Тьфу-тьфу-тьфу!

Совсем стемнело. Не было видно ни туч, ни звёзд. Путь в кромешной темноте казался нескончаемым. Вокруг не было других ориентиров, кроме сугробов по бокам дороги высотой в половину человеческого роста. Километров через пять Валентина Алексеевна притомилась, её знобило. Снег толщами косо мчался с однообразной тёмной небесной свободы и устраивал дикую пляску. В поднимающемся водовороте ветер не давал идти, горстями швырял в лицо колючие льдинки так, что перехватывало дыхание. В снежной круговерти слышались только шипящий свист и подвывание, напоминающее волчье.

Старая волчица тяжело бежала по полю вдоль дороги. Час назад она удачно поохотилась, тяжёлый живот с набухшими сосками волочился по снегу. Проследила взглядом за тёмной фигурой, бредущей по дороге, вспомнила своих волчат, заторопилась к норе.

Начался буран. На земле и в небе выло и ревело. Холодный стальной ветер дул всё неистовее, обжигая лицо и дыхание. Кожа рук и ног давно уже стала нечувствительной, модные ботики почти не грели. Ресницы и волосы заиндевели. Усталость от этого бесконечного преодоления была такой, что Валентина Алексеевна уже перестала обращать внимание на холод. Силы оставляли её. Поскользнулась на ледяной колее, спрятанной под снегом, и упала. Вот оно, блаженное состояние покоя. Лень шевелиться, лень думать. Дремота клонила, она проваливалась в тёмную нирвану. Снились подвалы инквизиции. Испанский сапожок, изощрённый инструмент пытки, тисками сжимал левую ногу. В подземелье горел огонь, нестерпимый холод отступил. Спать, спать…

В горнице тихо, только мерно тикают ходики. Во дворе надрывается рыжий петух Генерал. Пора вставать. Сегодня нужно сеять озимую рожь. Стукнула в сенях дверь, послышались лёгкие шаги, звяканье подойника. Мать вошла в избу с молоком. Завязала в тряпицу обед на поле: картошку в мундире, соль, лук, огурцы с огорода, нарезанную черняшку. Хлеб пекут сами – большие ржаные ковриги килограмма на три лежат под полотенцем с петухами. Батя любил такой хлеб.

Память об отце будто тисками сжала сердце, перенесла в далёкий июльский день, когда он уезжал на фронт. Сильный, крепкий тятя сидит на коне, Сонька с Иркой цепляются за его сапоги, плачут, Мишка ревёт белугой на руках у матери.

– Ну вот что, девчата, отставить ето мокрое дело. Скоро побьём немца, и вернусь. А пока что вы мамке помощницы. Валя, ты старшая. Остаёшься за меня.

А в 1944‐м пришёл серый конверт: Филиппов Алексей Дмитриевич в июле 1943‐го пал смертью храбрых на Курской дуге. И всё. Теперь уж не успокоишь сама себя: вот вернётся отец, будет полегче. Не вернётся.

Валя косит, жнёт наравне со взрослыми, и боронуволокушу таскает, и тяжеленный плуг. Если уж совсем невмоготу, не плачет, только крепче стискивает в кулачки натруженные руки…

Лютый мороз сковал лицо. Снег пышно и жёстко, как серебряная парча нарядного гроба, по-хозяйски ложился на пуховый платок, на всё её скрючившееся тело.

…Раздаётся голос матери: «Ну, Валя, впрягайся. Знаю, что тяжко. Но тебе уже пятнадцать».

Валя тянет соху. Сошники крошат почву, ноет поясница. Увязая в холодной земле, упираясь изо всех сил, она идёт и идёт вперёд.

Но что это? Где-то плачут дети! Соня, Ира, Мишенька, белобрысая Галя, кудрявая Оля, Люда с тоненькими косичками, вихрастый Михеев, рыжая веснушчатая Люся, голубоглазый красавчик Коля, нежная тихоня Лена, серьёзный Петя в очках… Что случилось? Почему они плачут? Я старшая, я должна им помочь!..

Пробуждение было тяжёлым. Неимоверным усилием воли, разлепив смёрзшиеся ресницы, открыла глаза. Дорога лежала перед ней белая и стерильная, как марля. Господи, куда идти? Кажется, в эту сторону. С трудом поднялась, сжала одеревеневшие руки в кулаки и тяжело зашагала, увязая в снегу, еле волоча непослушные ноги. В голове стучало: «Главное – дойти! Доползти! Спасти!»

И вдруг ветер сменил направление и, продувая насквозь одежду, стал сильно подталкивать её вперёд. Из противника он неожиданно превратился в союзника. Внезапно что-то серое возникло из белой мглы. Подойдя ближе, поняла: это кирпичная стена, источающая ледяной холод. Опираясь на неё, дотащилась до двери и в тусклом свете лампочки прочитала: «Ворнянская музыкальная школа».

Посёлок спал, светил только фонарь у магазина. Она долго стучала в окно директора местной школыинтерната и, когда он распахнул дверь, упала ему на руки и захрипела:

– Скорей! Там дети! Срочно трактор, тёплый автобус, горячий чай в термосах, одеяла, валенки, врача!

– Э, милая моя, врача тебе самой нужно, ты, видать, щёки отморозила. Сколько ж ты прошла, девонька? Маша, тащи спирт скорее!

Всё закончилось благополучно. Помощь прибыла. Детей перевели в нагретый автобус, напоили горячим. А они, перебивая друг друга, всё рассказывали, как Адам Антонович развёл им костёр до самого неба, как все по очереди грели ноги, запихивая их в его громадные меховые рукавицы, как шофёр научил их петь прекрасную песню «Мурка», а когда он надолго ушёл в лес за очередной охапкой сучьев, огонь чуть не погас, но Михеев догадался проколоть запасное колесо и поджечь его… Валентина Алексеевна, не скрывая чувств, смеялась и плакала, обнимая своих родненьких перебинтованными руками.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.