Иваницкий работает в своей лаборатории в Научном городке, пишет статьи и книги. Недавно на общем собрании Института его избрали в ученый совет. За это время он не раз обращался в партийные органы с ходатайством о восстановлении его в партии. Ему отказывали в рассмотрении ходатайств в связи с тем, что следствие не закончило работу. Что же этому мешает?

Вот фрагмент из ответа Прокуратуры СССР на запрос Главной редакции информации Центрального телевидения о состоянии дела:

«В настоящее время по делу проводятся сложные экспертизы силами соответствующих компетентных специалистов и другие следственные действия.

По имеющимся в Прокуратуре Союза СССР данным, работы по созданию "искусственной крови" на основе перфторуглеродов в Институте не прерывались и проводятся в соответствии с рекомендациями Бюро отделения биохимии, биофизики и химии физиологически активных соединений АН СССР в рамках Всесоюзной научной программы. О ходе этих работ, их актуальности и современном состоянии можно получить компетентную информацию в соответствующих подразделениях Академии наук и Министерства здравоохранения СССР».

А в Министерстве здравоохранения нам ответили так:

"Министерство здравоохранения СССР сообщает, что в настоящее время Прокуратурой СССР ведется следствие по факту проведения клинических испытаний препарата — переносчика кислорода на основе перфторуглеродов, без разрешения на то Фармакологического комитета. Эти вопросы находятся в ведении Прокуратуры СССР. Минздрав СССР не получает информации о ходе следствия до его завершения".

Оба ответа пришли в июне этого года. И они не внушают оптимизма. Очень похоже, что перспективная и очень нужная научная работа оказалась в замкнутом круге.

Очевидно также то, что Прокуратуру СССР вольно или невольно ввели в заблуждение — из-за долгого следствия опытное производство по выпуску перфторуглеродов стоит. Наша страна теряет приоритет, появляются все новые и новые зарубежные публикации, свидетельствующие об успехах иностранных специалистов по созданию "искусственной крови". А у нас от разуверившихся клиницистов уже перестают поступать заявки на препарат. В советских клиниках он не опробуется, не применяется. Единственное учреждение, которому дано разрешение работать с "искусственной кровью" для консервации органов, — это Институт трансплантологии и искусственных органов Минздрава СССР. В последнее время в этом институте было осуществлено несколько успешных пересадок сердца. Но разве на такой результат можно было бы рассчитывать медицинской практике?

10

И все-таки прежде чем поставить точку, мне захотелось побывать в Научном городке. Может быть, потом, если и вернусь к этой истории, мне надо будет копнуть какие-то другие, более глубинные пласты. Сейчас я не собирался ничего больше выяснять, ни с кем разговаривать. Мне просто захотелось еще раз там побывать.

Я позвонил Иваницкому — он оказался в Москве, попросил, когда поедет, взять с собой.

И вот мы едем по не слишком оживленной автотрассе. Снова июнь, но на этот раз теплый. Иваницкий ровно и спокойно ведет машину. На мои слова: "А вы неплохо выглядите", — ответил: "Выспался". Он опять изменился — сновал стал похож на прежнего.

— Я как-то успокоился в последнее время. Хотя у меня был ведь такой момент, когда я мог сделать то, что сделал Феликс. Сейчас уже нет, ни за что! Сейчас мне хочется и жить, и работать. А препарат будет, поверьте мне. Все это было не зря, зря не бывает ничего.

И я догадался — он тоже многое понял за это время. Он вышел на какой-то другой, новый уровень понимания. Так бывает, когда человек долго и мучительно продирается через колючие кусты и выходит наконец на какую-то высоту, с которой видит и пройденный им путь, и соразмерность этого пути со всем окружающим. И я порадовался за Иваницкого. С этой высоты он увидел, что мир все же устроен разумно.

