Вот и состоялось первое знакомство с нашими славными предками, приоритет которых в открытии шестого континента Земли мы, их прямые потомки и последователи, должны были ещё раз доказать.

Хотя доказывать пришлось не только приоритет Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева в обретении южного материка, а во многих случаях – уточнять местоположение и описание многочисленных островов, открытых и впервые нанесённых на морские карты в разные времена ими и их зарубежными коллегами на пути к загадочной «терра аустралис инкогнита».

Итак, долгая эпопея открытия шестого материка начинается в 1567 году. В ноябре этого года к неведомым берегам отправилась первая экспедиция испанца Альваро Менданьи де Нейры. Загадочный материк также пытались найти португалец на испанской службе Педро Фернандес де Кирос, голландцы Виллем Янсуон, Абель Тасман, Якоб Роггевен, французы Лозье де Буве, Луи де Бугенвиль, Ив Жозеф де Кергелен, англичане Самюэль Уолисс, Филипп Картерет.

Курсы «Адмирала Владимирского» и «Фаддея Беллинсгаузена» пролягут в тех же широтах, где мы ещё не раз встретимся с именами этих мореплавателей на штурманских картах, в названиях островов, заливов, мысов, узнаем их удивительные истории, которые нисколько не похожи одна на другую.

А сейчас попытаемся понять, какая же сила заставляла этих отчаянных первопроходцев бросать свои примитивные парусники в зубы морского дьявола, а их покровителей – вкладывать средства порой в самые авантюрные плавания. Только ли манящая неизвестность, призрачный туман, веками скрывающий тайну далёких континентов?

Многих за горизонт манил золотой ореол. Как верили в ту пору, на любой ещё не открытой земле должно быть золото, много золота, а также сильные, выносливые рабы для каторжных работ и в огромных поместьях плантаторов Нового Света, и в серебряных рудниках Южной Америки. К тому же в те времена полагали, что эта южная земля имеет благодатный климат и сказочно плодородную почву, что в её недрах хранятся несметные богатства, неисчерпаемые алмазные россыпи.

Однако уже в XVIII веке в историю кругосветных мореплаваний вслед за именами конкистадоров, пиратов и купцов начинают входить имена людей совсем других интересов, общей культуры и познаний. На борту экспедиционных парусников появляются астрономы, натуралисты, а на капитанский мостик поднимается человек, которого живо интересуют наука, природа и люди неведомых стран.

Накануне плавания командирам «Востока» и «Мирного» были вручены Инструкции Государственного Адмиралтейского департамента, Государственной Адмиралтейств-коллегии и Морского министерства с изложением плана и задач экспедиции к Южному полюсу. В них предписывалось производить астрономические, гидрометеорологические, гидрологические, магнитные и другие наблюдения, собирать минералогические, зоологические, ботанические и прочие научные сведения, составлять карты и обстоятельные описания посещаемых мест, а также определять координаты и делать гидрофизические описания не только вновь открытых земель, но и тех, которые были обретены раньше. Беллинсгаузен и Лазарев должны были вести наблюдения за морскими течениями, приливами и отливами, за состоянием атмосферы, направлением и силой ветров, определять температуру и солёность воды на разных глубинах, изучать смерчи, полярные сияния, льдообразование.

В Инструкции Государственного Адмиралтейского департамента находим такое указание: «…Не оставляйте без замечания ничего, что случится вам увидеть где-нибудь нового, полезного или любопытного, не только относящегося к морскому искусству, но и вообще служащего к распространению познаний человеческих, во всех частях. Вы пройдете обширные моря, множество островов, различные земли; разнообразность природы в различных местах натурально обратит на себя любопытство ваше. Старайтесь записывать все, дабы сообщить сие будущим читателям путешествия вашего» 1 .

