Моя подруга сияла все ярче, будто родные звуки раздували искру ее существа. Она поблагодарила медсестру, отказавшись от помощи, и сама поднялась мне на встречу с кресла на колесиках, на которых обычно провожали тяжелых и пожилых пациентов на выписку.

Я взял леди под руку, передав ей теплый стаканчик, и мы не спеша зашагали навстречу весеннему дню.

– Как вы, мой мальчик? Что нового?

Я замялся с ответом. Похвастаться мне было особо нечем. Хотя я, наконец, закрыл долг и мог сконцентрироваться на главном. Но я не посвящал миссис Брейкер в свои финансовые неурядицы… А больше в голову ничего не шло. Казалось, я провел еще один месяц жизни бесцельно и бессодержательно. Писательница в бар не приходила. Хотя в тот счастливый вечер ее появление стало для меня знаковым. Искренний отклик от случайного человека убедил меня, что я на правильном пути. И теперь мне хотелось получить новую дозу веры, угасающей от бездействия.

Я сделал глубокий вдох, вобрав в легкие шумный город с желторотыми такси, цветущей сакурой и тихонько идущей рядом приятельницей.

И в этот момент понял, что бездействию отведена важная роль. Выдох без вдоха не существует. Чтобы создать нечто ценное, нужно наполниться, пропустить через себя саму жизнь. И тогда, преодолев призму восприятия моего существа, она вырвется наружу новым музыкальным творением.

Мы шли молча, понимая друг друга без слов. Мне было хорошо рядом с миссис Брейкер. Чувствуя, как невесомая морщинистая ладошка покоится на моем предплечье, я больше не был одинокой песчинкой мегаполиса. Друг нужен каждому. Пусть даже, чтобы разделить безмолвие… Я чувствовал, что пришло время сорвать злополучную печать с безмолвия.

– Пойдемте, посидим немного в Центральном парке. Устала я от стен. Лучше сейчас подышать, наполниться, – предложила спутница, будто услышав ход моих рассуждений до последнего слова.

Мы расположились напротив пруда на скамейке, усыпанной розовыми лепестками. Я собрал невесомую горстку крыльев маленьких фей, вдохнул нежный аромат и тут же зазвучал тонкой пронзительной мелодией, не веря такой удаче.

– Миссис Брейкер, простите, я оставлю вас здесь не дольше, чем на полчаса. Кажется, меня посетило вдохновение.

Старушка улыбнулась, одобрительно кивнув.

К счастью, ключи от магазина были при мне и в выходной день – на случай, если сработает сигнализация. Я буквально бежал, увиливая от встречных прохожих.

Только не упустить момент! – пульсировало у меня в висках.

Элегантный приятель в белоснежном фраке ждал моего прихода. Я без прелюдий шумно распахнул клап3, прошелся пальцами по всем октавам и замер.

Неужели, я опоздал? Я смотрел на черно-белых солдат, готовых ринутся в атаку, на свои пальцы, зависшие в воздухе, и не мог пошевелиться. Будто кто-то поставил кинопленку на паузу.

Я закрыл глаза и постарался вернуться на скамейку к миссис Брейкер. И у меня получилось. Я отчетливо услышал сладковатый аромат цвета японской вишни. Пальцы отозвались на команду и ринулись в бой. Пространство зазвучало. Мир снова стал живым. Я сделал тот самый наполняющий вдох. Я играл самозабвенно, не телом – душа танцевала по клавишам. И это было отнюдь не сражение с инструментом, скорее акт безусловной любви.

Не прошло и получаса, как я приземлился рядом с приятельницей, которая, казалось, не заметила моего возвращения. Опустив веки, она дожевывала эклер. У ее ног толпилась стая сизых голубей в попытках поделить брошенный им последний кусочек заварного теста.

Не открывая глаз, она спросила:

– У вас все получилось по-своему?

– Что простите? – Я был уверен, что не прервал ее трапезу своим появлением. Но теперь с шумом выдохнул, больше не опасаясь потревожить.

– Вижу-вижу, выдохнули. Значит, все удалось.

– Миссис Брейкер, вы будто читаете мои мысли…

– А что, если так? Людям, которые близко знают друг друга порой не нужны слова. Я чувствую все, что чувствуете вы – весь спектр. Пустоту, беспокойство, воодушевление, удовлетворение и любовь.

– Но как?

