Матвей огляделся и довольно кивнул:

– Хорошо, они будут спать до конца игр. Больше никто не пострадает.

– Ты скажешь, кто это устроил? – спросил Лев.

Брат кивнул ему на проём в стене:

– Пошли здесь. Расскажу по дороге.

Долин не двинулся с места.

– Ты помнишь… ту ночь? – сглотнул он.

Матвей тяжело вздохнул:

– Когда я погиб? Конечно.

Лев ощутил горячую дрожь. Каждое мгновение своей жизни он хотел взглянуть брату в глаза и сказать: прости. И мучился зная, что никогда не сможет этого сделать. Но вот Матвей стоит перед ним живой, и это тот единственный шанс.

– Я тебя не бросил, – прошептал Лев. – Думал, что успею вернуться. Надо было чем-то убрать ту балку…

– Я знаю, – кивнул Матвей.

В его блестящих карих глазах не было обиды.

– Но я не успел, прости… – голос Долина пропал в пересохшем горле.

– Лев, я знаю, – Матвей улыбался.

– Прости меня, – хрипло договорил Долин.

Матвей засмеялся:

– Ты не отстанешь, да?

Он вдруг шагнул к брату и обнял, сильно прижав к себе. А Лев замер, ощутив, как множество тонких нитей лопнули в голове. Отчаяние, вина, одиночество, боль. Целая сеть, опутавшая сознание и волю на столько лет, вдруг разорвалась в клочья. Долин глубоко вздохнул. Казалось, сделал это впервые за долгое время. Будто выдернул трубку аппарата искусственного дыхания и попробовал снова дышать сам. И получилось!

Матвей отпустил его:

– Ну всё? Порядок?

Лев утвердительно кивнул. Младший брат смотрел на него ещё мгновение, убеждаясь, что всё действительно хорошо, потом шагнул к проёму, встал на краю и усмехнулся:

– Смотри.

И оттолкнулся в пустое пространство. Лев с улыбкой проследил за тем, как Матвей легко слетел по вихрям горячего ветра на землю и прыгнул следом за ним. Приземлился тяжелее брата, но удара не почувствовал. Лишь окончательно слетели бинты.

Долин с интересом осмотрел себя. Он стоял на земле босиком. Штанины брюк на нём сгорели по колени, и слой золотой брони, покрывшей обожжённую кожу на ногах, ничего не скрывало. Она была гибкой настолько, что даже не мешала шевелить пальцами.

– Да хорош любоваться, – засмеялся Матвей.

Лев сжал золотые кулаки. Очень хотел их попробовать, не мог устоять. Так что присел на корточки и ударил в асфальт. Вибрация от удара приятно прошла по всей руке до плеча, а дорожное покрытие треснуло, как и земля под ним.

Долин засмеялся, меряя взглядом глубину трещины, но всё же испытал тревогу:

– Если Аралим дал мне такую силу, то какая должна быть у моего противника?

Матвей улыбнулся, но при этом только черты лица показали улыбку, а глаза наполнил влажный блеск.

– Скоро узнаешь, Лев, – ответил он. – Пойдём. Я должен привести тебя к месту боя.

– И будешь там со мной? – спросил Долин, поднимаясь с корточек.

– Конечно, – Матвей смотрел на него, не отрываясь. – Я буду там с тобой.

Парни побежали по проезжей части улицы, заставленной машинами. Люди спали за рулём, и у каждого столба догорали автомобили. Сегодня аварии не могли закончиться без пожара. Со всех зданий покрикивали крылатые создания, провожая братьев хищными взглядами.

– Так почему это происходит? – Лев по-прежнему хотел понять во что попал.

Говорить во время бега можно было свободно, он едва чувствовал напряжение.

– Во что играют высшие силы, по-твоему? – спросил в ответ Матвей. – Люди играют в войны, а во что играют бог и дьявол? Оглядись.

– В апокалипсис, – уверенно произнёс Долин.

– Да, – невозмутимо кивнул его брат. – В макро и микро масштабах. Библейские сказания очень зрелищны, не замечал? Люди, превращённые в солевые столбы, пророк Иона, запертый в животе кита на три дня, всемирный потоп. Просто убить толпу обнаглевшего народа не так уж интересно. А вот превратить воду в кровь, наслать неутихающий гром и молнию, или установить непроходящую тьму. Если бы не бесчисленное количество смертей, можно было бы назвать это высокобюджетными постановками. Режиссёр всегда кто-то из ангелов, исполнители демоны, меняется лишь автор сценария, которым может быть кто угодно, и герои.