Во всех выданных мореплавателям инструкциях даже намёка нет на какие-нибудь колонизаторские цели или захватнические задачи. Наоборот, предписывалось ничего не брать у диких народов силой, а только «посредством мены… Дабы побудить диких к дружелюбному с нами обхождению»2. Для этих целей на оба шлюпа было загружено большое количество красного и синего сукна, одеял, одежды, крепкого листового табаку, топоров и ножей разной величины, пил, клещей, ножниц, а также – бисер, серёжки, зеркальца, бахрома, пуговицы, колокольчики, бубны… Инструкция требовала от командиров и экипажей военных кораблей: «Во всех землях, к коим будете приставать и в которых будут находиться жители, поступать с ними с величайшей приязнью и человеколюбием, избегая сколько можно всех случаев к нанесению обид или неудовольствий, а напротив того стараясь всемерно привлечь их ласкою и не доходить никогда до строгих мер»3.

…Над серой стеной Петровского форта поднялся белый дымок, за ним второй, третий. Через некоторое время на шлюпах, идущих по большому рейду в полный бакштаг – при попутном ветре справа в корму и всех поднятых парусах, – услышали звук пушечных выстрелов. Это Петропавловская батарея Кронштадта салютовала кораблям «Восток» и «Мирный», отправляющимся на поиски неведомой южной земли. С кораблей ответили залпами своих орудий. Матросы пять раз дружно прокричали «ура».

Мрачные кронштадтские форты отступали всё дальше и дальше. Всё меньше становились силуэты военных парусников, стоящих на рейде старинной русской морской крепости. Так 4 июля 1819 года начиналась русская страница в истории поисков загадочной «терра аустралис инкогнита».

Отдан последний швартов – последняя зримая нить, связывающая «Адмирал Владимирский» с родным севастопольским причалом. В такие минуты кажется, будто не корабль покидает причальную стенку, а она сама вместе с твоими близкими и друзьями отодвигается всё дальше и дальше, предназначая кораблю долгие месяцы одиночества в безбрежном океане.

Сердце пощипывает жалость к тем, кто без тебя остаётся на берегу и в ожидании нескорой встречи тоже испытывает тоску. Машу рукой в ответ жене Наташе, дочкам Лене и Марине, машу и чувствую, что не сказал им на прощание чего-то такого, что сделало бы нас ближе на время разлуки. А тут ещё гремит флотский оркестр и марш «Прощание славянки», которым всегда провожают военных моряков в дальние походы, поджимает к горлу спазм…

Мысли и ощущения знакомые, не раз уже пережитые. Но сегодня, в обычный день 2 декабря 1982 года, всё видится совсем иным. Одно дело, когда ты уходишь в моря на плановую боевую службу, где тебе всё знакомо, понятно и привычно. И совсем другое – когда ты идёшь в поход, который должен доказать всему миру, что да, действительно, именно русские мореплаватели первыми нашли на Земле её шестой континент, что именно за русскими был и остаётся на веки вечные приоритет в открытии южнополярного материка…

«Адмирал Владимирский» медленно огибает мыс Павловский, оставляя слева по борту главные символы Севастополя: Графскую пристань и Памятник затопленным кораблям, – выходит за боновое заграждение Севастопольской бухты. Декабрьский норд-ост больно хлещет по лицу, но мы ещё долго не уходим с верхней палубы. За кормой родной и любимый город, чей силуэт с моря особо рельефно очерчен ажурными мачтами боевых кораблей, заводскими трубами Севморзавода, шпилем Матросского клуба, ротондой Панорамы, золотым крестом усыпальницы знаменитых русских адмиралов, о котором писатель Николай Черкашин поразительно глубоко сказал, что он впечатан в севастопольское небо, как солдатский «Георгий» за отвагу.

Холод начинаю чувствовать только сейчас. Надо спускаться в каюту. Как-то там расположился мой сосед кинооператор, которого привезли на «Владимирский» с многочисленными коробками и ящиками с аппаратурой буквально накануне отплытия. Осторожно, чтобы не задеть какой-нибудь из сваленных в каюту предметов, открываю дверь. Хозяин технических средств сбора и накопления визуальной информации с крайне озабоченным видом восседает на самом большом и потому загадочном ящике, копаясь в редкой по тем временам кинокамере «Красногорск». Понимая, что настало время знакомиться, он шагнул навстречу, протянул руку и по-военному чётко представился: