Хвалимир создавал князю и всем, кто его поддерживал, оппозицию.

То есть, Хвалимир и те старейшины, которые заняли его сторону, надеялись ограничить княжескую власть и желали вернуться к стародавним обычаям. К тем, при которых даже верховными богами у праславян являлись не нынешний Перун Громовержец, а Сварог (иначе его ещё называли Родом) и Велес, а это были самые древние боги праславян.

Хвалимир, и те кто стоял за него горой, тянули карпов в прошлое.

А теперь обратимся к сарматам.

Почему у Семаргалы и Хвалимира речь зашла о них? Да потому, что слава о сарматах гремела на всю Европу.

Сарматы тогда считались самым воинственным народом.

Так у них каждый юноша, достигнув семнадцати лет и пройдя обязательный обряд инициации, не сомневался, что счастье обретёт лишь тогда, когда не обессилившим и больным стариком, а ещё молодым и полным сил мужчиной испустит дух в каком-нибудь сражении. Это были не только кочевники, это были и прирождённые воины. Причём, каждый сармат. И даже воинами являлись их жёны и сёстры.

Сарматы занимали огромную территорию, простиравшуюся от дельты Данувия (Дуная) и до засушливых берегов Аральского моря. В более раннюю эпоху древние авторы (в частности, тот же грек Геродот) их называли несколько иначе – савроматами. И они распадались на несколько крупных племенных союзов.

Западные сарматы делились на роксоланов и язигов. Последние вообще пройдя через северные области Дакийского царства, проникли далеко на Запад, и заняли междуречье Среднего Данувия и Тиссии. В конгломерат восточных сарматов входили племенные союзы аланов, аорсов, сираков, уругов и саков.

Чем же сарматы отличались от скифов?

***

Ну прежде всего замечу, что скифы и сарматы были очень похожи. Они говорили по сути на одном языке и у них было много общего в обычаях. Только у сарматов эти обычаи считались более архаичными, что ли.

А ещё скифы и сарматы являлись соседями.

Примерно до IV века до новой эры скифы занимали широкую степную полосу к северу от Понта Эвксинского (Чёрного моря) и до Танаиса (Дона). Ну а к востоку от Танаиса кочевали уже сарматы.

В период нашествия персидского царя Дария I в Скифию сарматы выступили в качестве союзников своих западных соседей. Сарматские отряды воевали на стороне скифов, а скифские женщины, старики и дети находили убежище в сарматских стойбищах. По существу, сарматы обеспечивали тылы скифам, пока те заманивали в глубь своих степей многотысячную персидскую армию.

После того, как Дарий I , ничего не добившись, вынужден был повернуть назад, мощь скифов усилилась и они стали совершать нападения на земли, лежавшие к западу от Скифских владений. А это были земли фракийских, паннонских и восточно-кельтских племён. И вскоре это привело к столкновению скифов с Македонией. Ну а Македония в то время между прочим представляла из себя крепкий орешек, и разгрызть её было ой как нелегко! Потому что правили ею не кто-нибудь, а Александр Великий и его преемники, полководцы-диадохи, сумевшие покорить всю Азию и Северо-Западную Индию.

После ряда войн, причём не всегда удачных, скифы понесли тяжёлые потери, и соответственно мощь их ослабела. И этим сразу же воспользовались восточные соседи и родственники скифов. Сарматы как будто очнулись от вековой спячки и начали экспансию на Запад, за Танаис.

В конце концов сарматы загнали соседей скифов в Крым и заняли все остальные принадлежавшие ранее им степи.

Это произошло примерно за три века до описываемых событий.

***

Солнце стояло в зените и если на него посмотреть прямо, то оно сразу же ослепляло глаза.

Было совершенно тихо. Ни одного дуновения ветерка. Только в траве потрескивали кузнечики. Но вот на горизонте появилось что-то подозрительное…

Тагасий выехал на самую вершину холма, приставил ладонь к переносице и устремил взгляд в даль. Со стороны Пирита (так тогда назывался Прут) поднялось облачко пыли. Кто-то явно направлялся в их сторону.

Тагасию было лет двадцать, и он являлся сыном Фарзона, верховного вождя западного сарматского союза племён – воинственных роксоланов. Тагасий со своими людьми возвращался с охоты. Он третий день гонялся за матёрыми секачами и так увлёкся их преследованием, что углубился далеко на север и достиг пределов роксоланских владений. И теперь уже надумал возвращаться с добычей в ставку.

К Тагасию обратился его друг и телохранитель, тоже молодой человек примерно тех же лет из племени роксоланов, которого звали Скилом. Юноша-телохранитель был физически развитым и таким же светловолосым, как и Тагасий (а ещё бросалось в глаза, что у него был деформированный и удлинённый череп, как, кстати, и у самого Тагасия, и у верховного вождя Фарзона; так обычно выглядели многие сарматы), но он, поверх кожаной куртки, облачён был в чешуйчатый панцирь и сжимал в руке длинное сарматское копьё. Надо ещё сказать, что роксоланы в большинстве своём были светловолосыми (и не случайно их поэтому звали «светлыми аланами»).

Скил поинтересовался:

– Это всадники… Но не наши. Чьи тогда они? Что им надо?

– Не знаю, не знаю…– произнёс Тагасий. – Как ты думаешь, сколько их, Скил?

Скил прищурился и ответил:

– Ещё трудно разобрать.

– Ну, всё-таки?

– Судя по поднятой ими пыли… я, думаю, что их больше чем нас.

Тагасий похлопал по шеи своего скакуна и произнёс:

– Встретим гостей.

– Как скажешь, – не стал возражать сыну верховного вождя роксоланов его телохранитель.

Тагасий велел сопровождавшим его роксоланам на всякий случай приготовить оружие, прежде всего луки, и достать из саадаков (колчанов) по стреле, и ждать дальнейших указаний. Вскоре можно было уже разобрать, что всадников было с два десятка.

Вот они остановились и от них отделился один. Тот, который был крайним.

Он приблизился на сотню шагов и стало ясно, что это были не даки, не бастарны или те же костобоки, а карпы.

На всаднике была одежда не сарматского и не дакийского покроя, и ещё был характерный для карпской родовой знати головной убор, чем-то похожий на скифский войлочный колпак (у карпов, как и у всех праславян, до сих пор было популярно всё скифское).

Карп на ломанном сарматском прокричал:

– Мы есть послы! Мы хотим направиться в ставку верховного вождя Фарзона!

– От кого вы? – в свою очередь выкрикнул Тагасий.

– Мы от старейшины рода Дулёб…

– А-а-а… Вы от Хвалимира?

– От него!

Тагасий жестом дал понять, что карпов роксоланы пропустят и проведут до своей ставки.

***

Ставка верховного вождя роксоланов располагалась в том месте, где расширявшийся Борисфен (так назывался тогда Днепр) впадал в Понт Эвксинский. Ставка устроена была на высоком холме и дополнительно её окружали ров, вал и двойной частокол, причём первый ряд его был устроен под наклоном (так делали только язиги и роксоланы). Внутри находилось около двенадцати сотен шатров и в центре возвышался самый большой, в котором располагался сам верховный вождь всех западных сарматов.

Фарзону доложили, что от соседних карпов прибыло посольство. Но роксолан не сразу принял его. Он решил поначалу переговорить с Эмилием Павлом, римским купцом и по совместительству послом, отправленным к роксоланам наместником Вифинии по поручению самого императора Рима Марка Ульпия Траяна.

Эмилий Павел опередил карпов всего-то на пару дней. Его три триремы со спущенными парусами сейчас качались на волнах неподалеку от ставки и который день рабы разгружали привезённый из империи товар – вино, оливковое масло, зерно и ювелирные изделия, и этим всем римляне снабжали западных сарматов.

Фарзон восседал на переносном бронзовом троне, когда-то принадлежавшем одному из скифских правителей, и пил из золотой чаши вино, когда к нему вошёл римский посол. Он поклонился верховному вождю и, подогнув под себя по-скифски ноги, разместился на дорогом персидском ковре.

Фарзон и Эмилий Павел давно друг друга знали, и поэтому верховный вождь западных сарматов сразу же перешёл к делу: