- Что именно? – встрепенулась я. – Я всего лишь сказала, что хочу выспаться.
- А я тебе говорю, что вчера я был на ночной, потом пара у вашей группы, потом работа в поликлинике, а сегодня очередная ночная смена. Не-при-ли-чно! – сказал он по слогам.
- Еще как прилично. Спасибо, – сказала я, принимая из его рук горячий чай. – Я, например, сегодня получила предложение от Моргуновой пойти в ординатуру к ней в отделение, и поверьте, то, что обсуждают гинекологи, неприлично втройне.
Шевцов замер с чашкой у рта и посмотрел на меня пронзительным взглядом.
- Моргунова? – опешил он. – Гинеколог? – Повторил он, а я нерешительно кивнула. – И ты думаешь? – Я вновь кивнула. – А еще предложения тебе поступали? – Я немного засомневалась, но все равно кивнула. – А скажите мне, Валерия, нахрена я с тобой вожусь, как с ребенком, таскаюсь на все операции и чуть ли не по слогам объясняю суть кардиохирургии?
- Честно говоря, я не знаю, – я, как и Роман Юрьевич, отставила чашку, а теперь сидела и сжималась под его пронзительным взглядом.
- А мозгами раскинуть, Валерия, вас не учили? – первый раз за все время моего обучения он повысил на меня тон. Даже не голос, а тон, а мне уже страшно.
- Вообще, я еще не думала об ординатуре, – постаралась я «отмазаться» от неприятного разговора, но, судя по всему, результат был не очень радужный, потому что Роман Юрьевич продолжал сверлить меня тяжелым взглядом.
- Вот не надо мне тут лапшу на уши вешать… - взбеленился он. – Ты на последнем курсе. Естественно, ты уже давно должна была думать и об ординатуре, и о дальнейшей своей деятельности. Честное слово, не так сильно было бы обидно, если бы ты мне сказала, что хочешь пойти работать в поликлинику на участок, чем сидеть сейчас и слушать твою ложь.
Последний гвоздь в мою крышку.
- А что вы хотите от меня услышать? – спросила я чуть слышно. – Что я определенно хочу выбрать кардио? Нет.
- Ты для этого пошла в скорую? Чтобы разобраться?
- В том числе, – не стала я кривить душой. – Скорее да, чем нет.
- И что надумала? Моргунова? Или кто еще тебе предлагал?
- Я не… - постаралась я оправдаться, но меня грубо перебили.
- Что ты не? – разорался он. – Я задал простой вопрос: кто еще предложил тебе ординатуру за моей спиной и почему ты не говорила мне об этом раньше?
Стало обидно. Слезы защипали глаза, но я сдержалась, выравнивая дыхания. Зная себя, я вполне могла и разораться в ответ или напротив, разрыдаться навзрыд.
Видимо, Шевцов понял, что перегнул палку. Хотел было шагнуть ко мне, но я подскочила с кресла и выставила руки в защитном жесте.
- Не надо, – сказала я, но руки убрала. – Не надо. Предложила Моргунова – гинекология. Часто с ней сотрудничаем, когда я работаю на скорой. Предложил Губко – травматолог, с ними тоже сложились хорошие отношения. Предложила Романова – сказала, что если я захочу, поможет переквалифицироваться на педиатрический. Предложил Ломако…
- И над его предложением думаешь? Жир из жопы откачивать? Это предел твоих мечтаний? – уже спокойным голосом спросил Роман Юрьевич.
Он начал расхаживать по кабинету. Метаться, как загнанный зверь по клетке, но на меня больше не смотрел.
- А чего ты сама хочешь? – он наконец остановился напротив меня. – Чего хочешь ты?
Я молчала и только смотрела на мужчину напротив.
- Чего ты сама хочешь, Лера? – спросил он, кладя руку мне на плечо. – Кем ты хочешь быть?
- Я не знаю, – честно ответила я. – До выпуска еще больше полугода…
- Ты же знаешь, что с февраля все отделения будут подавать списки на целевую квоту? В том числе и на ординатуру. До этого времени тебе нужно определиться.
- Кроме кардиологии, я ничего толком не видела. Я все время была с вами, а по остальным предметам закрывала лишь необходимый минимум часов.
Шевцов дернулся, как от удара.
