Все впереди

Играем ли с судьбою в прятки,

Врываемся ли в облачную мглу?

И ангелов бросаем без оглядки,

Меняем жизненный огонь на тьму.

За дымкой сладкого тумана

Ожидает параллельный мир.

В поставленный капкан обмана

Поймает душу темный ювелир.

Изнанкой боли душу растлевает,

Не слышен тихий райский перезвон.

Водой багровой руки умывает

И стоны рвутся в мрачный унисон.

Сегодня какое-то особое утро. Легкий морозец, но солнечно. От этого в душе по-весеннему теплое ощущение и отличное настроение. Я ехал с двумя знакомыми девчонками в маршрутке «ГАЗель». Сколько же всего километров проехал я за все время пребывания в столице нашей родины?! Даже думать не хочется. Вся жизнь в дороге. Утром – два часа до работы. Вечером – три до дома. Бесконечные пробки, беснующийся народ в метро. Все спешат, толкаются и ненавидят окружающую действительность. Как я еще с ума не сошел от этого, не понимаю. Наверное, выработался иммунитет.

– Ну так вот. Очередной анекдот. – Девчонки еще от предыдущего не отошли, но я не сдавался. Рассмешил их до слез. Да и сам с трудом держался, чтобы не свалиться с сиденья от истеричного ржания. – Приходит мужик в публичный дом и говорит: «Дайте мне двух девушек по 50 баксов. Ему отвечают: «У нас такса сто!». «Хорошо, тогда дайте мне таксу».

Впереди сидящие пассажиры недовольно повернули головы в нашу сторону. Девчонки продолжали смеяться.

Неожиданно раздалась трель моего мобильника.

– Да! – Подавив смех, прокричал я в телефон.

– Алло, алло… – обрывисто донеслось из трубки. – Миша… Слышишь меня… Это мама… Миша! – Вот ведь чертова связь, всегда в нужный момент подводит.

– Да, мам, слышу, только помехи большие. Что-то случилось?

Странно, почему я решил, будто что-то случилось? Просто позвонила мама, соскучилась, месяц уже не созванивались. Но все равно в душе что-то екнуло.

– Миша. Тут такое дело… – В трубке что-то затрещало, раздражая слух. – Миша… – Да что она заладила. – Случилось горе. Отец умер. Миша, ты меня слышишь?

– Че? Че случилось? – Внутри все сжалось. – Отец? Умер?! Ты че, с ума сошла?

Почему-то даже сама мысль, что у меня умер отец, меня удивила. Разве он может умереть?!

– Нет, я не сошла с ума, отец действительно умер. Только тебе сюда приезжать не надо, мы его уже похоронили. Я вообще не хотела тебе сообщать, но Женька заставил…

Нет. Все-таки мне кажется – она сошла с ума и порет чушь.

– Мама, опомнись, ты что несешь: «умер», «похоронили». Вы там что, охуели? – выругался матом. Мать этого не любит, из моих уст мат для нее – словно удар ножом в сердце.

В маршрутке повисла странная тишина. Окружающие прислушивались к моему странному диалогу по мобиле. А разговор получался действительно странный.

– Мама, что же все-таки случилось? – раздражение усиливалось. – Я ничего не понимаю, я сейчас в маршрутке и очень плохо слышу, давай я тебе перезвоню, как доеду… – В трубке зазвучали короткие гудки.

Засунув телефон в карман, я попытался улыбнуться девчонкам. Хотя легкая дрожь уже охватывало тело.

– Ты побледнел, – тихо сказала Татьяна. – Что-то серьезное?

– Все в порядке. Просто не очень приятный звонок. Да и слышимость поганая. Все время такие заморочки со связью. – Я с трудом выдавил улыбку, но продолжать рассказывать анекдоты уже был не в силах. – Все нормально, девчонки, все нормально…

Не знаю, кого в этот момент я пытался успокоить – себя или их, скорей всего себя. Комок подступил к горлу. Только бы не разрыдаться. Я понимал, что мама шутить такими вещами не будет, и отец действительно умер. Но именно сейчас хотелось верить, что это просто розыгрыш.

