно задать пару вопросов. Хотелось бы наедине поговорить. – Довольно представительный мужик, тактичный.

Вообще-то я еще несовершеннолетний, и все общение, как я слышал, должно идти в присутствии взрослых. Хотя, хер его знает, как оно должно быть на самом деле. Меня всегда одного допрашивали.

– Пожалуйста, проходите. Я только сейчас что-нибудь надену. – Я старался быть как можно вежливее. Черт знает, зачем его ко мне занесло.

– Да-да. Я подожду.

Я напялил спортивные штаны и предложил майору присесть. В душе постепенно поднималось волнение. Страх придет позже, я уверен.

– Я готов, слушаю вас.

– Вы знали Чернюка Александра Абрамовича?

– Первый раз о таком слышу. А что, должен знать?

– Странно, как это вы не знакомы. Вы с ним встречались буквально два дня назад. – Вежливый мент, на «вы» меня называет.

– Да я впервые слышу о таком. Вы, наверное, меня с кем-то перепутали.

– Может, человек по кличке Абрам вам знаком? – Прозвучало с явной подковыркой в голосе.

– Абрам!? Ну да, знаю такого, но так, постольку-поскольку. Виделись один раз, вот и все. А что, это наказуемо?!

– А можете припомнить, когда вы с ним виделись?

– Ну, вроде бы позавчера, а в чем же дело? – Меня раздирало любопытство.

– Это было 16 января, точно да? Время можете вспомнить?

– Вечером дело было. Времени не знаю, сколько точно было, но где-то в восемь-девять вечера. В десять я уже дома был и спать завалился, устал очень. – Вообще-то домой я пришел где-то в одиннадцать, пытался отрезветь в балке. Даже прикемарил немного.

– С какой целью вы встречались с ним. О чем был разговор?

– Да что происходит?! Скажите уже, что случилось. – Я начал нервничать, ох, плохая черта моего характера. Бля, надо себя тренировать. Глубокий вдох, выдох.

– Абрама вчера днем нашли на Обской станции, задушенного в карьере.

– Пиздец! – вырвалось у меня. – Ой! Из-звин-ните. Как это за-аду-ду-шенн-ного? Н-ниче-го не пон-нимаю. – Волнение скрывать я уже был не в силах, стало действительно страшно. Опять начал заикаться.

Радимов сходил на кухню, принес воды. Ведет себя как хозяин. Но мне в этот момент было не до этого.

– Выпейте и успокойтесь.

Я жадно проглотил воду до последней капли. Хотя в такой момент лучше водяры выпить. Неправильно я себя веду. Волнение надо в себе подавлять, а у меня все наружу лезет. Я замолчал, пытаясь восстановить в памяти все, о чем мы говорили с Абрамом. Бля, жалко пацана, вроде ничего был. Да. Уже был. Черт, за что его так? Хотя эти городские отморозки много кому говна сделали. Вот и отомстили ему.

– Вам лучше? Можете говорить? – прервал ход мыслей мент.

– Да, все в порядке. Спрашивайте.

– Вы можете рассказать, о чем вы с ним говорили? Тем более – вы были одним из последних, кто с ним виделся. С его друзьями уже побеседовали, но ничего вразумительного мы от них не узнали кроме того, что вы приходили с каким-то приятелем к Александру Чернюку. Скажите, кто этот приятель, нам тоже нужно с ним поговорить. – Лихо мужики работают, стопудово знают про Леву, но хотят, чтобы это я его сдал.

– Да, мы вдвоем приходили, но он через несколько минут ушел по своим делам, и мы остались с Абрамом вдвоем. Его Левой все называют, ни фамилии, ни имени не знаю, и даже не знаю, где живет. – Фиг я вам больше чего скажу.

– Ладно, выясним. Так о чем была ваша беседа с убитым?

Интересно, как это с убитым может быть беседа? Покойники по большей части молчат.

– Да ни о чем. Просто посидели, посмеялись, даже выпили немного. Простое человеческое общение. – Все, надо заканчивать эту беседу, а то еще сболтну чего лишнего.

– Он кого-нибудь упоминал в беседе, кто-нибудь, может, ему угрожал? – Майор не сдавался.

– Нет, он был очень живой и веселый. Анекдоты травил. Мы вообще случайно пересеклись, как это обычно бывает.

– Ясно. Мы вас еще вызовем. Вы во второй школе учитесь?

– А вот в школу ко мне лучше не приезжать. Я учусь нормально и не хочу пугать учителей. – Еще чего не хватало, в школу приходить. Поведение у меня хоть и плохое, но учусь я вполне нормально, даже числюсь хорошистом. Память хорошая, и схватываю все налету.

– Хорошо, до свидания.

Радимов встал и пошел к выходу. И, выходя уже в коридор, повернулся и неожиданно спросил:

– А Серов Виктор не вашим случайно братом был?

Бля! К чему это он? В желудке неприятно зажгло.

– Да. Он, он был моим братом. А в чем дело?

– Так просто спросил. – И закрыл за собой дверь.

Вот урод, а! Специально ведь спросил. Сука, что же он хотел этим сказать? Ох, неспроста все, неспроста.

1992 год. 23 января. День

Сегодня похороны Абрама.

– Шурик, ты пойдешь на похороны? – зачем я его только спросил? Знаю, что не пойдет.

– Конечно, нет! И тебе не советую. Он всегда нашим врагом был. И видел ты его всего один раз. Там все городские суки соберутся. Можешь себе представить их реакцию на наше появление?!

– Могу. Но я все равно хочу пойти. Блин, еще Лева куда-то исчез. Я Шурупа видел, он сказал, что после того как к Леве менты приходили, он словно сквозь землю провалился. Испугался, наверное. У него ведь тоже рыльце в пуху, ментов он до смерти боится.

– Точно, он только с нами такой крутой. Еще неизвестно, кем он на малолетке был. – У Шурика на лице засияла улыбка.

– Придурок ты! – И мы вместе заржали.

Переборов в себе страх, я все же пошел на похороны. До чего же я не люблю эти кладбища. Вид крестов, торчащих из земли, с детства на меня наводил ужас. Народу была тьма. В основном молодняк лет по четырнадцать-шестнадцать. Я встал в стороне, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Многие перешептывались между собой. Те, кто стоял подальше, вообще над чем-то угорали, буквально смеялись в голос. А вот, видимо, мать, хотя выглядит довольно молодо, в черном платке, ее поддерживает мужик на вид лет пятидесяти, отец Абрама. Рядом с ними плачет, нет, даже рыдает маленький пацан, лет девяти от роду. Наверняка младший брат. Есть какие-то общие черты с Абрамом. Сильно, наверное, любил брата, раз так убивается. Сразу вспомнил похороны Витьки. Кстати, раз уж здесь, надо бы его навестить. Интересно, найду или нет его могилку. Отец, кажется, там оградку недавно поставил. Стыд мне и позор, после похорон ни разу его не навещал. Не знаю почему, но мне даже совсем не хотелось. Я его навсегда запомнил таким, каким он был при жизни.