– Будь вы человеком науки, я бы потрудилась объяснить вам, как устроен этот процесс. Но вы, мой мальчик, другой. Вам не нужны ответы. Правильно заданный вопрос даст вам гораздо больше – пробудит интерес.

Я задумался над сказанным. Она всегда оказывалась права. Наше мировосприятие было похожим, только я находился еще в начале пути, а она ушла далеко вперед.

– Я завтра сыграю для вас новую вещь, если позволите.

– С радостью приму столь ценный дар. – Она положила голову в ярко-синем берете мне на плечо и замолчала.

Мы с миссис Брейкер заполняли пустоту друг друга: она – ту, что осталось после утраты матери, я – ту, что не позволила приятельнице иметь детей. Это осознание переливом прошлось по струнам моей души, второй раз за день включив режим творца.

Проводив миссис Брейкер до дома, я в сумерках направился в магазин. На этот раз я не торопился. Я знал, что вдохновением управляю я сам, и мне не составит труда закрыть глаза и увидеть его восход над горизонтом.

Мне все еще кажется, что вот-вот и я вернусь туда, откуда пришла. Открою глаза в безмолвии февральского дня на промерзшей скамейке Центрального парка. Буду и дальше подглядывать за происходящим украдкой, как безучастный наблюдатель. Но нет.

Все случилось тогда со скоростью света, как по написанному.

Так всегда бывает, когда я четко знаю, чего именно мне хочется. Счастье определенности снисходит на меня крайне редко, и я хватаюсь за показавшуюся на пороге идею, провожу в дом, холю и лелею, как дорогую гостью. Ценю такие моменты.

И вот я здесь, в месте, неожиданно ставшем для меня родным. Нью-Йорк осыпает меня лепестками сакуры, солнце жарит будто на дворе не апрель, а середина лета. Я чувствую себя живой. И от возможности испытывать весь калейдоскоп чувств я наполняюсь счастьем. Как же это приятно – стоять у штурвала жизни! И так день за днем. Я не загадываю наперед, не пытаюсь представить, что ждет меня за поворотом. Я просто есть. И этого достаточно. Многие люди не понимают ценности, которой обладают. Но я – не из их числа.

Пусть это эфемерный эпизод, в который мне каким-то чудом удалось попасть. Но ради таких дней, ради эмоций, которые рождаются каждую минуту, можно пойти на многое. Даже если придется принести в жертву чью-то жизнь… Хотя. Муки совести не беспокоили меня. Характер не тот. Уж такой меня сделал создатель. Создательница, если быть точной. Ох уж эти феминитивы. Бог у каждого свой. Моей Вселенной управляет женщина. Если вспомнить, что человек создан по образу и подобию, то очень даже похоже на правду.

Ноги гудели после бега, и это радовало. Я могла делать все, что захочу. Ну или почти все.

Я втянула через трубочку остатки флэт уайта, неприлично шумно оповестив всю аллею об окончании своей трапезы. Как оказалось, неприлично шумела не одна я. Услышав в стороне громкое улюлюканье, я повернулась на звук, желая увидеть, кому не спится кроме меня в столь ранний час. Компания из человек двадцати не спеша шествовала по дорожке. Все они были в наушниках и пританцовывали на ходу.

Первой моей мыслью было: Я тоже так хочу!

За ней промелькнула тень: А не причислят ли меня к городским сумасшедшим?

Но к счастью, у меня хватило ума добавить освещения, стирающего страхи, и позволить маленькой девочке внутри меня последовать на поводу у желания и присоединиться к танцевальной песочнице.

Одна из девушек, видно заметив мой неподдельный интерес, поманила меня пальцем, мол: «Чего расселась? Айда к нам!»

Я быстро сориентировалась, запустила трек, на котором остановилась в конце пробежки, и поспешила занять место рядом с пригласившей меня девушкой. Выглядела она завораживающе. Обтягивающий спортивный комбинезон с открытой спиной удачно подчеркивал совершенные изгибы миниатюрной фигурки. Засмотревшись на прекрасную танцевальную картину, я едва не врезалась в скамейку, выросшую на моем пути будто из ниоткуда. Спасибо парню, который на обгоне вернул меня на землю, указав на препятствие. Он больше, кстати, походил на баскетболиста, чем на танцора. Синяя форма Никс с ярко-цитрусовой цифрой три на спине подсказывала, что моя догадка близка к правде. Я не следила за спортивными новостями и понятия не имела, кто он – звезда мирового уровня или обычный фанат.