Радости всего местечка не было предела: рождение девочки обговаривалось в каждой еврейской семье, и на семейном совете решалось, какой подарок сделать маленькой Сарочке. Девочке дали имя Сара, очень значимое имя для всего еврейского народа: если кто не знает, Сара была женой Авраама и родила ему Ицхака в возрасте, слава Богу, девяноста лет! Да к тому же имя Сара означало «княгиня своего народа» и как нельзя больше подходило новорожденной.

Пока всё еврейское население местечка праздновало день рождения Сарочки, в другой семье, нееврейской по происхождению, родился мальчик, шестой по счёту. Родители назвали мальчика Павлом.

Эти два события произошли на заре становления советской власти, которая сразу же взялась за уничтожение всех религий. Мальчика Павлика родители так и не успели крестить: двери маленькой церквушки закрылись на большой амбарный замок, а священник был сослан в Сибирь. Официально закрылась и еврейская школа меламеда Моисея Гринштейна. Теперь Моисей и его жена Броха молились тайно, чтобы никто, не дай Бог, не видел и не доложил о преступлении в органы советской власти. Но более всего Моисей страдал о том, что не мог больше обучать местечковых мальчишек Книге Книг, Торе. До городка дошли страшные слухи, что тех меламедов, которые продолжали своё «чёрное» дело даже не ссылали – просто расстреливали без суда и следствия. Так Моисей остался без средств к существованию. А семью нужно было кормить, поэтому ему ничего не оставалось делать, как идти за помощью к соседям. Соседи, уважавшие учителя, собрали деньги и купили ему лошадь. Старая кобыла была совсем ещё ничего: не бегала, конечно, но хотя бы ходила. К ней прицепили повозку, и так меламед Моисей получил новую специальность: он стал-таки извозчиком. Кто бы мог подумать, люди добрые, что Моисей станет извозчиком? И теперь, когда Броха по-прежнему брала табуретку, садилась в ноги к уставшему мужу, он с ещё большей нежностью гладил её по белоснежной, выглаженной косынке и говорил:

– Ничего, Броха, Ничего… Не святые люди горшки обжигают. Потерпи, родная.

Вскоре в жизнь городка пришло ещё одно новомодное слово – «коллективизация», и Моисею ничего не оставалось делать, как вступить в колхоз. Мало того, что меламед Моисей стал колхозником, он ещё и получил приличную должность: его назначили сторожем крупорушки. Вы опять призадумались? Вы не знаете, что такое крупорушка? Признаться, когда я читала дневник Идла Айзмана, деда Изи, мне показалось, что этот грамотный человек ошибся и что такого слова нет. Оказалось, такое слово есть: так называлось маленькое предприятие по очистке и переработки зерна. Итак, Моисей стал сторожить это предприятие.

Пока шла коллективизация, жизнь бывшего учителя еврейской школы проходила точно так же, как и у всех жителей городка: жил, работал, тайно учил детей и по-прежнему любил свою семью. Сара подросла и превратилась в настоящую красавицу: все люди заглядывались на неё, восклицая: «Боже мой, таки Моисею и Брохе Бог послал такую красавицу! А шейне мэйделе! Повезло этим двоиим!» Женихов у Сарочки было хоть отбавляй! Ах, какие парни бегали за ней, но Сарочке до поры до времени не нравился никто.

– Чем тебе не нравится Мотл, дурочка?

– Папа, ты разве не видишь, что у Мотла не всё в порядке с головой?

– Ну и как ты это поняла, умница моя?

– У него носки разного цвета. Один чёрный, другой серый.

– А… Это важный аргумент в семейной жизни. А чем плох Шмулик?

– Папа, он такой странный!

– А в чём его странность, Сара? – вмешивалась в разговор Броха.

– Мамочка, ты бы хотела, чтобы папа мычал когда ты садишься на «тУбАреточку» и он гладит тебя по голове? Хотела бы?

– А что, Шмулик мычит?

– Мычит, мамочка. Я его спрашиваю: «Шмуль, который сейчас час?» А он смотрит на меня и мычит.

– Не может быть!

– Может, – вступается за дочку отец. – Он всегда мычал, когда стеснялся. Он мычит от стеснения, девочка моя. Но мне кажется, что он влюблён в тебя!

– А я его не люблю и никогда не полюблю. А если вы заставите меня выйти за него замуж, вообще пойду и утоплюсь. Или повешусь.

– Что она говорит, Брохл? Разве ты не знаешь, что это самый страшный грех для еврея, Сара?

– Самый страшный грех, папа, идти замуж любви, – отвечала родителям Сара и выбегала из дома.

– Ты видишь? – спрашивала Броха мужа.

– Да уж… – многозначительно отвечал Моисей.

– Хотя я и сама бы замуж за Шмулика не пошла. Да и за Мотю тоже… Я видела эти носки…

Однажды, когда Моисей возвращался с работы домой, а дело было утром, причём рано, он увидел свою единственную дочь Сару. Причём Сара была не одна. Сара шла за руку с Павлом, шестым ребёнком в семье, и не сводила с него влюблённых глаз. Моисей подошёл к паре, взял Сару за руку и молча повёл домой.

Что было дома, не осталось тайной ни для кого, так как оттуда попеременно слышались крики то Брохи, то Сары.

– Господи! – вопила Броха. – Пусть он будет хромой, слепой, с разными носками и пусть он мычит. Пусть он только будет еврей, Сарочка! Вэйзмир, за что нам это? Чем мы прогневили тебя, Господи! Когда мы успели так нагрешить, что ты нас так наказываешь?

– Мамочка, разве любовь – это грех?

– Грех, девочка, это когда любишь не того, кого надо! Как же ты будешь жить без хупы?

– Тс… – вмешивался муж. – Какая Хупа, Броха! Забудь про Хупу. Или ты хочешь, чтобы нас погрузили с твоими коржиками и отправили в места отдалённые?

– Молчу, Моисей, молчу…

– А раз нельзя Хупу, то разве обязательно, чтобы он был евреем? – умоляюще смотрела дочь на родителей глазами, полными слёз.

Практически то же самое происходило в семье Павла. Отец просто брал тяжёлый кожаный ремень и стегал парня, приговаривая:

– Я те покажу, жидовку! Что, нормальных девок в городе нет?

– Я люблю её, папа!

– Тю, любит он её! Чем это еврейки лучше наших, а?

– Да ничем! – рукой прикрывался от ударов ремня парень. – Я не знаю чем, я просто люблю её!

– Я те покажу любовь! Ишь, нашёлся, жених еврейкин!

Так продолжалось некоторое время. На Сару не действовали ни уговоры, ни запреты, ни запирание дверей. Сара полюбила впервые в жизни, и все доводы родителей казались ей мелкими и ненужными.

Как-то утром, вернувшись с работы, Моисей понял, что в доме что-то не так. Броха только встала и сидела на кровати в ночной рубашке.

– Где дочь? – строго спросил Моисей.

– Не кричи, разбудишь. Спит твоя дочь.

– Не спит. Её в комнате нет. И шкаф пуст.

Броха вскрикнула и побежала в комнату Сары. Всё было так, как сказал Моисей.

– Не доглядела, Готэню! – тихо, одними губами прошептала Броха и упала в глубокий обморок.

Всё местечко переживало побег Сары и Павла, однако Гринштейны стойко переносили своё горе. Потом тихо собрали свои пожитки и уехали на Херсонщину, к дальним родственникам, подальше от сочувствующих глаз и осуждения людей городка.

Тем временем сбежавшие Павел с Сарой сели на поезд и поехали в Харьков. Почему в Харьков – понятия не имею, но видимо двум влюблённым было всё равно куда ехать. Молодые люди подошли к кассе и взяли билет на первый попавшийся по расписанию поезд. Они сидели в набитом людьми вагоне, прижавшись друг к другу, и чувствовали себя абсолютно взрослыми и невероятно счастливыми. По приезде они зарегистрировали свои отношения в отделении ЗАГСа, став законными мужем и женой, поступили учиться и получили маленькую комнату в общежитии.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.