Он выглядел скорее уставшим, но было в его хмурости и еще что-то, какая-то тревожность и нерешительность.

– Придется немного подождать, буквально пять минут, – сказала Айви, и кивнула на мисочку с травяными пастилками. – Угощайтесь конфетками, если хотите. А я сейчас соберу ее чай.

У пастилок был секрет – они отлично успокаивали капризных детей и расслабляли – так Айви надеялась выгадать еще время. Кроме того, над пастилками она немного… пошептала. И это работало.

Когда она скрылась в кладовке, Якоб поколебался немного, воровато оглянулся, словно собирался украсть пресловутую пастилку, а не угоститься предложенным, и, решив, что кот его точно не сдаст, быстро сунул одну в рот.

А через пару-тройку минут, когда она растворилась на языке мятным вкусом, а Айви пока так и не вернулась, Якоб взял еще одну.

Он сам не понял, почему аптека, казавшаяся не самым приятным местом, вдруг наполнилась приятными ароматами.

– Ты живешь тут? – спросил кота Якоб и, помедлив, погладил его по спине. – Хорошо тебе, да, гуляешь, где хочешь… от кошечек отбоя нет. У меня тоже есть… жена, то есть, не кошечка. Да только толку ей от меня ни на грамм, – он неожиданно разоткровенничался коту о том, что скребло по сердцу, не заметив вернувшуюся Айви. – Не получается у меня, понимаешь, – доверительно шепнул Якоб коту.

Кот, которого тоже привлекли пастилки – валерьянка явно была и там – стащил и сожрал одну, урча, а потом принялся ластиться к Якобу, выгибая спину и обвивая его руку хвостом, мурча громче и громче. Это побудило Якоба откровенничать дальше, а Айви замерла на пороге кладовой, слушая его исповедь и поначалу не понимая, с кем он говорит и при чем здесь кошки.

– Катрина у меня красавица, умница, готовит так, что язык проглотить можно, – Якоб аккуратно запустил пальцы в густую шерсть – это странным образом успокаивало. – А уж фигурка у нее, – он понизил голос. – Вот только я… едва подумаю о том, чтобы прикоснуться к ней, и внизу живота все скручивает, хоть волком вой. Да еще помочиться нормально не могу, – выдал он все, что скопилось на душе, да взял себе еще одну пастилку, что уж теперь.

Айви вздохнула и вышла из кладовки, тут же увидев разомлевшего кота, которому чесали пузо. Решив оставить разборки с ним на потом, она деликатно кашлянула.

– Я случайно услышала, что вас мучает, – улыбнулась она, коснувшись его руки и увидев, что пастилок он съел более, чем достаточно. – Еще какие-нибудь симптомы есть?

Догадавшись, что кот был не единственным его конфидентом, Якоб покраснел едва не до кончиков волос и с трудом удержался, чтобы позорно не сбежать.

Но в глазах Айви не было и намека на насмешку, лишь участие.

– Резь, когда в туалет хожу по-маленькому, – едва слышно признался он.

Мало по малу Айви вытянула из него все.

– Не переживайте, это лечится, – сказала она Якобу. – Я дам вам капли, будете пить на ночь. Пузырек маленький, ваша жена даже не догадается ни о чем. Идет?

Пораскинув, что терять ему нечего, и хуже вряд ли будет, Якоб кивнул.

– Идет. И что… все пройдет? – он не удержался от вопроса, а в носу едва не защипало от мысли, что все будет, как прежде. Все же приключившийся с ним недуг бил еще и по его мужскому самолюбию.

– Обещаю, будете как новенький, – улыбнулась Айви, отыскивая нужные настойки и смешивая для него капли. – По три капли перед сном и после завтрака. Увидите, что через неделю забудете, что страдали. И чай для Катрины, – она подвинула к нему флакон и бумажный пакет с тонизирующим чаем. – Если снова будет что-то беспокоить, не стесняйтесь заходить ко мне.

– Спасибо! – поблагодарил он и, расплатившись, забрал покупки.

А через три дня снова пришёл в лавку – румяный, смущённо улыбающийся.

– В общем, вот, это вам, – краснея, Якоб положил на прилавок небольшой красивый колокольчик. – Подарок. Я приметил, что у вашего язычок потерялся… Спасибо вам, – пробормотал он, погладил кота, которого Айви как только не отваживала, и торопливо ушёл.

Катрина пришла на следующее утро с корзинкой, полной чудесной ароматной выпечки.