До Москвы ехали молча. Уставившись в окно, я тупо рассматривал пейзажи зимнего Подмосковья. Нет. Здесь не так красиво зимой, как на Севере. Там зимы настоящие, и нет этой серости и ужасного месива на дорогах. Мои мысли постепенно улетали за три тысячи километров отсюда, в мой маленький заполярный городок…

«– Пап, я решил – переезжаю с дочерью и женой в Подмосковье. Здесь мне тесно, развиваться некуда. Да и воспоминания сплошь негативные. Там начну жизнь с чистого листа.

– Ну что же, отговаривать не буду. Мне понятно твое рвение. Надеюсь, найдешь там свое счастье. Я бы тоже вот так все бросил и уехал. Но слишком стар, лет мне мало осталось, а может и вовсе дней. Прости меня еще раз. Ты дашь мне повидаться с внучкой? Боюсь, я ее больше не увижу… – В его голубых глазах сверкнули слезы. Да, старик сдал, раньше он не был таким сентиментальным.

– Конечно, пап, о чем речь. Да и с чего ты взял, что скоро умрешь? Мы обязательно будем приезжать в гости. Не надо хандрить. Лучше подумай о себе, бросил бы пить, сошелся бы с матерью. Че вам делить на старости лет?!

– Разбитую чашу уже не склеить. Я много сделал зла вокруг, вот теперь пришел час расплачиваться. Да и там с меня за все спросят. А ты уезжай, тут гиблое место, там тебе будет лучше, я верю. – Морщинки вокруг его глаз дергались, он уже не скрывал слез.

– Пап, и ты меня прости. Прости за все. – Как же все-таки больно. Больно вот так прощаться. Я ведь его люблю, но сказать вслух не могу. Что-то всегда стопорится внутри. – Ладно, пойду я, приходи завтра к московскому поезду. Отправление в 9.05 утра, мой вагон 12. Буду ждать. Счастливо. – Я пожал его сухощавую руку. И пошел к выходу.

– Сынок, Миша, я люблю тебя…

– Хорошо, пап, я жду тебя завтра около вагона…»

От мыслей отдернула Татьяна:

– Приехали, выходим. Ты в метро? Поехали вместе.

– Слушай, езжайте без меня, я сейчас один звоночек сделаю и тоже поеду, – улыбнувшись, ответил я.

– Хорошо, увидимся, удачи.

– И вам тоже.

Я позвонил матери. Все мои сомнения по поводу розыгрыша улетучились. Отец действительно умер. Умер в той самой квартире, в которой когда-то убили моего брата Витьку. Разлагающийся труп обнаружили только через три дня. Пришлось в спешке организовывать похороны. Понятно, в этот момент про меня думали меньше всего, поэтому и не сообщили вовремя.

Я был зол. Зол на себя, на мать, на Женьку, на всех в этом мире. Но, приехав в офис, эмоций не показал. Старался перетерпеть, перебороть внутри себя все эти переживания. Спокойно написал заявление на отпуск и на следующий день уже летел в Салехард. В тот мир, из которого сбежал в одночасье. К страшным воспоминаниям, в свою прошлую жизнь…

Начало

1991 год. 26 октября. Ночь

Он душил его медленно. Ему доставляло удовольствие видеть, как тот корчится от нехватки воздуха. Ремень все сильнее и сильнее впивался в горло. Виктор предпринял несколько попыток вырваться, но все было напрасно. Силы покидали его с ошеломляющей быстротой. Витя чувствовал приближающуюся смерть и почти с ней смирился. Последний рывок, пронизывающая дрожь. Все. Вити больше нет.

Он смотрел на еще теплое тело. Непонятные чувства – страх и наслаждение – бушевали в нем. Предстояло последнее действо – подвесить труп к батарее. Все должно выглядеть как самоубийство. Его никто ни в чем не заподозрит. Он знал это. Знал всегда. Это не первая его жертва. А ведь когда-то они были друзьями. Он отогнал от себя эту мысль. Она его пугала и давила словно пресс. Сейчас главное – чтобы выдержала батарея. Страшный грохот взбудоражил ночную тишину. Так, немного не по плану, но главное – уйти незаметно. Витя висит. Ах, как красиво висит: язык высунут, штаны мокрые. Все кончено.