К семи утра Светлана Николаевна Бойко – заведующая хирургическим отделением городской больницы города Тюмени – была на работе. Медперсонала катастрофически не хватало, приходилось работать без выходных. Но к такому графику она уже привыкла. Сложнее было привыкнуть к постоянному безденежью: зарплату не платили третий месяц.

– Светлана Николаевна, у нас две новости. Одна хорошая, вторая не очень. – Дежурный хирург влетел в ординаторскую, подбежал к факсу. Тонкие листы с мелким текстом медленно выползали из аппарата. Его сухое вытянутое лицо еще больше осунулось после бессонной ночи, под глазами темнели круги.

– Олег Борисович, да говори уже! – Светлана накинула халат, пристроила на шею стетоскоп.

– Сначала подпишите. – Он протянул распечатанные страницы.

– Это еще что?

– Ночной пациент оказался акционером Сибстраха. Это раз.

– Да ладно! – Светлана села на стул. – Это тот, которого вчера похитили? В новостях слышала…

– Да. Если бы вы не поставили капельницу, потеряли бы. А так-то живехонький. Но уж очень беспокойный. Только его привезли, потребовал переселить всех больных из его палаты. Я, конечно, сказал, что это невозможно. Тогда он сообщил, что он главный акционер и директор страховой компании и, если я отселю пациентов, фирма компенсирует расходы на лечение всех в отделении. И застрахует персонал.

– А ты? – Светлана быстро читала договор.

– А что я? Нам препараты нужны и перевязочные, сами знаете. Ну, думаю, а чего нет-то? Бесится с жиру. Пусть платит. Мы хоть людям поможем. Полежит пару недель один в палате.

– Договор на месяц и выплаты незамедлительно? – Она вопросительно посмотрела на дежурного. – Ну да. Я сам офигел.

Светлана взяла ручку и медленно подписала документ.

– Тут такое дело странное. Если верить результатам анализов – вчера он выпил смертельную дозу этилового спирта. Но печень у него здоровая. – Олег протянул папку с анализами, словно в доказательство своих слов.

– Ничего не понимаю. – Светлана быстро просмотрела результаты анализов, взглянула на обложку личного дела: «Алексей Леонидович Иванов, 40 лет, палата № 9».

– Да чего там понимать? Милицию надо вызывать – а он просит не звонить. Говорит, никто его не поил.

– Олег Борисович, давайте не будем играть в следователей. Наше дело его вылечить. – Светлана встала, собираясь уходить.

– А вторая новость плохая. – Олег забрал подписанный договор со стола.

Она остановилась в дверях, оглянулась.

– Ты сказал: одна плохая, а вторая хорошая.

– Ну, то, что вы его спасли, – хорошая новость. А плохая в том… – Он помялся и выпалил: – У его палаты головорезы с оружием. С трудом убедил их, что мне нужно пациенту капельницу поставить. И меня пускать не хотели. Пациенты из соседних палат боятся в туалет выйти. А кроме того, у нас сегодня проверка из Минздра…

Договорить он не успел. Светлана выскочила из ординаторской и побежала к девятой палате.

– Светлана Николаевна, стойте. Да подождите! – Олег догнал ее на лестнице, задыхаясь. – К нему вообще не пускают.

Светка остановилась, спустилась на две ступеньки, словно передумала идти в палату.

– Разберемся. – Голос прозвучал тихо, но решительно. – Идите домой, вам надо отдохнуть.

– Я вас тут одну не оставлю. И бумаги возьмите. Надо ему отдать.

Поднявшись на этаж, Светлана рассматривала двух лбов в спортивных костюмах, с золотыми цепями толщиной с палец на накаченных шеях. Коротко стриженные, у одного шрам в полщеки, второй с золотым передним зубом. Если и с оружием, то хоть не в руках.

– Заведующая отделением, Светлана Николаевна, – представилась она. – Что тут происходит?

– Дамочка, – шрам на лице зашевелился, – мы тут тоже типа работаем.

Оба заржали.

– Посторонним в больнице запрещено находиться. Попрошу вас немедленно уйти! – Она указала на дверь.

Олег Борисович, выглядывая из-за ее спины, интеллигентно поправил очки.

– Ага, ща! – безучастно отозвался хмырь с золотым зубом.