– Спасибо! – прошептала она, краснея совсем, как её супруг накануне, и счастливо сияя глазами. – Это тебе, – она придвинула Айви корзинку.

Это Айви и нравилось в своей работе. Она делала людей чуточку счастливыми. Ее травы всегда работали, она делала свои сборы и чаи так, как ее учила мать. Простые слова, пожелания, это даже заговорами было трудно назвать. Но эффект был, и это ее радовало.

– На здоровье, – улыбнулась она, с благодарностью приняв и колокольчик, и корзинку. Правда от нее пришлось отгонять кота. И вообще тот за последние дни исключительно обнаглел и облюбовал ее лавку. Валерьянку и кошачью мяту пришлось спрятать. Буквально вчера она обнаружила пьяную тушку в мешке с кошачьей мятой, только потому, что тот испускал полные блаженства вопли. Трезветь коту пришлось на улице.

Но и прогоняться окончательно он явно не собирался.

Кот как раз валялся на лужайке, ловил лучики весеннего солнышка, когда мимо шёл бургомистр. А к вечеру на всех информационных столбах появилось распоряжение, что всех бездомных котов следует изловить и утопить.

– Что это за глупость пришла в голову господину бургомистру? – спросила Айви, когда его жена на следующий день снова зашла за чаем от запора. – Чем ему коты не угодили?

Она уже видела, что горожане вешали на котов бирки и ошейники, мол это их крысоловы на свободном выгуле, а вовсе не бездомные коты.

– Дорогая, иной раз даже мне не понятны резоны его поступков, – развела руками уже не молодая, но очень ухоженная женщина. – Вчера пришел домой и принялся браниться, мол, развелось бродячих котов. Ты своему тоже повесь ленточку какую-нибудь, – посоветовала она, уже привыкнув к пушистому наблюдателю на подоконнике.

– Это не мой кот, а приблудный, – ответила Айви, поглядывая на улицу через окно. Сегодня кота не было видно, и где-то в глубине души она начала переживать за его судьбу. – Но по виду явно домашний, может, потерял кто.

– Если приблудный, могут отловить, – вздохнула супруга бургомистра. – Да и городок у нас небольшой, если бы потерялся, уже кто-то где-то сказал бы.

Забрав свои покупки, она попрощалась и вышла из аптеки, решив при возможности спросить у горожан, чей это кот прибился к аптеке Айви.

Но тем же вечером Айви пришлось снова столкнуться с бургомистром, потому что он в прямом смысле слова ввалился в лавку, распахнув дверь, и в нее с обезумевшим видом влетел кот. Похоже, бургомистр довольно долго за ним гонялся, тот был весь взъерошенный, с прижатыми ушами, и тут же забился под прилавок.

– Господин бургомистр, что происходит? – спросила Айви, оставив пока своих покупателей, которые были шокированы не меньше нее.

– Я пытался изловить этого негодяя! – бургомистр стал пытаться добраться до кота, но другие посетители вольно или невольно загородили мохнатого беглеца. – Согласно моему декрету, все бездомные коты должны быть пойманы!

– Но он вовсе не бездомный, это мой кот, – скрепя сердце, соврала Айви. – Разве вы не видели, что он в основном находится в моей аптеке и иногда, как и все коты, выходит погулять?

– Ваш? И как же его зовут? – прищурился бургомистр, явно не собираясь просто так сдаваться. – Когда вы его завели?

С именем был затык. На глаза попался томик Аристотеля, стоявший на полке, и Айви кашлянула.

– Его зовут Аристотель. Ари, – сказала Айви. – Мне его подарил клиент в благодарность, – она громко чихнула.

– Правда, – тут же кивнула покупательница.

А следом мявкнул кот, словно понимая, о чем речь и подтверждая все сказанное.

Бургомистру лишь оставалось скрипнуть зубами.

– Смотрите лучше за своим котом, чтобы не болтался, где не попадя, – буркнул он и вылетел из аптеки.

Айви в ответ только грустно чихнула. Теперь на ней лежала ответственность за этого кота, и кажется, тот понимал, какие проблемы он доставил, потому что выглядел немного виноватым, и тихонько уполз на подоконник, чтобы лишний раз не мозолить глаза. Покупатели привычно возмущались действиями бургомистра и обещали подать коллективную жалобу в городской совет, потому что только нашествия крыс и мышей им не хватало. Кошки устраивали их гораздо больше.