- Я понял тебя, – он сел за свой стол и скрестил руки на груди. – Давай так. Я тебя не зря столько времени готовил. Честно говоря, надеялся, что ты окажешься более благодарной… Но я тебе это говорю не для этого. В общем, я не зря тебя столько времени натаскивал на кардио. Естественно, рассчитывая, что ты пойдешь ко мне в ординатуру, поэтому место будет за тобой, но до конца января прошу тебя определиться, потому что иначе место уйдет к другому. У нас много заявлений о квоте, поэтому я прошу тебя не затягивать с выбором.
- И это все? – я с облегчением выдохнула, естественно, я боялась более серьезных санкций за мой поступок.
- Конечно, Валерия, – он посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом. – Теперь у вас есть как минимум два месяца на то, чтобы определиться с дальнейшей специализацией. Я на вас более давить не буду.
Мне стало не по себе от его официоза.
- Я больше вас не задерживаю, – сказал он и взял в руку какую-то выписку, а потом и вовсе указал взглядом на дверь.
- А как же разбор вчерашней ситуации. Пациента-то я спасла, но вы сказали, что я действовала не совсем верно в той ситуации.
- У вас есть непосредственный начальник станции скорой помощи, он сможет вам объяснить, что пошло не так.
- Хорошо, – только и смогла сказать я, продолжая стоять как приклеенная к полу.
- Вы можете идти. Я вас больше не задерживаю, – сказал он и вновь склонился над бумагами.
- Лер, – меня потрясли за плечо, но я упрямо скинула руку. – Лерка… На пару опоздаешь. Вставай. – Я проворчала в ответ, но внутреннее сопротивление преодолела и все-таки поднялась с постели.
На первую пару я шла как на эшафот, учитывая, что последние годы я летела на пару к Шевцову как на праздник.
У кабинета еще толпился народ, но Роман Юрьевич предусмотрительно оставил дверь открытой.
- А чего за столпотворение? – спросила я у старосты.
- Шевцов заставил всех вспоминать первый курс. Заставил всех вспоминать латынь, – вздохнул долговязый Вадик. – Запускает тех, кто вспомнит хоть одно словосочетание, связанное с медициной.
- Ого. Серьезно, – сказала я. – Дай я попробую. – Я протиснулась вперед и кашлянула привлекая внимание сидевшего за столом Шевцова. Мне он ничего не сказал, лишь кивнул, чтобы я начинала.
- Diagnosis bona – curatio bona (хороший диагноз – хорошее лечение), – отрапортовала я, занося ногу, чтобы переступить порог.
- Это уже было, Валерия. Мое условие – никаких повторений, – отрезал он и вновь уткнулся в бумаги, а у меня засосало под ложечкой.
- Hic locus est, ubi mors gaudet succurrere vitae (здесь место, где смерть помогает жизни), – повторила я попытку. Он на некоторое время задумался.
- Такого не было. Проходите.
Я вошла в кабинет, проходя мимо учительского стола. Села за первую парту и посмотрела на личного тирана. Который, собственно, на меня не обращал никакого внимания.
- Господа студенты, напоминаю, что те, кто не справится с заданием до начала пары, рискуют остаться за дверью, – сообщил он, не отрываясь от бумаг.
Студенты за дверью зашушукались. Все знали, что неявку на пару к Шевцову смело можно рассматривать, как недопуск к экзамену.
Посыпались различные варианты, начиная от Homo sapiens (человек разумный), заканчивая Hygiena – amica valetudinis (гигиена - подруга здоровья), но в итоге вся наша группа оказалась в аудитории, прикрыв за собой дверь.
- Ну что же, господа студенты. Ignorantia non est argumentum (незнание не довод). В целом ваши познания оставляют желать лучшего, а ведь латынь – основа основ. Будем повторять? – спросил он у аудитории. В ответ раздался недовольный гул. – Шестой курс, а знаний по основам у вас не хватает. – Студенты замолчали. – Абросимов, Барсуков, Серин и Рогова, – перечислил он фамилии, – с вас по еще одному афоризму на латыни, а то ваши Homo sapiens, Dosis maxima (наибольшая доза), De facto (фактически), Anamnesis vitae (сведения о жизни), Alter ego (второе я) и кто сказал Alma mater (мать-кормилица)? – задал он вопрос. С задних рядов нерешительно поднялась рука старосты. – Курам на смех. Пока мы ждем ваших предложений, мы с остальной группой вернемся к прошлой теме занятий – Полевая хирургия. Что это такое и с чем ее едят. – Записал он на доске и начался опрос. Как ни странно, но меня он не спрашивал в принципе. Когда прогон был закончен, он вновь обратился к нашим «отличившимся».
