Лихач

Осторожно, осторожно,

Не крути баранку так:

Так в кювет попасть возможно

Или в рай заехать можно,

Если вдруг взорвется бак.

«Жигули» иль «Запорожец»,

Или «Волга» иль «Москвич»,

Холостяк иль многоженец,

Из Ухты или из Бронниц, —

Для ГАИ ты просто бич.

Ты лихач, лихой мальчишка,

Друг аварий и «чп»,

Скорость — вот твоя страстишка, —

Анатолий ты иль Мишка,

По шоссе иль по тропе.

Семафор мигает красным,

А тебе-то наплевать,

И последствиям ужасным

Днем, безоблачно прекрасным,

Обязательно бывать.

Или сам кого задавишь,

Иль тебя в гармонь сомнут,

Малых деточек оставишь,

Жизнь вдове своей отравишь,

А тебя в печи сожгут.

Осторожно, осторожно,

Не крути баранку так:

Так в кювет попасть возможно

Или в рай заехать можно,

Если вдруг взорвется бак.

Лучший нумер

Просто жил и просто умер —

за могилой длинный нумер

закрепил могил директор,

в прошлом вузовский проректор.

И вдова, слегка всплакнувши

об ушедшем рано муже,

очень скоро позабыла,

что вообще его любила.

И сменив платок на шляпку,

детям новенького папку

привела. И дети рады,

что в карманах шоколады

папа новенький им носит

и за двойки не гундосит.

Все довольны, все прекрасно,

и соседям даже ясно,

что откинул лучший нумер

их сосед, что взял и умер.

Людоед

За горами, за лесами,

Там, где мы не знаем сами,

Жил какой-то людоед,

То ли баба, то ли дед.

То ли был он бородатый,

То ли лысый, то ль усатый,

То ли двоечников ел,

То ли всех уже поел.

То ли не было, то ль было,

То ли сплыло, то ль не сплыло:

Мимо троечник бежал

И отчаянно визжал.

Он бежал от людоеда,

То ли бабы, то ли деда.

Убежал, хоть и устал,

И четверочником стал.

Мальчик

Надоели пиво-раки,

Разговоры подшофе,

Поцелуи, слезы, драки,

Конвоиры в галифе.

Да и ты мне надоела,

Что кривить: «Поди ты вон!»

Всю судьбу мою проела,

До сих пор в ушах трезвон.

Кто я, что я, почему я?

Все забыл в тумане лет.

В звонком крике поцелуя —

Мальчик, юноша, поэт.

Межцарствие

И не зима, и не весна —

межцарствие природы.

Вдали белеется спина

и легкий шаг кого-то.

И ветер в небе, свеж и юн,

у тучи рвет волосья,

и я тарелки в доме бью,

на счастье, не со злости.

А за окном товарняки:

«цок-цок», как будто кони.

Сугробов ходят желваки,

и кто-то в дверь мне звонит.

Здесь протереть, а там убрать —

порядок. Можно открывать.

Может быть

Не плачь, моя хорошая,

и слез не проливай —

пусть жизнь и нехорошая,

ты не переживай.

В муку все перемелется,

беда и не беда,

сто раз все перемелется,

и нет сойдет на да.

И тот родной и искренний,

который обманул,

поймет, что шанс единственный,

как масть, не дотянул.

С другим любимым встретишься,

а может быть, и нет,