Как и собирался, Гэри провел некий косметический ремонт данного помещения, и теперь они с Коди гордо порхали по преобразившейся комнате. Хотя, как преобразившейся… На мой скромный взгляд, она стала еще страшнее, чем была.

Казалось бы, бабочки только раскрасили стены в разные цвета, но они стали настолько яркими, что на них было больно смотреть. Из темно-красного пол стал насыщенно лиловым. Стены тоже теперь радовали – одна лимонно-желтая, другая салатовая в белый горошек, третья – коричневая в каких-то загогулинах, четвертая – черно-белая, окраса зебры. Потолок фамильяры и вовсе расписали в веселеньких цветах синего неба, по которому плывут белые облачка. Не забыли бабочки и про радугу.

Гэри радостно принялся объяснять мне значение какой-то кляксы на стене, но запутался, и в итоге свел все к «неповторимому декору», а Коди не менее радостно вторил своему до фига «дизайнерскому» братцу.

Слушая бабочек, я обратила внимание на мокрые следы на полу, но значения этому не придала. А зря.

Чтобы не обижать фамильяров – все-таки ребята старались, я их похвалила, после чего могла с чистой совестью отправляться ко сну. В своем мире я ни за что бы не легла так рано, но здесь… То ли новые впечатления, то ли свежий воздух так подействовал, что ли…

Когда я уже лежала в постели, ко мне заглянула Милавица в зеленой косыночке и пышной оранжевой рубахе – хотела пожелать спокойной ночи.

– Зачем ты носишь чесночные сережки? – меня давно это интересовало.

– От вурдалака, – серьезно ответила подруга. – Девчонки рассказывали, по тут неподалеку бродит упырь в малиновом кафтане. А еще у него ослиные уши и хвост от крокодила сзади болтается.

Понятно.

– А репа?

В ответ не менее серьезно Мила сообщила, что репа отпугивает гулей и прочла получасовую лекцию про этих милых существ – коренных обитателей кладбищ. Тут как раз неподалеку был деревенский погост. Якобы, помимо мертвечины эти создания почему-то обожают сырую репу, и ежели на тебя нападет гуль, но увидит этот корнеплод, то обгрызет только его, а тебя трогаться не станет.

Добрая Милавица пообещала мне сделать точно такие же сережки и подарить большую репу.

– М-да уж, ну и выбрала ты себе подружку… – протянул Коди, когда она ушла.

– А что не так? – прищурилась я, намереваясь биться за Милу до последнего.

– Ничего особенного, за исключением того, что она похожа на бешеную морковку, – хмыкнул Коди. – Запомни, дорогуша, в академии нужно дружить с самыми успешными и популярными студентами. А не то быстренько окажешься в числе лузеров. Вон эта, как ее, Амаранта Гарсиас – прекрасная кандидатка в закадычные подруги.

– Во-первых, я буду дружить, с кем хочу! А во-вторых, если вы не забыли, что я рассказывала про сегодняшнюю пару, у нее в фамильярах – паук. Желаете с ним пообщаться?

– Не, – подумав, сообщили бабочки в один голос. – Что-то как-то не тянет.

Затем они улеглись в специально приготовленные крошечные постельки в виде колыбелек, сложили крылышки и захрапели, как две маленькие, но необыкновенно голосистые пожарные лошади.

Несмотря на их храп и жутковатые рассказы Милы, уснула я быстро.

Только во сне, помимо храпа бабочек, мне почему-то постоянно слышался еще один навязчивый звук – словно дождь барабанил по стеклам. Наверное, так оно и было – ночью пошел дождь, вот только почему он был таким громким?

Проснулась я оттого, что Коди (а может быть, Гэри) хриплым басом проорал мне прямо в ухо:

– Подъем, куколка, горим!

Пожар? О господи, у меня с детства панический ужас перед пожарами! Я в панике вскочила, и тут же угодила босыми ногами в огромную и отвратно-холодную лужу, которая накапала с потолка.

– Ой, то есть тонем! – поправился фамильяр. – Заливают нас! Сейчас всю нашу с Коди дизайнерскую роспись со стеночек посмывает. Давай мухой дуй наверх – у кого-то там крыша протекла…

Со всех ног взлетев на четвертый этаж общежитийного терема, я забарабанила в дверь комнаты, которая, как я безошибочно определила, располагалась прямо надо моей.

И вот уж кого я никак не ожидала увидеть на пороге, так это саму Амаранту Гарсиас дэ Ноче в красивом кружевном пеньюаре. В одной руке она, отставив мизинчик, держала изящную фарфоровую чашечку с крепким кофе, пьянящий аромат которого достиг моего заспанного всклокоченного организма.

За ее спиной виднелась светлая, чистая, комфортная и необыкновенно уютная комната с новой мебелью и прочим убранством, которым моя убогая обитель похвастать не могла.

– Чего тебе надо? – весьма нелюбезно осведомилась капитанша команды по городкам и сделала глоток.

– Ты меня заливаешь! – выдала я, хотя прекрасно видела, что в ее покоях нет никаких признаков потопа.

Но, может быть, это она так нарочно подстроила, замела следы?

– Последние остатки разума, что ли, с утра пораньше потеряла, хозячка? – свысока бросила Амаранта, картинным жестом отбрасывая на спину свои роскошные черные волосы. – Разуй глаза – нет у меня никакого потопа.

– Зато у меня есть!

– Твои проблемы, – пожала плечами Амаранта и захлопнула дверь прямо перед моим носом.

Ох, так и придушила бы стерву! Тот факт, что мне срочно нужно кого-то придушить, требовал реализации, поэтому я отправилась к комендантше общежития. То есть к кикиморе.

– Эй, ты зачем в дверь в рань такую несусветную барабанишь, золотая-брильянтовая? Всех детишек мне побудишь, сама тогда их и укладывать будешь, особенно Залику! – проворчала нечисть, вытекая в коридор.

– А зачем у меня в комнате в такую рань несусветную льется с потолка? – гневно вопросила я.

– С потолка льется? Ах, это… – кикимора сделала безуспешную попытку вернуться к себе, но фиг у нее получилось. – Да это ничего особенного, польется и перестанет… Ты ж магичка хозяйственная, живо все уберешь. Было б из-за чего порядочных людей буди…

– Почему. У меня. В комнате. Льется. С потолка? – возвысила голос я.

Кикимора зашикала, но информацией делиться никак не хотела. А она у нее была, это уж как пить дать.

Я набрала в легкие воздуха, давая понять, что в третий раз не буду сдерживаться – только это на нечисть и подействовало.

– Ну, что ты так возмущаешься, золотая, ничего ж особенного, – зачастила она. – Родственница к нам приехала погостить, вот мы ее к тебе и подселили. Временно. У нас же, сама понимаешь, детки малые, нам у себя ее держать никак не можно. Но опять-таки, то родная кровь Валерочки, моего мужа любимого, сестра единоутробная. Не прогонишь ведь! Она недолго пробудет… Наверное.

– Что за родственница? – мой голос был обманчиво тих и ласков.

– Ну так… э… – замялась кикимора. – Мокруха. Но ты не переживай, она большого неудобства тебе не сотворит! Очень хорошая, душевная и добрая нечисть, головой за нее ручаюсь. Ей у тебя понравилось, заживете душа в душу…

– Выселить ее. Немедленно!

– Если у тебя получится, золотая-брильянтовая, я тебе еще и сама приплачу, – понизив голос, сообщила кикимора и, изловчившись, все-таки утекла обратно к себе.

На факт подселения в мои покои некой Мокрухи бабочки отреагировали достаточно бурно.

– Не отвяжешься от нее теперь… – страдальчески возвестил Гэри, а Коди издал печальное, но подтверждающее похрюкивание.

Затем под их чутким руководством я кое-как при помощи неких волшебных пассов убрала воду с пола и даже чуток просушила потолок. Выжала подол своего красного сарафанчика и бодрым шагом отправилась в столовую. Явно не желая оставаться наедине Мокрухой, Коди и Гэри отправилась со мной.

Бабочки преспокойненько уселись мне на волосы, напоминая две диковинные заколки. Поначалу они переговаривались в своей манере, но послушно замолчали, когда я сказала: «Цыц!». Вот теперь они точно напоминали заколки.

В связи со всеми этими «мокрыми» событиями к завтраку я опоздала. Из еды осталась некая каша, по виду поразительно напоминающая манку. Но, как выяснилось, она была вовсе не из манки, а из березовой коры. «А еще там «сережки» и даже немного трухи», – радостно сообщила Милавица, которая уплетала вторую тарелку.