– Значит, это вселенский конкурс на лучшее развлечение для высших сил, – Лев даже засмеялся.

Радость шла от сердца, потому что участие в этом смертельном представлении давало ему шанс всё исправить. А это именно то, чего он хотел всю жизнь, о чём молил и молился, но никогда не верил, что кто-то там наверху смилуется над ним.

– И как выбор упал на меня? – спросил он брата.

– А чем плох сценарий? – Матвей опять ответил вопросом. – Повергнуть город в пучину огня, наплодить тварей, обожающих пламя, и бросить против них героя с пирофобией и чувством вины за смерть брата. И подозреваю, что это не всё.

– Не всё? – удивился Долин.

– Твой противник.

– А он как связан?

– Он поставил триста тысяч жизней, чтобы сыграть с тобой. Думаю, не просто так.

Матвей остановился и Лев, соответственно, тоже. Впереди дорога выходила на мост, и справа от него светились металлические конструкции купола нового стадиона, окружённого строительными кранами. Небо над этим местом было особенным. Красные вспышки озаряли тяжёлый облачный покров, будто подавая сигнал кому-то во вселенную. Вместо воды в речном канале вдоль подножия сооружения текла раскалённая лава, источая прозрачный жар и языки пламени. Но более всего поражало то, что высоко в воздухе над игровым полем застыл огромный стеклянный диск, своим диаметром покрывающий весь стадион, и толщиной, наверное, несколько метров. Похоже, это была площадка финального состязания. И прямо с моста над рекой лавы на неё вела стеклянная лестница.

– Я не боюсь огня, – произнёс Лев, спокойно оглядывая реку лавы. – Но каждый раз, видя пламя, я видел, как ты погибаешь в нём.

– Больше такого не будет, – улыбнулся Матвей.

– Не будет, – кивнул Долин. – Аралим сказал, что можно выбрать жизнь за победу. Если смогу победить, я выберу твою.

– Нет, – Матвей вздрогнул, – выберешь маму или отца.

– Нет, твою, – уверенно повторил Лев и взглянул на брата.

Тот смотрел на него ещё мгновение и глаза почему-то блестели всё больше.

– Не трать своё право на меня, – наконец тихо произнёс Матвей. – Я этого не достоин.

Что-то в выражении лица Матвея на секунду смутило Льва. Но сейчас он не мог обращать внимания на свои сомнения, ведь у него есть шанс вернуть брата к жизни. Остальное не важно.

– Я не передумаю, – сказал Лев. – Идём.

Пустое пространство под ногами сбивало с толку. Матвей шёл впереди легко, а Долину потребовалась минута, чтобы привыкнуть ставить стопу, как ему казалось, на воздух. Внизу остались стены сооружения, и вот они шли по прозрачной поверхности уже над игровым полем, заставленным строительной техникой и бетонными блоками с торчащим вверх частоколом арматур.

Неплотный чёрный дым клубился под стеклянным диском площадки, а над ней играло вспышками небо, но никого не было. Никто не ждал своего противника. В пустоте собралась из воздуха фигура человека, и через мгновение Аралим ступил на прозрачную поверхность. Вместо чёрной одежды тело высокого ангела оковали белые доспехи.

– Он не готов, – строго произнёс распорядитель игр, оглядев парней, и Лев с удивлением понял, что эти слова адресованы Матвею.

– Ты не сказал ему, – добавил ангел.

– Подожди, Аралим, – голос младшего брата внезапно стал хриплым. – Подожди ещё мгновение.

– О чём вы? – Лев взглянул на Матвея.

– Сейчас, – сглотнул тот, – дай запомнить этот момент. Пока ты ещё не ненавидишь меня.

Небо над ареной внезапно дрогнуло. Свет озарил облака изнутри и двинул их навстречу друг другу, и со всех сторон потекла тьма. Будто две неведомые силы вошли в атмосферу планеты и столкнулись над облачным покровом.

– Вот и они, – Матвей взглянул вверх. – Наши главные зрители.

– Матвей! – зарычал Долин.

– Я тебе не врал, – с болью в голосе произнёс тот. – Лишь не сказал с кем надо биться.