Поразительна беззаботность землян. Страшной ценой они платят покоренным планетам - жизнью и здоровьем. И занимаются освоением новых планет обычно самые сильные, самые умные, самые хорошо обученные. А потом туда привозят лентяев и преступников. Похоже, что на Конвикте время освоения уже прошло.
Ну и что мне за дело до них?! Чем слабее соперник, тем проще с ним бороться. Правда, вот чем сильнее, тем интереснее...
Итак, война продолжалась. Пора в путь. Отступление - это тоже способ вести войну.
Ларри и Мичи не в состоянии были идти сами, пришлось их нести. Я верил в себя и жара, так достававшая меня раньше, теперь ни как не отдавалась на моем организме. Я просто испытывал блаженство, напрягая мышцы. Приготовившись долго нести девчонок, я был несколько разочарован, когда сначала ноги вынесли меня на довольно хорошо утоптанную тропу, а потом и на усыпанный обтесанными водой валунами берег реки.
Как зачарованный, я стоял на берегу этого большого горного ручья. Вода нежно-нежно зеленого цвета, подсвеченная одуревшим от натуги испарить это живое противоречие, светилом весело смеясь, прыгала с камня на камень. Создавая мириады брызг, легко ворочая камни, река создавала такое количество хаоса, какое я не видел даже на покрытых каменными обломками склонах гор Панцерс.
Пришло время вспомнить о справедливости. Ларри и Мичи тоже имели право увидеть это чудо.
- Проснитесь, - сказал я мысленно девчонкам.
Они сразу открыли глаза, но в глазах у них еще не было чего-то, что делает человека человеком. Они открыли глаза, полные пустоты. Пришлось положить их на камни, куда долетали ледяные брызги необычайно холодной для этого времени суток воды.
Превращение живых манекенов в людей было стремительным и сопровождалось бешеным смехом, фырканьем и невнятными возгласами. Долго девчонки в облаке брызг не продержались, уже через минуту они выскочили оттуда мокрые, как сама река, и с сияющими, как озверевшее солнце, лицами. Потом, правда, они немного смутились, вспомнив, что полностью обнажены, но после торопливого облачения в одежды хорошее настроение к ним быстро вернулось.
- Рэндолл, как здесь здорово!- воскликнула Ларри, оглянувшись. - Смотри какой здесь лес.
К своему стыду до возгласа маленькой девочки я на лес и внимания не обращал. А стоило. Лес действительно был замечательный. Деревья, никогда днем не страдающие от жары, были покрыты светло-зеленым мхом, свисающим с веток, как борода дряхлого нечистоплотного. Лесным великанам наверняка больше нравилось вот так стоять, плотно сомкнув ряды, у животворной реки, чем биться с соперниками за каждую каплю влаги вдали от нее. Их жизненный уровень был выше, чем в остальном лесу и они не желали уступать свое место ничему другому. Могучие корни, как насосы, качали воду. Могучие стволы передавали ее вверх к листьям и плодам. Плоды падали, гнили и, смешиваясь с водой, нужные дереву вещества снова и снова поднимались к листьям и плодам. Вот он - символ земной империи! Корни - это завоеванные планеты, которые работают на сердце империи. Ствол - это рудовозы и космические рефрижераторы. Листья- это бездельники, которые имеют самый высокий жизненный уровень и делают вид, что правят империей. А плоды - это те подарки, которые правительство заботливо посылает на свои планеты - колонии, ну, например, те же каторжане...Ох как они здорово гниют здесь на Конвикте. Зато регулярно отсылают к сердцу желанный свитит.
Ну да ладно, с Землей я еще надеялся встретиться, а пока мне на глаза попалась та самая тропа, что выходила к реке. Теперь она тянула свою многострадальную спину вниз по реке и терялась за солидной величины валунами. А над мрачными громадами валунов вилась тоненькая струйка дыма.
Мичи и Ларри уже тоже заметили этот сигнал опасности.
- Что будем делать ? - спросила Мичи.
- Тихо, - приказал я девчонкам. - Я пойду вперед. У валунов вы остановитесь.
Девчонки жестами показали свое согласие, я вытащил из-за пояса плазменные пистолеты и, стараясь тихо ступать по шатким камням, пошел к дыму.
Пошел и вскоре убедился в относительной безопасности источника беспокойства. На широкой песчаной излучине реки стояло несколько надувных временных домиков, горел костер, у расчищенной площадки для какой-то летающей машины была навалена куча бочек и ящиков. У костра копошился только один человек. Оружия нигде не было видно.
Я подождал еще несколько минут, послушал импульсы разума на сотню шагов вокруг. Во временных домиках людей или горков не было. Не произнеся ни звука, я позвал сидящих за валуном девушек. Потом спрятал пистолеты и вышел из укрытия.
Вот он удивился. Но виду не подал. Долго смотрел, щуря свои серые глаза, на нас против солнца, потом широко улыбнулся и сказал:
- Привет.
Ларри быстро освоилась и ответила :
- Привет. Я Ларри Рэндолл, это мой отец Инки Рендолл и двоюродная сестра Мичи Катетт. Мы идем в Хоккай-до.
- Странная у вас, однако, дорога. В это-то время суток... Меня зовут Ганс Кукушкинд.
- Помалкивай ! - подумала Ларри, явно обращаясь ко мне.
Я и не собирался вмешиваться - был поглощен чтением мыслей Кукушкинда. Ганс уже рассказал мне, что их здесь семь человек: трое геодезистов, трое геологов и водитель летающей машины. Потом он стал лихорадочно придумывать причину их здесь пребывания. А Ларри продолжала выдумывать. Ее фантазия, казалось, не знала предела:
- Мы живем, вообще-то, в Ореховой долине, но дядя Ацтек приехал за нами из города, и мы гостили у него...
Мысли Ганса лучше просачивались сквозь кости черепа чем слова сквозь плотно сжатые зубы. А думал он о поразительнейших вещах. Ну, например, об огромном месторождении свитита под скалами хребта лейтенанта Ринсса, об загадке развалин поселка Ла Легран, о неправдоподобности рассказа этой маленькой лгуньи. Ну насчет последнего я быстро его успокоил, а то он уже начал вспоминать, где поставил свой "винчестер". Покопавшись в его памяти, удалось выяснить, что "винчестер" - это огнестрельное не нарезное крупнокалиберное оружие. Ганс Кукушкинд окончательно успокоился, что Ларри немедленно приписала к своим ораторским способностям.