Мы подъехали к Научному городку. Вот он уже виден — высоко на зелени обрыва над рекой. И где-то там, на обрыве, узкая деревянная скамейка, на которой я два года назад сидел с Феликсом и он говорил о том, как успокаивает и проясняет мысли река… И я понял, почему меня так тянуло в Научный городок — прежде, чем окончательно проститься с Феликсом, я хотел побывать с ним еще один раз, последний. Хорошо, что я не был на похоронах, хорошо, что запомнил его в джинсах и рубашке с закатанными рукавами.

Вечером я спустился к реке, к самой воде. Медленные июньские сумерки постепенно сгущались, затеняя тот, другой, становящийся все более дальним берег. Я думал о Феликсе. Думал и о том, что произошло той декабрьской ночью. За последние полтора года я думал об этом разное. Но теперь я понимаю, что Феликса не убивал какой-то определенный человек. Его убивали все понемногу — и те, кто ненавидел, и даже те, кто любил. Убивали и те, кто ждал, чем дело кончится, — вот откуда и у меня чувство вины, что долго ничего не мог сделать.

Если на человека катится грязный вал лжи и предательства, ему трудно устоять в одиночку, особенно если он не научен плавать в мутной воде… Но вал все-таки схлынет, и наступит час истины.

Часть четвертая

(май 1988—март 1989)

"…некоторые науки временно прекращать, а ежели не заметит раскаяния, то отменять навсегда" (М.Е. Салтыков-Щедрин. История одного города)

13. Цена голубой крови

А. Рыскин

(Журнал ’’Огонек”, 1988, № 36, с. 6–8)

Пережить нехватку модной обуви в магазинах или отсутствие на прилавках "ВИДЕО" в принципе можно. Дефицит нужного лекарства в аптеке или в больнице иной больной в буквальном смысле не переживет. Очень это вредно для здоровья: знать, что где-то уже производится, применяется, есть новое средство, и не достать его. Оно, конечно, может больному и не помочь. Отсутствие его всегда вредно. Все это я имел в виду, обо всем этом думал, когда ехал в Институт биологической физики АН СССР подмосковного города Пущино. Именно там, в лаборатории медицинской биофизики, под руководством профессора Феликса Федоровича Белоярцева несколько лет назад был создан препарат искусственной крови "Перфторан", превосходивший ко времени создания все зарубежные аналоги.

Едва эмульсию "Перфторана" начали применять в клинике, как хирурги столкнулись со многими поистине чудесными ее свойствами. Больные, по суткам находившиеся без сознания, приходили в себя через час после вливания "искусственной крови". Тяжелейшие поражения рук, ног, пальцев, грозящие ампутацией, нередко полностью исчезали у больных после лечения "Перфтораном". Ни одна страна не имела в середине 80-х годов препарата искусственной крови такого класса.

Он применялся в Афганистане в полевых условиях — там, где сложно было подобрать каждому раненому донорскую кровь нужной группы. Реаниматолог Главного военного госпиталя имени Бурденко полковник медицинской службы Виктор Васильевич Мороз вспоминает: «Наши израненные, истерзанные ребята, Многим из которых по всем статьям полагалось недели находиться без сознания, после вливания "Перфторана" оживали буквально на глазах. Многих из них не удалось бы спасти, не будь у нас "искусственной крови"».

В Институте трансплантологии и искусственных органов доктор наук Нина Андреевна Онищенко показывала мне отчеты о клинических испытаниях 85-го года, когда почки, обработанные искусственной кровью, одна за другой стали приживаться, когда десятки людей, годами прикованные к аппаратам гемодиализа, обреченные на неподвижность, на медленное умирание, были спасены. Из 47 пересаженных почек прижились 39 — огромный успех! И уж совсем фантастика тот факт, что донорская почка, обработанная "искусственной кровью", может жить после этого вне организма несколько дней. Значит, можно доставить ее больному из любого уголка страны. До сих пор это было почти невозможно — донорская почка обычно гибнет за сутки.