Светлана вспыхнула, но голоса не повысила.

– Пошли вон отсюда – или объясняться будете в милиции.

– Да не кипятись ты. Всё норм. – И громила плюхнул огромную руку ей на плечо. Светлане показалось, что ее, как гвоздь, вбили в пол. – Чувака охранять надо.

– Беспредел… – пробубнил Олег Борисович, вытирая лоб, – откуда вы такие только беретесь.

Дверь палаты открылась, в коридор вышел вчерашний замерзающий. Выглядел он гораздо лучше, хотя лицо было еще бледным. Пижама в коричневую полоску ему даже шла. Широкоплечий, спортивный. Волосы взъерошены. Видимо, только проснулся.

Светка, воспользовавшись моментом, скинула с плеча руку и повернулась к пациенту.

– Алексей Леонидович, зачем вы встали? Сняли капельницу? Вам нужно лежать! И пожалуйста, скажите им уйти. Посторонним не положено…

– Вы мой лечащий врач? – Его голос звучал мягко, успокаивающе.

– Я заведующая отделением.

– Мы можем поговорить наедине?

Светлана оглянулась на Олега, словно ища у него поддержки. Тот пожал плечами: мол, ну что я могу поделать, я предупреждал.

– Только недолго, и потом вы уберете этих…

Светлана прошла в палату. Олега Борисовича не впустили.

– Где вы нашли этих своих… телохранителей? Устроили побег из зоны строгого режима?

Алексей засмеялся.

– Простите, как вас…

– Светлана Николаевна.

– Светлана, эту парочку друзья прислали утром. У меня не было охраны. Несмотря на внешность, они свою работу знают.

– Надеюсь, что это так. – Она многозначительно улыбнулась.

В палате чуть пахло хлоркой, лекарствами, сладким чаем и яблоками. Облупившиеся местами зеленые стены, старые металлические кровати, на которых из-под застиранных до дыр простыней торчали пообтрепавшиеся матрацы. Темные закрытые окна без занавесок. Пустые обшарпанные тумбочки открыты, внутри крошки от рассыпавшегося печенья, недоеденный хлеб, огрызки яблок, рулон туалетной бумаги. Было видно, что пациенты уходили в спешке. Посреди палаты стол со столешницей из ДСП, уже со вздутым посредине лаком и кругами от горячих кружек. Обшарпанные стулья – с обанкротившегося предприятия, крепкие, сделаны на века… Позор, а не больница. Светлана вздохнула: надо выбивать деньги на ремонт.

– Хорошо устроились. Куда делись пациенты?

Замерзающий – именно так она называла его про себя – наклонил голову и улыбнулся.

– Дайте-ка подумать… Их выписали сегодня.

У него был прямой открытый взгляд, который ей понравился, и задорная лукавая улыбка.

– Ну да, конечно. Вот только одна деталь – я сегодня еще не визировала выписку. – Странно, но Светлана вовсе не злилась на него за самоуправство в ее отделении. – Вот ваш договор.

– Уже подписали? Отлично. – Он забрал документы и признался: – Ну хорошо, хорошо. По моей просьбе их перевели в другую палату.

– А вы нахал! – Все-таки она разозлилась. – Вы что, думаете, если у вас есть деньги, вам все дозволено? Это больница! Нельзя вот так просто, сунув бабла, выставлять тяжелых больных за дверь!

Пациент не сводил с нее взгляда. В нем были и одобрение, и восхищение, и забота – только не признание вины. Светлана смутилась. «Еще не хватало из-за интрижки с больным потерять работу. Но он мне нравится. Только этого недоставало».

– Не стоило вчера вам помогать – тогда хоть не видела бы эти наглые морды. – Она указала на дверь, за которой стояли «охранники». – А теперь у меня два подозрительных приметных мужика в коридоре – пациенты точно нажалуются – и проверка из Минздрава вот-вот придет!

Ее взгляд упал на его руки. Большие пузыри разного размера, заполненные прозрачным содержимым, покраснения. «Черт, ну зачем я так? Надо успокоиться. Я врач. Он пациент».

– У вас такие только на руках? – спросила Светлана, быстро сменив гнев на милость.

Терпеть его восторженный взгляд становилось невыносимо.

– Еще на ногах. – Улыбаясь, он задрал полосатую штанину.